Детективное агентство "Урр-Бах и Кархи 2" "Артефакт Малой Справедливости

Кархи хмыкнул, слегка задумался и уверенно надписал картину. "Штурм любви", - объявил гоблин.
– У тебя точно есть талант, такие интересные картины ни один Хейлор не нарисует. Если их удачно загоним, то через год знатоки начнут говорить, что поздний Хейлор деградировал.

– Что сделал?
– не понял тролль.

– Спился.

– Деградировал, - повторил Урр-Бах.
– Надо запомнить это словечко.

Кархи толкнул напарника и показал глазами в сторону окна. Возле него стоял призрак мага и с явным интересом слушал, о чем говорят соседи по башне. Заметив, что его обнаружили, маг подлетел к картинам, внимательно изучил их и растворился в воздухе.

– Живопись его не интересует, - с облегчением произнес Кархи.

– Иначе может быть пришлось бы опять прыгать в окно. Чем новее направление в искусстве, тем злее его почитатели. Другой мог бы и ножичком полоснуть, прояви ты неуважение к его почитаемым картинам.

– На выставки буду ходить с дубинкой, - решил Урр-Бах.
– Я смотрю, в кабаке работать не так опасно, как обсуждать картины.

– По всякому бывает, - признал Кархи и открыл ящик Тризоруса.
– Смотри, внутри синим бархатом обита, - присвистнул он.

Тролль положил чуть было не утраченный просвещенным человечеством и эльфами шыдевр Хейлора и захлопнул ящик. Потом друзья вернули стол на место. Остальные картины просто прислонили к стене.

– Давай зайдем в "Эльфийский дуб", горло промочим, - предложил Урр-Бах.

– Пивко не помешает, - согласился Кархи. Заодно скажем девчонкам, чтобы не трогали здесь картины.

В Академию сыщики вернулись далеко за полночь. Урр-Бах никак не мог наглядеться на Нирру, а Кархи рассказывал всем желающим подробности поимки Тарзитского вампира, не забывая угощаться бесплатным пивом от благодарных слушателей. Кое-какие моменты вроде ночных засад в склепе и возле особняка пришлось, конечно, опустить, но и оставшихся подробностей хватило, чтобы напиться как на гоблинских похоронах.

– Смотри, Марсиэль и гордись своим будущим мужем, - сказал окончательно окосевший от пива Кархи подруге Нирры.

Марсиэль, не раздумывая, приступила к исполнению супружеских обязанностей, выразившихся в энергичной попытке протрезвить гоблина. Тонкая керамическая тарелка с недоеденным салатом хотя и разбилась о голову Кархи, но хмель из его головы не выбила. От тяжелого кувшина гоблина спас сам Бурх. Будущий тесть вовремя услышал, что в нем еще плещется пиво и остановил руку легкомысленной дочери. Кархи этого мига хватило, чтобы покинуть опасное место и по пути к выходу позвать за собой Урр-Баха. Через минуту не очень довольный тролль с ящиком в руке присоединился к болтуну и напарники пошли к месту учебы.

Перед тем, как лечь спать, сыщики тщательно заперли дверь в комнату и ставни окна. Кархи по привычке опрокинул по стулу возле этих уязвимых мест, а тролль положил возле себя дубинку, которую ему великодушно одолжил Бурх, позаимствовав ее у храпящего на полу орка.

То ли меры предосторожности помогли, то ли вор посчитал, что у бедных студентов из ценных картин остались только засаленные карты, но ящик с картиной был на месте. Урр-Бах поручил Кархи сбегать за завтраком и чем-нибудь освежающим, чтобы прояснить голову после вчерашнего. Кархи, у которого голова трещала и от выпитого, и от тарелки Марсиэли, которая оказалась куда тяжелее, чем можно было подумать, решил, что нечего терять времени на студенческую столовую и сразу направился к "Старой реторте". Благодаря ее богатому выбору, к приходу покупателя друзья вернули себе привычную остроту ума и бодрость тела.

Трезориус пришел не один. Рядом с ним стоял какой-то томный мужик в непонятной розовой рубахе. Покрашенные под седину волосы и толстые стекла очков с головой выдавали маститого эксперта, способного без устали молоть языком на любую тему за приличный гонорар.

– Господит Кузрон, - представил его Трезориус друзьям.
– Он знаток современной живописи, особенно работ Хейлора, Брузеля и Нурриэля.
– Я решил удостовериться, что это работа великого Хейлора.

– Только не жуйте холст, - попросил Урр-Бах, тщетно искавший на лице очкарика третий глаз. Не эльф, не урод с третьим глазом, - тролль сделал вывод, что знаток ему не опасен.

– Изумительно, экспрессивный примитивизм и инфантильный реализм, так верно передающий тщетность бытия и его эсхатологическую природу.

Урр-Бах вопросительно посмотрел на напарника. Кархи пожал плечами и закатил глаза

– Видите, картина не подписана его именем?
– продолжил анализ Кузрон.
– Юношеский максимализм, презрение к авторитетам и славе. Мазки решительные и широкие. Надо признать, слишком широкие. Светлая Девятка, молодой Хейлор писал большим пальцем ноги!
– восторженно взвыл эксперт, позабыв о обо всем на свете.
– Я обязан как можно скорее известить об этом всех любителей живописи! Это открытие станет самой обсуждаемым культурным событием в Эркалоне. Обещаю, статья в "Современной живописи" появится в ближайшем номере.

– Картина подлинная?
– не выдержал Трезориус.

Взволнованный Кузрон непонимающе воззрился на клиента, но потом вернулся в суровую реальность.

– Рамка картины несомненно новодел, лак даже не потемнел. Господа студенты купили ее недавно?

– Вообще-то эту тряпку я просто в мешке привез в Эркалон, - ответил тролль.
– Мне друг сказал, что это неправильно и подарил мне рамку. Кархи важно закивал.

– Рамку советую заменить, господин Трезориус. Черное дерево отлично подчеркнет все нюансы безнадежности.

Маг, повернувшись к эксперту спиной, молча подошел к столу и принялся отчитывать монеты. Это заняло четверть часа, в течение которого Кузрон восторженно вещал о ошеломляющей глубине замысла великого мастера, его мировоззренческих озарениях и прочих непонятных материях. Урр-Бах слушал знатока с открытым ртом, иногда повторяя особенно понравившиеся обороты.

– Господин Кузрон, у нашего шамана в нужнике висит еще такая разрисованная тряпка, только башня вроде другая и девка нарисована без шерсти. И дома у него в сундуке еще парочка найдется, если он их не выкинул. Сколько они могут стоить?

Теперь открыл рот Кузрон.

– Где находится ваша деревня? Я завтра же поеду к шаману!

– Если я ему пошлю много подарков, он мне сам их вышлет через знакомых торговцев. Только никаких рамок нет, ни новых, ни старых.

Кузрон облизнул сухие губы и взволнованно произнес:

– Обещаю свое содействие в продаже картин при условии, что я увижу и исследую первым.

– Договорились! Урр-Бах осторожно пожал горячую руку эксперту.

– Ровно восемьсот золотых эркалонов, - процедил Трезориус, недовольно глядя на Кузрона. Последний, впрочем, оставил без внимания взгляд клиента и, нежно взяв в руки картину, чуть дыша, уложил ее на бархат ящика.

– Я живу на Сорочьей улице, в доме напротив здания старого королевского архива.

– Если шаман будет добр, мы обязательно к вам придем, - пообещал тролль.

Когда маг с Кузроном ушли, Кархи досадливо щелкнул языком.

– Забыл предложить свой гвоздик!

– И слава всем твоим болотным духам, - заметил тролль, довольно разглядывая приличную груду золота.
– Твоя монета ничего не значит по сравнению с этим богатством.

– Этот гвоздь станет первым в гробу современной живописи!
– напыщенно объявил гоблин.