Десятая жизнь

При словах о полиции колдун как-то вдруг съёжился, точно проколотый шарик, маленькие его глазки забегали по комнате. А когда они остановились, уткнувшись в дверной проем, Николай с неожиданным проворством вскочил и поднял открытую ладонь, прося тишины:

– Слышу… Рядом слышу, – зашептал он чужим, загробным голосом, веки его трепетали.

– Ванечку? Мужа моего? – тоненько спросила Зоя, предупреждающе схватив подругу за локоть.

– Да. Позовите его. Немедленно! Позовите!

– Ваня, рыбка моя… Ваня! – послушно позвала старушка, в страхе озираясь. – Вроде даже похолодало в комнате, а Настён?…

Колдун принялся водить рукой с чётками, как стрелкой компаса, каждый миг направляя её в новую сторону.

– Ой, щас чо-то будет, – бормотала Зоя, теребя косу. В доверчивых её глазах стояли слёзы. – Ваня… ты тут?

Руки колдуна остановились, указывая на Макаровну… а потом опустились ниже, и оказались направлены прямо на притаившегося в углу кота.

– Вот. В этом существе заперта душа вашего мужа! – как-то уж очень радостно сообщил экстрасенс. – Поэтому и связаться с ним не получалось. Говорить-то по -человечески он больше не может. Всё понимает, но сделать, проявить себя не в силах – его роль смотреть и слушать. Таков уж порядок. Таков духовный закон…

– Как же так.., – запричитала Зоя, облокачиваясь на стену.

– Вижу большую любовь и горячее сердце, – воодушевлённо продолжил Николай. – Вижу, что вернула на землю и заперла душу женщина. Та, которая не могла представить жизни без этого человека. Сделала она своё колдовство не от злобы, а от незнания, много лет дремали в ней силы. Это была… хозяйка кота.

В комнате воцарилась тишина. Зоя прищурившись посмотрела на подругу, а та не сводила взгляда с горе-экстрасенса.

– Кто-кто? – с угрозой в голосе спросила Макаровна.

– Хозяйка кота, – уже не так уверенно сказал колдун, бросив взгляд в сторону коридора. – Пожалуй, на сегодня сеанс закончен. Я сказал вам всё, что мог. Силы мои, к сожалению, не безграничны…

– Нет, погоди-ка, Нострадамус хренов, – напирала Макаровна, но Зоя встала между ней и колдуном.

– Я вас провожу, Николай! Пойдёмте скорее.

Уже в дверях она ещё раз извинилась за Настю, поблагодарила за сеанс и сунула ему в руку сложенную вчетверо тысячерублевку.

***

Едва дверь за старухой захлопнулось, Николай ссутулился и вытер мокрый от пота лоб. Работать нынче стало тяжелее, и не зря! То ли дело раньше.., эх. Николай с грустью посмотрел на сегодняшний заработок. Замусоленная тыщонка, сменившая не один десяток хозяев. Деньги верности не знают. Может потому, что мы сами готовы продать их при каждом удобном случае? Если бы не старая карга-соседка, из этой худосочной дуры можно было вытащить и поболе.

Не успел Николай выйти из подъезда, как в кармане раздалась трель звонка. Звонил его “бизнес-партнер”Давид Максимов.

– О, Давид! – заискивающим голосом поприветствовал знакомого Николай, лихорадочно размышляя, как бы выкрутится из предстоящего разговора, который по определению не мог быть приятным. – Как жизнь? Как сам? Я, если честно, тороплюсь, мне не очень…

– Слушай сюда, чародей, – пробасила трубка. – Ты у старухи был? Как там обстановка?

– Был.... Ну как… Бедненько, – признался Николай, вспоминая захудалую однушку, которую только что покинул.

– Потери напророчил?

– И пророчить нечего. Всё уж и так потеряно.

– А делать-то что будем, а, Николай? Мы с тобой о чём договаривались? Ты нам даёшь наводки на упакованных дятлов, а мы тебе долг списываем помаленьку. А получается что? Уж не кинуть ли ты нас задумал, голубчик?

У Николая встал ком в горле:

– Давид, зачем ты так? – выдавил он. – После всех тех сокровищниц, что я вам преподнёс практически на блюдечке. Сам же знаешь, народ пошёл всё бездуховнее… Ни в Бога, ни в дьявола не верит. Да и на дворе кризис, у людей денег нет…

– Это у тебя их нет. У тебя и у твоих приблажных старушонок! – рявкнула трубка. – Когда по расписанию следующий лох?

– Завтра.

– Вот завтра и позвоню. Только попробуй меня не обрадовать. Сам знаешь, что будет.

– Знаю… мудак, – зло ответил Николай, слушая короткие гудки.

***

Стоило двери за экстрасенсом захлопнуться, как всё внимание Зои переключилось на кота.

Она осторожно, точно взвешивая, взяла его на руки, села на краешек табуретки и, поглаживая грубую шёрстку, стала задумчиво следить за всё больше распаляющейся Макаровной.

– Ну, подлец! Наговорил-то ерунды! – возмущалась та, меряя комнату короткими старушечьими шагами. – Таких надо на расстрел, да только кто ж свою породу расстреливать будет? Этот прохвост решил, что раз кот у тебя живёт, то он непременно твой! Вот и брякнул, что его хозяйка душу муженька в нём заперла. Ты небось теперь мысль эту не отпускаешь? Может правда думаешь, что у меня с твоим Ванькой что-то было?

Зоя смотрела на Макаровну прищурившись, словно раздумывая над какой-то дилеммой, но заметив, что подруга ждёт ответа, усиленно завертела головой:

– Нет, конечно нет. За кого ты меня принимаешь?

– Да тебе только волю дай, в любую чепуху поверишь! Помнишь, как на циркониевый браслет все отпускные спустила? А тибетский чай золотого долголетия?

– Так вроде дожила до долголетия, – слабо запротестовала Зоя.

– Так и я пока не померла и без всякого чая! Нет, ты чего споришь-то? Иль хоть на ноготок допускаешь, что твой Ванька в моём Ваське прячется? Что это я его с того света вернула и в животину запихнула?

Зоя перевела задумчивый взгляд на кота. Повертела его так и эдак. Вздохнула:

– Нет. Не похож. Уж больно морда умная.

– Слава тебе господи, – закатила глаза Макаровна.

– Но знаешь, кое-что правдивое в словах экстрасенса всё-таки было… Помнишь, матушка твоя, Авдотья Андреевна, пусть земля ей будет пухом, рассказывала о пробабке-колдунье? Могла ведь тебе силушка передаться…

– Ты больше в россказни верь! Теперича у кого не спроси, у каждого не колдун, так ворожея за плечами. Пол города должно в ступе летать, но что-то пока никто не летает!

Кот, недовольный поднявшимся шумом, требовательно мяукнул и принялся крутиться, норовя вырваться на волю, но Зоя держала крепко.

– Оставишь его ещё на пару дней? – спросила она нарочито непринуждённо, глядя куда-то в сторону, точно ответ ей был ну совершенно не важен. Макаровна только головой покачала. Она знала Зою как облупленную, и хоть Васю оставлять не хотелось, спокойствие подруги было дороже. “Чёрт с ней”, – подумала она. – “Сама потом над собственной дуростью смеяться будет. В конце концов, не навсегда же он здесь остаётся. Ещё пару дней можно и потерпеть”. Так что Макаровна только устало махнула рукой.