Детективное агенство «Аргус» [сборник]

Переписав задание, Улагина вернула его на место, вытащила из шкатулки деньги и, отсчитав тысячу евро, сунула их Вилкину:

— Это аванс. Заройте шкатулку и отвезите меня к Домье: необходимо его подтверждение подлинности текста. При многоэтапном геокэшинге бывают случаи, когда нашедшие тайник первыми меняют текст, направляя конкурентов по ложной дороге.

Забросав ямы землей, сыщик вместе со своей клиенткой отправились к «Фольксвагену». Вилкину казалось, что сейчас что — то должно случиться — вроде нападения или другой неприятности, — но никто не помешал их отъезду.

— Если Коноводов и Заторин после подсказок не обнаружат тайник, они выбывают из игры? — спросил Вилкин, сворачивая по кольцу к гостинице «Украина».

— Как решит Домье. Но — Улагина улыбнулась, — до этого не дойдет: вечером я продам им текст. Предупреждаю вас как компаньона и надеюсь на молчание.

— Вот как! — Вилкин с интересом посмотрел на Улагину и, въехав во двор гостиницы, остановил машину. — С вашего разрешения, я подожду результат здесь.

Безразлично кивнув головой, Улагина зашла в вестибюль, а Вилкин, откинувшись спиной на сиденье, застыл, о чем— то думая. Отсутствовала Улагина недолго: текст оказался аутентичен и Улагина попросила Вилкина заняться его расшифровкой, сообщив о результатах завтра после обеда. Заехав к Свидлову, Вилкин услышал, что, во — первых, официант кафе Сидоров, с которым беседовал участковый инспектор милиции, подтвердил факт отравления кошки, во — вторых, отпечатки пальцев в угнанной машине не обнаружены.

— Такое впечатление, что ты из детективов переквалифицировался в геокэшеры, — заметила Анна Николаевна, кормя сына ужином. — Почему ты не сказал Улагиной о человеке с ястребиным лицом? Не хочешь волновать?

— Не только. Информацию дают для получения определенного результата, чего я в данном случае не предвижу, — доев, Вилкин отодвинул тарелку в сторону. — Меня другое заинтересовало: почему Улагина не хочет избавиться от конкурентов, — учитывая, что один из них пытался ее убить?! Они для чего — то ей нужны: то ли для дымовой завесы, то ли у них есть нечто, интересующее Плагину.

— Какие — то идеи по этому поводу есть? — спросила Анна Николаевна.

— Что — нибудь из гегелевского учения помнишь? — встав из — за стола, Вилкин прошелся по комнате.

— Помню, что ужасно не любила его создателя, — созналась Анна Николаевна. — Диалектические категории, «дурная бесконечность», «нечто переходит в ничто и опять в нечто» — не для женской головы. Из — за Гегеля я, сдавая кандидатский минимум по философии, четверку с трудом получила. Перепутала самораскрытие Абсолютного Духа в пространстве с его же самораскрытием во времени: развитие природы со становлением цивилизации.

Прервав воспоминания, Анна Николаевна посмотрела на сына:

— Зато ты, к моему удивлению, в студенческие годы был от Гегеля в восторге. Даже на философский факультет МГУ собирался переводиться, — но роман с Инессой все остановил.

— Осенний бал, на который я случайно попал, — и колесо судьбы покатилось в другую сторону, — Вилкин остановился, задумавшись. — Неудачники никогда не опаздывают, но всегда приходят не вовремя. Почему все беды в жизни мужчин появляются обычно в обличье привлекательной девушки? Эта Улагина: отчего меня к ней тянет?

— От одиночества, — вздохнула Анна Николаевна. — Фантазии плюс либидо — и начинаешь искать незнакомку. Иногда — на соседней улице, иногда — в прошлом веке… Но ты не договорил о Гегеле.

— В «Феноменологии духа» фигурирует понятие истины как процесса. Истина состоит не только из конечного вывода, но и пути к нему.

— Ты хочешь сказать, что сможешь разгадать сегодняшнее дело, вернувшись к его истокам?

— Да. Это тот случаи, когда настоящее детерминировано прошлым. Свидлов по моей просьбе направил срочные запросы в Париж о геокэшерах и Домье: завтра получим ответы. Я позвонил бывшему однокурснику Славке Чанову: он представителем «Интера» во Франции работает. Не могу отделаться от мысли, что крымский геокэшинг для этой троицы — прикрытие, их интересует нечто другое. Но что?

Ночь прошла беспокойно: Вилкину снилось, что он, охваченный страхом остаться на берегу, лезет по швартовочному канату на переполненный людьми пароход с убранным трапом, вокруг слышится брань, крики, плач детей и женщин, на причале жалобно ржут лошади, среди которых — Вилкин помнил это отчетливо, — был его конь, единственный друг последних лет, которого приходится бросать, чтобы спастись самому. Руки судорожно перебирали канат, а душа рвалась обратно, на причал, и, не выдержав сумятицы чувств, Вилкин отпускает канат и падает вниз, долго — долго, и, со стоном просыпаясь, вновь окунается в глубокий, как вода, сон.

Было девять часов утра, когда Вилкина разбудила Анна Николаевна:

— Вставай, завтрак давно на столе.

— Утро — часть суток, когда завидуешь безработным, — потянувшись, сказал Вилкин. — Человек проводит 30 % жизни во сне, остальное время мечтает выспаться.

— Ты кричал ночью: давно такого не помню, — озабоченно произнесла Анна Николаевна. — Снилось что — то?

— Бегство… — Вилкин напряг память. — Да, из Керчи. Я был казачьим сотником и старался попасть на пароход. Сорвался и падал: долго, долго… Откуда это?

— Как пишут теоретики бессознательного, в снах к нам иходит то, что не достучалось днем, — задумалась Анна Николаевна. — В расследовании ничего с этими событиями не связано? Твой рассказ напоминает эвакуацию врангелевских войск из Крыма в ноябре 1920 года.

— Они тогда одновременно уходили из Евпатории, Севастополя, Ялты, Феодосии и Керчи, — припомнил из прочитанного Вилкин. — Сто сорок шесть тысяч военных и гражданских лиц на 126 судах, представляешь?! Причем из Керчи, если не ошибаюсь, эвакуировалась Кубанская казачья дивизия.

— Не ошибаешься, — поддержала сына Анна Николаевна.

— Недавно статью в журнале читала: кубанцы опоздали на эвакуацию в Феодосию и пошли в Керчь, в результате чего керченские пароходы оказались перегружены, с минимальным запасом воды и продовольствия… Вставай, работать пора!

— А другие мамы берегут своих детей! — укоризненно воскликнул Вилкин. — Я давно подозревал, что ты — неправильная мама!

— Забочусь об обеспечении своей старости, — улыбнулась Анна Николаевна. — Опять к Сергееву поедешь?

— Придется! — вздохнул Вилкин. — Неудобно напрягать старика, но без него не разберусь.

— А Улагина занимается чем — нибудь или ждет, когда ты принесешь решение?

— Я видел у нее энциклопедию, справочники, карту, — припомнил Вилкин. — Но ты права: у нее отсутствует лихорадка поиска.

Прочитав привезенную сыщиком головоломку, профессор Сергеев задумался, потом медленно произнес:

— Вам нужно обратиться к другому специалисту, мне эти понятия ни о чем не говорят. Разве что «Уицилопочтли» — один из богов древних майя.