Дети Деточкина, или Заговор бывших мужей

– Я сейчас не боюсь привлекать внимание, – улыбнулся Ожигов. – Ко мне придраться не за что. У меня все законно, все стабильно, все благополучно. Так вот, дай уж дорасскажу. В то время в моду как раз вошли турецкие спортивные костюмы. С полосочками вдоль штанины такие…

– С лампасами?

– Мы с ребятами закупали байковое нижнее белье. Мужское, разумеется. Слегка переделывали покрой, нашивали полоски, красили тканевыми красителями и пристрачивали нарисованную турецкую этикетку.

– Это как? – зачарованно спросила я.

– Сложная система. Поначалу спичкой или иголкой наносили рисунок. Получалась настоящая турецкая этикетка. Потом уже для этих лейб клише вырезали. В общем, у нас был целый цех по пошиву «фирменной» турецкой продукции.

– А сейчас? Тоже творческий подход в делах применяете?

– Сейчас? Стар я уже азартными играми забавляться. Честным бизнесом надо заниматься. Вот пытаюсь… Благо стартовый капитал позволил свою типографию создать. Тьфу-тьфу, пока не жалуюсь. Дела вроде нормально продвигаются.

Интересно, можно ли из всего мною услышанного сделать вывод о том, что Ожигов – надежный деловой партнер? Ладно, анализировать и давать точные рекомендации заказчику – это уже дело Шурика. С меня и обычного сбора информации достаточно. Кстати, достоверность ее установить тоже будет весьма сложно. Но опять же, все, что могла, я уже совершила. С меня взятки гладки. И так, бедненькая, и сама перенервничала, и тетю Юлю нервничать заставила. Причем не одна, а на пару с каким-то злодеем, который, оказывается, не на Ожигова работал, а, видимо, просто ко мне личный антагонизм испытывал и мне работу из вредности портил. Ох, волновал меня этот «некто». Впрочем, сейчас надо было думать совсем о другом.

– Послушайте, – я решилась задать довольно нелепый вопрос: – Если вы ничего не боитесь, то зачем же вам нужна столь серьезная защита? Телохранители, видеокамеры у офиса…

– А как иначе? Если сам себя от всякой шпаны не защитишь, так никто не защитит. У меня офис три раза грабили. А теперь вот, сволочи, машину угнали. Я к своей тойоте как к живому существу привязан был. Уроды! Поймаю этих «Деточкиных» – им мало не покажется.

Я подумала, что вполне понимаю Ожигова. Если он к своей машине относился так же, как я к форду, то такая его утрата могла вызвать у меня лишь сострадание. Я тут же выразила Ожигову искренние соболезнования. Минут пять мы поговорили о степени привязанности людей к машинам и машин к людям.

– Эти «Дети Деточкина», кстати, самозванцы! Об этом тоже обязательно напиши.

– Почему самозванцы? – удивилась я. – То есть я понимаю, конечно, что у настоящего Деточкина, может, и не было детей, но…

– Не в этом дело. Они, свиньи, подделываются под одну давно распавшуюся организацию. Еще во времена Союза, в восьмидесятых годах, существовала диссидентская группа, угонявшая машины из идейных побуждений. Между собой они в шутку называли себя детьми Деточкина. Всесоюзного, между прочим, масштаба была компания. Городов двадцать, географически разрозненных, точно охватывала. И действовала она в конечном счете во имя справедливости. У партийных гнид, которые только штаны в кабинетах просиживали и народу жить не давали, незаконно нажитое имущество отбирали. Материальную помощь детдомам и малообеспеченным оказывали.

– Не знала, что такое было. И в нашем городе?

– В нашем – главным образом.

– Не верится как-то, – пожала я плечами. – Наверняка себе все оставляли, прикрываясь только детдомами. И потом, кто позволил им судить, имеет ли эта самая партийная шишка право на материальные блага или не имеет?

– Нет! – Ожигов возмущенно подскочил. – Вы, молодежь, просто испорчены новым временем! Мы в вашем возрасте реально верили в идеи. Ни о какой корысти и речи быть не могло! А партийные шишки? – Ожигов побагровел. – Ты даже представить себе не можешь, девочка, сколько судеб сгубили эти скоты. Мы знали и мстили. И справедливость была на нашей стороне!

Ожигов снова стукнул по столу, и на этот раз в его жесте я не заметила ничего искусственного.

– А почему вы говорите «мы»? Откуда вы все это знаете? – как обычно, я сначала спрашивала, а потом начинала хватать себя за язык.

– Слышал. Знакомые рассказывали, – спокойно ответил Ожигов, глядя прямо мне в глаза. – А те, кто сейчас орудуют, – самозванцы и сволочи. Благими намерениями прикрываются, а сами у порядочных людей машины угоняют. Этим «детям» ноги пообрывать мало!

– А дальше? – похоже, это теперь стала моя любимая фраза.

– А дальше все они безногими попали бы в ад, где…

– Да нет! С теми, советскими «детьми» Деточкина, что стало?

– Вожаков посадили. Рядовых диссидентствующих рыцарей попугали немного и заставили приутихнуть.

Да, беседовать с Ожиговым было по-настоящему интересно. И неважно, что выясненная мною информация, скорее всего, окажется Шурику не нужной. Странно судить о порядочности человека по его собственным словам. Главное, что я узнала массу всего полезного.

«Лично мне этот человек кажется вполне честным. Я, конечно, отношусь предвзято. Не знаю, как вообще в таких делах можно быть объективным», – мысленно готовила я послание Шурику, когда блондин-секьюрити любезно провожал меня до машины. Несколькими минутами ранее я церемонно распрощалась с комиксоподобным Ожиговым, заверив, что без предварительного согласования с интервьюируемым статья не выйдет. Прощались мы вполне довольные друг другом и жизнью. Увы, уже через миг от моего жизнелюбия не осталось и следа.

– Срочно приезжай ко мне! – кричала в моем телефоне Виктория Силенская. – Мой муж пропал. Его телефон не отвечает. И я точно знаю, что это связано с вашими с ним треклятыми делами.

– Не драматизируй! – попыталась я отбрыкнуться от такого поворота событий. – Еще совсем не поздно. Он просто, наверное, случайно выключил телефон и засиделся где-то на работе…

Конец ознакомительного фрагмента.