Дети Безымянного

— Ты поручишь это демонам? — изумилась Тасенда. — Почему бы тебе не заняться этим самому?

— У меня и без того уйма дел, — отрезал он.

— Он должен вздремнуть после ужина, — пояснила мисс Хайуотер. — Потом ещё слегка покемарить. Потом поспать. Потом понежится в кровати с утра...

Тасенда во все глаза смотрела на Давриела, который вальяжно развалился в кресле. Возможно, он и не убивал жителей её деревни, но кто-то руководил шептунами во время нападения. Она слышала шаги, и люди видели кого-то, одетого в плащ и маску Давриела.

Убийца и его призрачные слуги по-прежнему находились на свободе. Ферласен была не единственной деревней в округе; оставалось ещё две, и вдобавок жители приората. Ещё сотням душ угрожала опасность. А Давриел собирался просто сидеть в имении, сложа руки?

Тасенда почувствовала, как в ней закипает гнев. Пускай этот человек и не убивал её друзей и семью собственноручно, но именно его неумелое и эгоистичное правление стало косвенной причиной тех смертей. Она решительно поднялась со стула, сбросив с себя верёвки.

Злобогрыз, всё это время наблюдавший за ней, шагнул к двери, отрезая ей путь к бегству. Но Тасенда и не думала бежать. Она бросилась вперёд и схватила сияющую банка со столика рядом с Давриелом, а затем — ни секунды не мешкая — со всей силы ударила её об пол. Банка разлетелась вдребезги, а голова укатилась в сторону.

Мерцающий огонёк души вылетел на свободу, и она услышала отчётливый вздох пленного катара, наконец-то избавленного от мучений. Огонёк поднялся повыше и принял очертания расплывчатой человеческой фигуры. Он выглядел именно так, как Тасенда себе и представляла — с волевым подбородком и горделивой осанкой, облачённый в плотное пальто охотника.

Воротник и впрямь был великоват.

Спа... Спасибо… Голос — словно дуновение ветра — пронёсся по комнате.

Давриел наблюдал за ними с выражением лица, смысл которого она не могла уловить. Изумление? Ужас от того, что она сделала с его трофеем?

— Формальности или нет, — сказала она, — а данное слово нужно держать. Уверена,что настоящий некромант не стал бы...

Спаси... спасибгрнб Спаааасиииииххх...

Тасенда осеклась и повернулась к призраку, который — вместо того, чтобы развеяться, как она рассчитывала — становился всё ярче. Его глаза расширились и превратились в бездонные чёрные провалы, исказив лицо. Пальцы вытянулись, а губы сложились в злобную кривую ухмылку…

— Катар Ягрет? — осторожно спросила она.

Тварь ударила молниеносно, полоснув бритвенно-острыми когтями по её руке. Крови не было, но руку пронзила ноющая боль, словно от мгновенного обморожения. Тасенда закричала и отшатнулась. Тварь — совершенно обезумевшая — бросилась на Давриела.

Злобогрыз был начеку. Огромный демон встал на пути у призрака, схватил его, словно тот был осязаемым, и отшвырнул назад. Дух издал гневный вопль, от которого у Тасенды заболели уши, и она со стоном зажала их ладонями.

Похоже, призрак мог становиться осязаемым по желанию — хотя в первый раз Злобогрызу удалось притронуться к нему, теперь он струился и ускользал, словно развевающийся на ветру занавес. При этом он снова и снова повторял искажённую версию слова «спасибо», умудряясь с каждым разом исковеркать его ещё сильнее.

Дух вновь поплыл к Давриелу, темнея и становясь более плотным. Злобогрыз выдернул из ножен меч, и тусклое магическое сияние клинка заставило призрака замешкаться.

Красная дымка заволокла глаза Давриела, сделав их зловеще-багровыми. Он встал, и из его ладоней вырвалась струя ревущего пламени, столь жаркого, что Тасенда невольно вскрикнула. Дух, оказавшись в эпицентре пожара, отозвался истошным визгом, затем свернулся, сморщился, и сгорел дотла.

На коврике и книжной полке позади него остался почерневший обугленный след. Тасенда смотрела перед собой, баюкая руку, которая до сих пор казалась заледеневшей в том месте, где по ней полоснули призрачные когти.

Красный туман в глазах Давриела развеялся. Он поморщился, словно волшебство причиняло ему боль, потёр виски и встряхнул головой. — Что ж, признаюсь, это пощекотало мне нервы. Злобогрыз, благодарю за своевременное вмешательство.

— Твоя душа достанется мне, оккультист, — прорычал Злобогрыз. — Я не забыл условия контракта.

Давриел подошёл к обгоревшему коврику и поддел пепел носком туфли.

— В твоей деревне случайно не было ткачей?

— Были, — ответила Тасенда. — Мастерица Гритих и её семья.

— Проклятье. Да будет тебе известно, девочка, что это огненное заклинание я вытянул из разума крайне опасного пироманта. Приберегал его для особого случая.

— Катар…, — Тасенда растеряно моргнула. — Он ударил меня...

— Блуждающие призраки — гейсты, как вы их здесь называете — бывают опасными и непредсказуемыми. Многие из них, расставшись с телом, забывают себя, сохраняя лишь разрозненные обрывки воспоминаний. Ты поступила глупо и безрассудно.

— Мне очень жаль, — она отвернулась от обугленного коврика, прижимая руку к груди.

— Прекрасно. Рад это слышать, — Давриел кивнул головой в её сторону. — Мисс Хайуотер, будьте добры, расспросите девочку об этом самозванце, а затем вышвырните её в лес. И сообщите чертям, что если она ещё раз здесь появится, они могут сделать с ней всё, что пожелают.

— Вы не станете проверять её разум на предмет особых талантов, которые можно похитить? — поинтересовалась мисс Хайуотер.

— Да от неё за версту несёт Топью, — отмахнулся Давриел. — Нет уж, благодарю покорно. Головной боли мне и так хватает.

Один из демонов — горбатый, которого называли Бреригом — взял Тасенду за руку с намерением вывести из комнаты. Его кожа оказалась неожиданно нежной.

Тасенда упёрлась, пытаясь высвободиться из хватки демона. — Стойте! — крикнула она. — Моя виола!

Позади них любопытный чертёнок схватил виолу и принялся дёргать струны. Давриел небрежным жестом подозвал его к себе, и чертёнок мигом вручил ему инструмент.

— Я..., — пролепетала Тасенда. — Прошу. Это всё, что у меня осталось.

— Прекрасный инструмент, — произнёс Давриел. — Денег, вырученных с его продажи, как раз хватит на новый коврик. Но если ты будешь сотрудничать с мисс Хайуотер и расскажешь ей всё, что знаешь о самозванце, я, так уж и быть, разрешу тебе его оставить. Ты сама видела плащ и маску?

— Нет, — ответила Тасенда, понурившись. — Я... ничего не вижу днём. Благословение Топи — это одновременно и проклятье. Плата за те песни, что оно мне дарует…

Давриел вздохнул и махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.