Десятый самозванец

— Ильзе! — громким шепотом сказал Тимофей. — Вставай, девочка!

Девушка, с трудом проснувшись, вдруг чего-то испугалась и, резко сорвавшись с тесного ложа, забралась в угол. Может быть, девчонка решила, что сейчас к ней будут приставать?

— Нужно уходить! — твердо сказал Акундинов, вставая, беря со столика пистолеты и закутываясь в плащ.

Ильзе недоуменно хлопала глазами, но спутник, бросив ей платок и передав сумку, которую девушка использовала как подушку, вышел вон, в лес, заполненный утренним солнцем и туманной дымкой.

Избушка была хороша. Ну просто замечательна. Те, кто ее строил, место выбирали грамотно — в низинке, чтобы была защита от ветров, и рядом с оврагом, чтобы вешним водам было куда стекать. Однако она была рассчитана на охотников, которые нуждались только в охоте на медведей да лосей. Для Тимохи же оставаться в таком месте — самому себя загнать в ловушку. Преследователям достаточно посадить одного человека с мушкетом сверху, чтобы держать на прицеле дверь, а там и бери их голыми руками. И бежать некуда, кроме оврага. Далеко не сбежишь… Учитывая опыт военных действий с казаками Хмельницкого, а потом с волонтерами и дворянами Рокоци, Тимоха был уже не новичком в военном деле! Стало быть, нужно выбирать местечко повыше.

— Где тут горку какую найти можно? — спросил Тимофей у девушки, которая покорно вышла следом. Как это иногда бывало, спросил он по-русски. Пришлось поправиться: — Гипт эс хир айн бергхен?

Сказал по-немецки, но девушка, пожав плечами, повела его дальше. Примерно саженей через двадцать-тридцать обнаружилось то, что нужно, — небольшой холм, проросший густым кустарником. С трудом забравшись наверх, Тимофей остался доволен — теперь никто не подойдет незамеченным. С возвышенности открывался прекрасный вид на лес с высокими корабельными соснами. Осмотревшись, Акундинов стал готовить место для стоянки — обломал лишний кустарник, утоптал траву. Ильзе в это время сидела, прислонившись спиной к единственному дереву, и зевала, широко раскрыв свой хорошенький ротик…

— Все! — сообщил Тимофей девушке, расстилая поверх веток свой многострадальный плащ: — Ложись, спи.

— Вы не голодны, господин Йоханн? — поинтересовалась барышня сквозь зевоту.

— А что, что-нибудь есть? — заинтересовался Тимофей.

Девушка деловито полезла в свою торбу и вытащила оттуда солидный кусок хлеба и сыр.

— Кушайте, господин Йоханн, — сказала Ильзе, протягивая еду. При этом, как заметил Тимофей, она украдкой сглотнула слюну.

— Давай-ка, милочка, мы с тобой так сделаем… — предложил Тимофей, доставая нож. Поделив незамысловатое кушанье пополам, он протянул половину девушке, сказав: — Это ты обратно убери в сумку. Неизвестно, сколько еще сидеть придется. А вот это, — поделил он оставшуюся часть еще раз, — давай сейчас съедим. Держи.

Девушка согласно кивнула и, убрав «излишки» в сумку, стала торопливо есть. Дожевав все до последней крошки, она вытащила из сумки маленькую фляжку, отхлебнула глоточек и протянула Тимофею. Там оказалась водка. Сделав небольшой, но основательный глоток, Тимоха повеселел. Что же, теперь вроде бы все не так страшно. Еда есть, водка тоже. Ну а то, что еще и девка под боком, так и совсем хорошо. Пока, правда, никаких планов на Ильзе он не строил.

Заснули оба рядышком, как два голубка, укрывшись все тем же платком, оказавшимся большим и теплым.

Тимоха так и не понял, сколько ему удалось проспать. Часы, подаренные ему королевой (здоровенные, в добрую репу величиной!), остались в охотничьем домике. Часы — штука непривычная, вот и забыл. Но, по его прикидкам, уже близился вечер. Чуть поодаль он услышал какой-то шум. Насторожив уши, понял — лаяла собака. «Чтоб тебя!» — выругал Акундинов ни в чем не повинного пса… Надежда на то, что преследователи придут в избушку, а потом уйдут, рассеялась. Собака все равно учует. Ну а коли есть собака, то будет и охотник.

Присмотревшись, Тимофей увидел, как к домику бежит, виляя хвостом, небольшая собачонка, а вслед за ней неспешно шагали трое мужчин. У двоих из них были в руках мушкеты. Первый, судя по одежде — кожаному полукафтану и грубым башмакам с кожаными крагами, — охотник, из местных. Двое других, в темных камзолах, плащах и высоких сапогах, всем своим видом походили на приезжих. «Не солдаты! — отметил Тимоха. — У тех форма синяя…» Издалека не было видно — при шпагах они или нет. Если при шпагах, то — дворяне. Тимофей пожалел, что рядом с ним нет Костки Конюхова, который рассмотрел бы сейчас все в подробностях. Хотя… А что там мелькнуло чуть выше? Похоже на блик от металла. Стало быть, как и думал Акундинов, сверху посадили стрелка. А идут мужики правильно — на изрядном расстоянии друг от друга. Правильно, откуда им знать, какое у противника оружие и направлено ли оно сейчас против них, но на всякий случай берегутся! Так что если по ним стрелять картечью, то зацепишь только одного. Стреляные, сволочи!

Рядом заворочалась Ильзе. Кажется, она тоже проснулась и собралась вставать…

— Лежи! — сказал Тимофей, прижимая девушку к земле и, опережая ее возможное недовольство, прошептал: — Чужие пришли.

— Господин Йоханн, мне бы пописать сходить, — виновато прошептала девушка.

— Отползи за кустик, а там и… — усмехнулся Тимофей. Потом украдкой посмотрел, как девушка ползет за кустик, а там, приподняв юбку, устраивается произвести «мокрое» дело.

За самим делом он наблюдать не стал — ничего интересного, видывал. Есть другие, более важные. Вытащил и осмотрел пистолеты. Даже для Тимофея Акундинова, человека, не очень-то сведущего в подобных вещах, было ясно — нужно подсыпать свежего пороха на полку. Пока шли, то да се — порох уже осыпался. А лучше бы так и вообще полностью перезарядить пистолеты. Конечно, с тем порохом, что уже засыпан в ствол, вроде бы ничего не должно случиться. Отсыреть он не должен. Вроде бы…

— Вот, возьмите… — услышал он голос Ильзе, которая успела сделать свои дела, а теперь, поняв все с первого взгляда, протягивала ему… пороховницу и маленький мешочек с пулями.

— Ну, барышня, ну, молодец! — от души похвалил он девушку. Действительно — не девка, а чистый клад!

Решив, что пистолеты он пока перезаряжать не будет, подсыпал только свежего пороха на полку и взвел курки. Теперь оставалось лишь нажать на спусковой крючок, чтобы кремень ударил по кресалу, а искра, воспламенив порох на полке, подожгла заряд в стволе и выпустила на волю круглую свинцовую пулю, весившую добрых две унции… ^[67]

Собачонка, первой подбежавшая к домику, загавкала. Но лаяла она как-то виновато. Видимо, объясняла хозяину, что внутри никого нет.

Один из пришлых, которых Тимофей обозвал «наемниками», попытался открыть дверь пинком ноги. Судя по ругательствам, это у него не получилось. Наемник уже хотел было выстрелить в дверь из мушкета, но его успокоил охотник, который, отстранив приезжего, просто потянул дверь на себя.

Убедившись, что в избушке пусто, один из наемников (главный?) помахал рукой, и сверху к ним подошли еще двое. Группа принялась совещаться. Наконец решение было принято.

Охотник, взяв собачонку на длинный поводок, пошел вперед. Остальные — за ним.

Собачка уверенно вела людей к тому месту, где сидели сейчас беглецы. Тимофей, чего с ним давно не бывало, вдруг испытал жалость к девчонке.

— Ильзе, тебе лучше уйти, — сказал он, подавая девушке ее платок. — Если спустишься, то еще успеешь.

— Спасибо, господин Йоханн, — кивнула она головой. — Вы — добрый человек. Только если мне уходить, то придется идти вперед, к этим людям. За нами — болото, которое мне не пройти.