Детектив США. Книга 4
Шрифт:
— Чего хотят Коллизи и Полмисано?
— Ты их знаешь?
— Знаю. Чего они хотят от тебя?
— Чтобы я повидался в Вашингтоне с одним человеком.
— Каким человеком?
— Крестным отцом Анджело Сачетти. Они утверждают, что Сачетти не умер и что его крестный отец хочет, чтобы я его нашел.
— Где?
— Крис, этого я не знаю.
— Почему ты?
— Понятия не имею.
Смолл поднялся, подошел к книжным полкам и взял одного из фарфоровых котят.
— Знаешь ли, Марси собирает их.
— Знаю. Я подарил ей пару штук.
— Сальваторе Коллизи, — обратился Смолл к котенку. — Когда-то давно,
— Он все еще носит их, — вставил я.
— Что?
— Гетры. Только теперь они перламутрово-серые.
— Он всегда будет их носить. Хочешь знать, почему?
— Ладно, почему?
— Потому что у него мерзнут ноги. А тебя интересует, почему у него мерзнут ноги даже в теплый день в Лос-Анджелесе? — он вернулся к зеленому креслу, сел и уставился на меня.
— Так почему у него мерзнут ноги даже в теплый день в Лос-Анджелесе?
— Потому что тридцать семь лет назад, когда он был обычной шпаной на 116-й улице, один парнишка с приятелями прихватил Сальваторе, когда тот трахал его сестру. Знаешь, что они сделали? Устроили небольшое торжество. Наполнили ванну льдом, добавили соли, поставили в нее бутылки с пивом, а потом сняли с Коллизи ботинки и носки и опустили его ноги в ледяную воду, чтобы охладить его любовный пыл. И так продержали его три часа, пока не выпили все пиво, а затем отвезли в Ньюарк и выбросили из машины. Он чудом не потерял ноги, но с тех пор они у него постоянно мерзнут, вот почему он всегда носит гетры, за что и получил соответствующее прозвище.
— Что произошло потом?
— Он выждал. Выждал, пока снова смог ходить. А потом начал действовать. Расправился со всеми. Одни угодили под автомобиль, других зарезали, третьих застрелили. Он потрудился на славу. Основательный парень, этот Коллизи, если уж что-то делает, то на совесть. Его труды не остались без внимания, Коллизи перебросили на Манхэттен, а затем сюда. С тех пор он здесь и живет.
— А Полмисано?
— Этот-то, — пренебрежительно фыркнул Смолл. — Джузеппе Полмисано, он же Джо Домино. Только что вышел из тюрьмы в Атланте, где отсидел шесть лет за торговлю наркотиками. Обычный солдат и не слишком умен. Хочешь знать, почему его иногда зовут Джо Домино?
— Почему?
— Ты заметил, как странно торчит у него левая рука, словно он не может ее разогнуть?
— Заметил.
— Так вот, его поймали как-то ночью, четверо, и сломали ему руку в четырех местах. Каждый по разу. А потом перерезали шею и оставили умирать. Только он не умер, хотя они повредили ему голосовые связки. Поэтому у него такой писклявый голос и он всегда носит свитера с закрытым горлом. На нем была водолазка, не так ли?
— Я подумал, что он просто хочет следовать моде. Смолл покачал головой.
— Нет, он носит их с тех пор, как ему перерезали горло.
Я отпил из бокала, ожидая продолжения. Смолл разглядывал пол, держа свой бокал обеими руками. Мне показалось, что он уже забыл о моем присутствии.
— Почему его прозвали Джо Домино? — я решил напомнить о себе.
Смолл даже вздрогнул от неожиданности.
— Почему? Видишь ли, все это происходило как раз после того, как Уоллес Бири [1] снялся в «Да здравствует Вилья!» Ты его видел?
1
Уоллес
Бири — американский киноактер (1885–1949 гг.), фильм «Да здравствует Вилья» снят в 1934 г. (Панчо Вилья — крестьянский вождь в мексиканской революции 1910–1917 гг.)— Видел.
— Помнишь сцену, когда Бири решает сэкономить патроны и выстраивает своих пленников по три или четыре в затылок друг другу? А затем убивает их всех одной пулей. Так вот, Полмисано, когда поправился, увидел этот фильм, и идея ему понравилась. Он поймал этих четверых, заставил их встать в затылок друг другу и убил всех одним выстрелом из армейского ружья. Они попадали в стороны, как кости домино. Так, во всяком случае, говорили, и его прозвали Джо Домино.
— Интересные у тебя знакомые.
— Тебе известно, откуда я их знаю.
— Да, ты мне рассказывал. А крестный отец Сачетти? Ты его знаешь?
Смол помолчал, уставившись в пол.
— Пожалуй, налью себе еще виски. Тебе добавить?
— Нет, благодарю.
Он поднялся и скрылся на кухне. Вскоре вернулся с полным бокалом, причем виски в нем на этот раз было больше, чем воды. Выпил не меньше половины, закурил.
— Крестный отец, — повторил я.
— В Вашингтоне.
— Совершенно верно. В Вашингтоне.
— Ты помнишь, как-то я рассказывал тебе о моем брате и о том, что он хотел, чтобы я закончил школу и так далее.
— Помню.
— Но я не говорил тебе, почему он этого хотел.
— Нет.
Смолл вздохнул.
— Хочешь верь, хочешь — нет, но я готовился к поступлению в колледж. И поступил бы. Можешь представить себе такое… в Восточном Гарлеме! — он невесело рассмеялся. — Только двое из нас готовились в колледж, я и другой парень — он и есть крестный отец Анджело Сачетти.
— Что-то я упустил нить твоих рассуждений.
— Давным-давно, за семь или восемь лет до твоего рождения, они провели совещание в Атлантик-Сити.
— Они?
Он недовольно посмотрел на меня.
— Ты хочешь, чтобы я назвал их?
— А разве у них есть название?
— Почему бы тебе не спросить у Эдгара Гувера [2] ?
— А чего его спрашивать. Он называет их «Коза Ностра».
Смолл улыбнулся.
— Давай и мы придерживаться этого названия, хотя оно и не соответствует действительности. Но вернемся к совещанию.
2
Эдгар Гувер долгие годы возглавлял ФБР.
— В Атлантик-Сити.
— Именно. Там собрались все. Костелло, Лучиано, Вито Геновезе, даже Капоне и его братья. Все, кто играл сколько-нибудь заметную роль. Они собрались вместе и решили, что должны реорганизовать свою деятельность. Поделить страну на районы, прекратить междоусобные войны, улучшить свой образ в глазах общественности. Они захотели стать респектабельными и пришли к выводу, что для этого, среди всего прочего, им нужны ученые люди. Речь зашла о том, кого направить в колледж. Мой брат был там и предложил мою кандидатуру, пообещав, что сломает мне шею, если я вздумаю бросить учиться. Костелло сказал, что и у него есть на примете подходящий парень, с которым он поступит точно так же. Были еще предложения, но в результате они остановили свой выбор на мне и парне, предложенном Костелло.