Десять сталинских ударов
Шрифт:
«Мыслилось, что разгром значительной части наиболее боеспособных неприятельских войск будет достигнут уже в период прорыва обороны, первая полоса которой была особенно насыщена живой силой. Поскольку противник резервировал свои войска мало, возлагались большие надежды на первый огневой удар по его тактической зоне. С этой целью фронтам и давалось такое большое количество артиллерийских дивизий прорыва. Что же касается дальнейших способов действий, то они вырисовывались по-разному. Никаких сомнений не вызывал район Витебска. Здесь оперативное положение советских войск делало наиболее целесообразным окружение с одновременным дроблением и уничтожением вражеской группировки по частям. Применительно же к другим направлениям термин «окружение» не употреблялся…
Нужно было придумать что-то новое. Родилась, в частности, такая идея: нанеся поражение основной массе войск противника в тактической
Идиотизм этой «новой идеи» был настолько очевиден, что, как вспоминает Штеменко: «…нас поправили». Решили — окружать, куда уж тут деваться.
30 мая Ставка окончательно утвердила план операции. Начать ее решено было 19–20 июня. На следующий день директива ушла в войска.
Координация действий войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов была возложена на представителя Ставки, начальника Генерального штаба маршала Василевского, а 2-го и 1-го Белорусских фронтов — на заместителя Верховного Главнокомандующего маршала Жукова. Кроме того, на 2-й Белорусский фронт направлялся начальник оперативного управления Генштаба генерал Штеменко. Представителями Ставки по авиации являлись Главный маршал авиации А.А. Новиков и маршал авиации Ф.Я. Фалалеев.
С начала июня командующие фронтами и армиями приступили к интенсивной подготовке, перегруппировке войск, созданию ударных группировок, массированию сил и средств на главных направлениях. На участках прорыва на 1 км фронта сосредоточивалось до 160–204 орудий и минометов, 15–20 танков непосредственной поддержки пехоты. При этом, в отличие от предшествующих операций, отдельные танковые бригады и полки использовались не централизованно в масштабе дивизии, а придавались подразделениям и стрелковым полкам, что позволяло более тесно организовывать их взаимодействие с пехотой в условиях лесисто-болотистой местности. Только для непосредственной поддержки стрелковых частей выделялось 2229 танков и самоходно-артиллерийских установок. Артиллерийская подготовка предусматривалась продолжительностью 120–140 минут на всю глубину главной полосы обороны. На 1-м Белорусском фронте впервые за годы войны поддержка атаки пехоты и танков планировалась двойным огневым валом на глубину 1,5–2 км.
В ночь перед наступлением планировалось провести мощную предварительную авиационную подготовку, совершив более 2700 самолето-вылетов. Чтобы ослабить авиационную группировку противника в Белоруссии, АДД за 6–10 суток до начала наступления провела воздушную операцию по уничтожению немецких самолетов на аэродромах, в которой приняли участие 8 авиакорпусов.
В период подготовки операции Ставка и командование фронтов организовали обширные мероприятия по маскировке своих действий и дезинформации противника. Чтобы убедить его в том, что летом 1944 года главный удар советские войска нанесут на юге, в мае-июне производилось ложное сосредоточение войск на кишиневском направлении. На Украине находилось и большинство танковых армий. С 20 по 23 июня были организованы разведки боем в полосах 1-го Украинского, 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов. Все это позволило советскому командованию скрыть подготовку крупнейшей операции летней кампании. Даже за неделю до наступления, когда, по свидетельству генерала Типпельскирха, командованию группы армий «Центр» стало известно о сосредоточении значительных сил Красной Армии в Белоруссии, в германском Генеральном штабе «доминирующей оставалась точка зрения, предполагавшая нанесение русскими основного удара на фронте группы армий «Северная Украина»… На просьбу группы армий «Центр» выделить ей, по крайней мере, более крупные резервы было заявлено, что общая обстановка на Восточном фронте не допускает иной группировки сил». В результате из 30 танковых и моторизованных дивизий вермахта на советско-германском фронте 24 находились южнее Припяти. Противник не смог вскрыть направление главного удара советских войск и не сумел подготовиться к его отражению.
Перед операцией активизировали свою деятельность белорусские партизаны. Они совершали диверсии на коммуникациях, добыли для советского командования разведывательную информацию, а в период с 20 по 23 июня подорвали свыше 40 000 рельсов. Впрочем, польза от подобных акций зачастую спорна. В погоне за количеством организацию диверсий
на коммуникациях превратили в своего рода социалистическое соревнование. Рельсы уничтожали и разбирали в основном на второстепенных участках, которые немцы не использовали. Как писал профессор «диверсионных наук» И.Г. Старинов, в принципе считавший глупостью разрушение железнодорожной колеи: «Подрывали и бодро рапортовали. А в это же время немцы с второстепенных участков сами снимали рельсы на переправку. Здесь они им не нужны были. Партизанам же для счета легче подрывать там, где они хозяева, а не там, где немцы охраняют».Так как железная дорога не справлялась к сроку с огромным объемом перевозок — только за июнь необходимо было подать фронтам более 75 тысяч вагонов с людьми и грузами — начало операции пришлось передвинуть на три дня.
Не обошлось и без диагностированной Рокоссовским «ведомственности». Главная роль в операции отводилась 3-му и 1-му Белорусским фронтам. Поэтому именно эти фронты имели наибольшее количество людей и техники, здесь почти безотлучно находились Василевский и Жуков, проблемы «подшефных» решались в первую очередь. 2-й Белорусский фронт действовал на вспомогательном направлении, курировал его Штеменко, не имевший статуса представителя Ставки и звания маршала: «Немало волнений доставила и авиация дальнего действия. В принципе с применением ее все было ясно, но на практике получалось иначе. Два маршала — Жуков и Василевский, организовывавшие боевые действия справа и слева от 2-го Белорусского фронта, все прибрали к своим рукам. После наших настойчивых просьб Георгий Константинович выделил нам некоторое количество авиации дальнего действия, но только на бумаге. На деле же до самого последнего момента мы не имели возможности даже ставить задачи тяжелым бомбардировщикам — их представители в штабе 2-го Белорусского фронта не появлялись. Эта сила, казалось, начисто выпадает из огневого баланса фронта». В конце концов сошлись на том, что 1-й Белорусский перейдет в наступление на день позже остальных, что позволяло сманеврировать авиацией с одного направления на другое.
6 июня союзники высадились в Нормандии. 11 июня германские танковые дивизии двинулись из Польши на Запад. Туда же ушли почти все дивизии СС и резервы. Советские ВВС наконец достигли безусловного превосходства в воздухе, так как Люфтваффе срочно перебросило основные силы с Восточного фронта для противодействия англоамериканским войскам. На Востоке действовала лишь пятая часть всех германских истребителей. «Благодаря Эйзенхауэру, — считает Карель, — Сталин завоевал русское небо».
Меллендорф вообще считает, что «судьба Германии была решена успешной высадкой союзников в Нормандии».
Судьба группы армий «Центр» была предрешена.
23 июня началась операция «Багратион» — генеральное наступление в Белоруссии.
На правом фланге с целью разгрома левого крыла группы армий «Центр» два фронта проводили Витебско-Оршанскую операцию.
В состав 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии И.Х. Баграмяна входили 4-я ударная, 6-я гвардейская, 43-я общевойсковая и 3-я воздушная армии, насчитывавшие 24 стрелковые дивизии, 1 стрелковую, 1 механизированную, 4 отдельные танковые бригады, 1 укрепрайон, 1 танковый корпус, 4 танковых и 4 самоходно-артиллерийских полка — 359 500 человек, 4900 орудий и минометов, 687 танков и самоходно-артиллерийских установок.
Фронт должен был нанести главный удар в 25-километровой полосе на стыке групп армий «Север» и «Центр» силами 6-й гвардейской армии генерал-лейтенанта И.М. Чистякова и 43-й армии генерал-лейтенанта А.П. Белобородова в общем направлении на Бешенковичи, во взаимодействии с частью сил 3-го Белорусского фронта разгромить витебско-лепельскую группировку, форсировать Западную Двину и выйти в район Лепель, Чашники. Подвижную группу фронта составлял 1-й танковый корпус генерал-лейтенанта В.В. Буткова. 4-я ударная армия должна была наступать на Полоцк.
В 3-й Белорусский фронт входили 11-я гвардейская, 5-я, 31-я, 39-я общевойсковые, 5-я танковая, 1-я воздушная армии — 33 стрелковые, 3 кавалерийские дивизии, 3 танковых, 1 механизированный корпуса, 1 укрепрайон, 5 отдельных танковых бригад, 5 танковых и 16 самоходно-артиллерийских полков — 579 300 человек, 8412 орудий и минометов, 689 установок реактивной артиллерии, 1169 танков и 641 самоходная установка, 1864 боевых самолета. Командующим фронтом был назначен бывший командарм-60 тридцативосьмилетний генерал-полковник И.Д. Черняховский, быстро растущий талантливый полководец и известный бабник.