Детектив из Мойдодыра. Том 3

Я сказал. Он записал. На том и распрощались.

***

Я вернулся домой. Раздеваясь и разуваясь, я вполголоса доложил Джульетте о результатах визита.

Я посетовал на граничащую с порядочностью скрытность золотых дел мастера Лаврушина, которого мы когда-нибудь обязательно укусим, но не до крови, так как кое-что он мне все-таки рассказал. Крестик изготовили в мастерской некоего Платоши, молчуна и хитреца, а также человека пожилого, несомненно талантливого и известного в ювелирных кругах. Местонахождение мастерской тоже примерно известно: Сибирь. Огромная, таинственная и малонаселенная территория, на которой бесследно и загадочно исчезает все: груженые золотом поезда и вертолеты, экспедиции и инвестиции, медные провода с высоковольтных линий и просто любопытные люди.

Выводы из полученной информации напрашиваются сами собой. Крестик надо отдать Борису Борисовичу, но про Платошу ничего не говорить, чтобы не подставлять Петра Вениаминовича, иначе Клин меня потом живьем сожрет. Борис Борисович передаст крестик, куда следует, и… И получит благодарность от своего и криминального начальства.

В общем, я очень старался втолковать собаке, что славно поработал сегодня над ее заданием. И даже если на этом пришлось остановиться, виноват не я, а необъятные просторы и Клин.

Джульетта смотрела на меня внимательными глазами, ее уши стояли торчком, изредка разворачиваясь в сторону входной двери на звуки в подъезде. Когда я замолчал, она повернулась ко мне спиной, улеглась на пол и длинно вздохнула. Обиделась. Наверное, я все-таки что-то сделал не так.

– Витя, ты с кем разговариваешь? Ты не один? – спросила из комнаты Наташка.

– Папа длазнит собаку, – ответила из другой комнаты Иришка.

«Устами младенца глаголет истина», – виновато подумал я.

7

Ничего не могу сказать насчет деревьев, показывающих языки. О таком природном недоразумении мне не рассказывал даже самый непьющий (по его собственному утверждению) из моих несостоявшихся клиентов, которому периодически являлись маленькие и кругленькие, похожие на теннисные мячики черти с ярко-зелеными хвостами. Но безделье, в коем упрекнул меня Клин, действительно, расслабляет. Три дня прошло после того, как я привез Андрюху Зотова обратно в Петербург, а вставать и ехать на работу что-то до сих пор совсем не хотелось. Тем более, что у меня имелась серьезная и уважительная причина для очередного прогула – поход в Сбербанк. После обеда, конечно. А до обеда можно заняться обычным утренним делом. И завтра…

Телефонный звонок разметал мои долгосрочные планы. Я спрыгнул с кровати, чуть не наступив на лежавшую рядом собаку. Она увернулась, вскочила на ноги, и мы вместе побежали в прихожую. Можно подумать, что она ждала этого звонка.

– Виктор Эдуардович, – проскрипела в трубку Ленка. – Когда же вы приедете? Вас тут ждут.

– Ну вот, кажется, у нас появились клиенты, – сказал я Джульетте. – Это тоже бывает интересно.

– Виктор Эдуардович, приезжайте скорее. – Ленка глубоко и судорожно вздохнула. – Пожалуйста!

В трубке раздались частые гудки.

«Приезжайте скорее» – вполне достаточно, чтобы высказать уважение и заинтересованность сидящему напротив клиенту. А вот «приезжайте скорее» и «пожалуйста» – что-то новенькое. Можно подумать, «Мойдодыр» навестил сам Президент, чтобы пожать мне руку или бросить через бедро, что не менее почетно. И еще можно подумать: Ленка очень напугана, что с ней случается довольно редко. Судя по ее дрожащему голосу, Президент к нам пока не собирается, а в «Мойдодыре» сидит крайне неприятный Ленке посетитель. И, судя по ее вздохам, это – не Андрюха Зотов.

Собака кинулась в коридор собираться, и тут мне в голову пришла очередная мысль. А что, если убийцы майора Нестерова, которым позарез нужно найти золотой крестик, вычислили нас с Джульеттой через ту же милицию, например, и теперь пытаются отловить. Карабас-Барабас против Буратино с Мальвиной. В роли вечно хнычущего Пьеро – Ленка. Еще одна популярная итальянская история на русский манер. У нас тоже ужасно любят отнимать червонцы, но для этого далеко не всегда уводят куда-то на поле чудес. Гораздо чаще стреляют прямо на улице.

– Собака, ты остаешься, – принял я мгновенное решение. – Порознь враги нас не узнают.

Она с негодованием гавкнула.

– Витя, вы гулять? – спросила из детской комнаты Наташка.

– Нет, я на работу, – отозвался я, надевая на плечи лямки от кобуры.

– Так зачем тебе Джульетта? Оставь ее дома – мы потом с Иришей выгуляем.

Я посмотрел на Джульетту, развел руками и кивнул на приоткрытую в комнату дверь.

– Ми скузи, рагацца 1 . Видишь – я здесь ни при чем. Вот туда иди и гавкай – на обед останешься без пирожка. – Я напряг извилины, вспоминая знакомые итальянские слова, вспомнил и веско заключил: – Сальто мортале!

1

Mi scusi, ragazza – извини, девчонка (итал.)

Собака тяжело вздохнула, но снова гавкнуть не решилась.

– Да что ты там все бормочешь? – снова раздался Наташкин голос.

– Пытаюсь дразнить собаку на ее родном языке.

Когда я вышел из подъезда и обернулся, Джульетта стояла передними лапами на кухонном подоконнике и укоризненно смотрела мне вслед.

***

Кажется, впервые за все время нашего весьма и весьма плодотворного для Ленки сотрудничества, она искренне обрадовалась моему появлению в «Мойдодыре». Она даже хотела вскочить из-за стола и броситься мне навстречу, но взглянула исподлобья на посетителя и передумала.

А посетитель сидел на стуле, закинув ноги в пыльных кроссовках прямо на Ленкин стол, и чувствовал себя прекрасно. Во всяком случае, гораздо лучше, чем выглядел. Бритый череп, туго обтянутый бледной, напрочь лишенной летнего загара кожей, выдающиеся острые скулы, глубоко запавшие глаза и жирно наколотые синие перстни на фалангах пальцев. Хотя сам он, наверное, полагал, что выглядит на все сто.

Справедливости ради надо заметить: кое-что мне в нем все же понравилось. Во-первых, он был без оружия, а во-вторых, находился в состоянии очень неустойчивого равновесия, удерживаемого лишь ножками стула.

– Ну, что, Стрелец, явился? – Он откинул голову и криво усмехнулся уголком рта. – Да не стой – упади куда-нибудь.

Я подошел к столу и повернулся к Ленке. Она вопросительно смотрела на меня снизу вверх испуганными глазенками.

– Это еще что за чучело? – спросил я.

Кроссовки на столе возмущенно задвигались, из Черепа наружу пополз грязный мат, но я не дал ему закончить замысловатую, но хорошо отрепетированную тираду. Развернулся на носке туфли и заехал ребром стопы под подбородок. Он почти вывалился из стула, но в последний момент зацепился ногами за сиденье и ударился об стену вместе со стулом. Стул развалился первым. Череп коротко всхрапнул и тоже развалился.