Десять пуль на сундук мертвеца (сборник)

– Ладно, – похлопал его по плечу Гуров. – Спасу твою честь, будем общаться с ней по телефону и иногда лично, но лишь в том случае, когда ты будешь заперт в соседней комнате, вне пределов досягаемости ее похотливых ручонок.

– Ну, ты это зря, – хмуро возразил Крячко. – Это… она женщина одинокая, ей ведь не запретишь свою жизнь устраивать.

– Вот! – поднял вверх указательный палец Лев. – Ты ее уже защищаешь.

– Все, молчу! Договорились! Под замок меня.

Громко что-то обсуждая, в кабинет буквально ввалились Шумавин и Барсуков. Гуров и Крячко некоторое время смотрели на офицеров, пытаясь понять, что, собственно, они обсуждают. Шумавин уселся за свой стол, потер лицо, потом, не глядя, нашарил на приставном столике электрический чайник и щелкнул выключателем. Барсуков пристроился в углу в кресле и блаженно прикрыл глаза.

– Ну, в целом мы закончили, – пробормотал усталым голосом Шумавин. – Мы тут с Василием Сергеевичем поспорили немного. Я полагаю, что ребята, затеявшие стычку, в любом случае виновны, хоть и косвенно, в трагедии. Нечего задирать прохожих, мало ли у кого какое сердце. Может, он от стресса умер, хотя вскрытие в этом случае покажет избыток соответствующих гормонов.

– Я просто пытался доказать, – приоткрыв глаза, сказал Барсуков, – что, живя в среде интенсивного техногенного загрязнения, невозможно остаться здоровым человеком. Я убежден, что существует закрытая информация о повышенном содержании в организме у жителей этого промышленного района каких-то вредных веществ, тяжелых металлов, солей и других вредных соединений. Это неизбежно. И неизбежно это должно влиять на психику.

– Получается, что и на смертность может влиять? – спросил Гуров.

– Конечно. И на смертность… – Барсуков вдруг насторожился и выпрямился в кресле. – Вы, Лев Иванович, какую смертность имеете в виду?

– Не общую статистическую, а интересующую нас. Вот эти необъясненные смерти.

– Это вопрос медицинский, – пожал Барсуков плечами. – Но я думаю, если люди годами жили в этой среде, то по какой причине они вдруг начали вот так интенсивно умирать от загрязнения воздуха, воды, растительности?

– Выброс, – подсказал Крячко.

– Да-да, – подтвердил Гуров. – Именно: выброс, авария. Было у вас в этом районе недавно что-то подобное?

– Вопрос интересный, – почесал небритую щеку Барсуков. – Вообще-то, исследуя одежду погибших из нашего списка, мы находили следы веществ, которые, как бы это проще сказать, несколько превышают общий фон техногенного загрязнения. Но это проблема не нашего уровня. Я даже не знаю дальнейшей судьбы наших рапортов и актов, хотя говорить об этом эксперты начали давно. Думаю, «наверху» их просто прикрывают и не дают хода.

– Вот! – обрадовался Крячко. – Осталось выяснить, а могут ли… – Он замолчал, потому что у Гурова зазвонил телефон, и тот полез за ним в карман.

– Да, слушаю вас, Марина Всеволодовна, – ответил Лев и, выразительно посмотрев на Крячко, шепнул, прикрыв трубку рукой: – У вас связь на уровне биотоков мозга, а ты от нее шарахаешься.

Крячко сморщился, как от зубной боли, и стал смотреть в темное окно. Гуров слушал, изредка поддакивая или коротко задавая уточняющие вопросы. Наконец он поблагодарил медика и пожелал ей спокойной ночи. Все ждали пояснений, потому что по лицу Гурова было видно, что информация получена важная.

– Это значит, что ситуация «созрела», – после недолгой паузы заговорил он. – Не думаю, что мы на правильном пути, но иной версии у нас сейчас нет. Давайте подведем итоги.

– А что Савицкая сказала? – бесцеремонно потребовал Крячко.

– Я скажу, но сначала коротко подведем итоги. Итак, мы вышли на Панкратова, который распространял таблетки, но таблетки оказались безвредными. То, что среди умерших странной смертью ребят оказались его клиенты, – чистая случайность. Факта активного распространения наркотических средств в районе и ночных клубах мы не зарегистрировали. Даже оперативной информации об этом нет. И тем не менее здравый смысл сыщиков, а также мнение медиков говорит о том, что все-таки так часто без причин не умирают люди в пределах небольшой территории. Это не может объясняться даже статистикой. Значит, причина должна быть. Не умирали, не умирали, и вдруг месяца полтора назад началось. Новый наркотик, продавцов которого мы просто не можем пока поймать за руку, а следов этого наркотика не можем выделить в организмах погибших? Реально?

– Реально первое, – сказал Шумавин, – но маловероятно второе. Следы в организме должны быть, а современные методики позволяют их находить.

– Я вам расскажу, Игорь Сергеевич, то, чего вы тут в областных центрах, наверное, не знаете. У нас в министерстве такая информация есть. Так вот, ежегодно, если не чаще, синтезируются новые наркотические средства. А еще больше медицинских препаратов изобретается и штампуется по всему миру. Особенно много к нам идет из Китая. Гарантировать, что кто-то изобрел нечто, не являющееся отравой, сложно. В наше время все покупается и все продается. Людей это тоже касается. На бумаге лекарство прошло клинические испытания, а на деле… Так что остались следы в организме от лекарства или не остались, это еще ничего не значит.

– Так что вам Савицкая сказала? – напомнил Шумавин.

– Они там на вскрытии обнаружили в организме Портнова, особенно в легких, следы воздействия некоторых ядовитых солей, фосфорных соединений. Когда это обнаружилось в заметных, но не смертельных объемах, она вспомнила, что и в некоторых прошлых актах указывалось на подобные факты, но только вскользь, не как на определяющие. Гарантировать, что у каждого человека будет одна и та же реакция на попадающие в организм вещества, сложно. Все ведь индивидуально.

– В прошлом месяце, я помню, – вставил Крячко, – у нас в соседнем дачном кооперативе мужичок умер, который пытался соскоблить в туалете с потолка осиные гнезда. Они его покусали, а у него реакция. Или соседская девочка у меня есть, десяти лет. Ей половину лица разносит до неузнаваемости от простого комариного укуса.

– Вот-вот, – согласился Гуров. – Она как раз и говорила о тех веществах и химических соединениях, которые близки по своим свойствам к нервно-паралитическим газам. Точнее, не по свойствам, а по воздействию на организм. А также об избытке фосфатов в крови, повреждении, правда, незначительном, слизистых оболочек и тканей легких и верхних дыхательных путей. А у нас в этом районе химический завод. Ну, местные товарищи, что вы знаете об этом производстве?

– Это легко, – заявил Барсуков, поднимаясь из кресла, и подошел к столу, где у Шумавина стоял компьютер. – Можно?

Через несколько минут капитан удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на Гурова:

– Вот, чтобы не гадать, могу прочитать про производство. Всем будет понятно.

Гуров кивнул. Барсуков неторопливо принялся озвучивать сведения, почерпнутые с сайта предприятия. Из информации следовало, что АО «Челябинский завод химических реагентов» специализируется на производстве химической продукции технического назначения и технических моющих средств. Выпускаемая продукция относилась к нескольким следующим группам. Во-первых, огнеупорные связующие: антипригарный огнеупорный состав, алюмоборфосфатный концентрат, фосфат алюминия однозамещенный и алюмохромфосфатное связующее.

Затем шли наименования технических моющих средств типа «Рускон», о которых Гуров не имел никакого представления. Потом Барсуков перечислял какие-то фосфатирующие концентраты ФК и «Рускон», после чего речь пошла о кислотах со страшными названиями, всплывающими в памяти еще из школьной программы по химии: кислота ортофосфорная «Рускон-306», кислота фосфорная экстракционная обессульфаченная, кислота ортофосфорная улучшенная, кислота ортофосфорная термическая, марка Б, 1 сорт, кислота ортофосфорная очищенная. И закончил капитан перечислением тары для фасовки продукции: канистрами, еврокубами и бочками.