Дети Империи

– Вам не нужно что-нибудь подсказать? – с загадочными интонациями в голосе обратилась к нему девушка-продавец в малиново-розовой блузке и кокетливой косыночке на шее; униформа в магазинах почему-то совершенно не приживалась.

Кстати, Виктор заметил, что продавцы здесь были неплохими психологами и предлагали помощь покупателю лишь тогда, когда каким-то неведомым чутьем узнавали, что он действительно хотел бы что-то узнать, а не просто потому что от них требовали подходить и спрашивать: «Здрасте, что вам подсказать?»

– Скажите, а как, на ваш взгляд, вот это «Утро» подойдет в качестве подарка? С надежностью как, не жалуются?

– О! – засияла девушка. – У вас просто прекрасный современный вкус! «Утро» – новая модель, только что поступила. Вот, посмотрите поближе… Это стиль будущего – простые элегантные формы космического века. И через десять лет они будут выглядеть, как по последней моде. Смотрите, как они на руке. – И она немного покрутила их на своей руке с таким выражением, как будто давно о них мечтает, а может, это так и было.

«Ну что, пожалуй, они лучше всего смотрятся. Примерно «Чайка» семидесятого года», – решил Виктор.

– А как у них с размерами браслета?

– А он – видите – здесь можно замок переставлять, чтобы была разная длина. Даже звенья выкидывать не надо.

– А надежность?

– Получили медаль на всесоюзной выставке! Мы связывались с аналитической группой – никаких рекламаций. Выписывать?

– Да, пожалуйста.

Стук цифр, выбиваемых на кассовом аппарате, звучал как партия ударника в передающемся по трансляции универмага блюзе «Это лишь бумажная луна». Виктор сунул футлярчик в карман и поспешил к выходу.

– Ну все? Больше заезжать никуда не будем? – спросил Кулигин. – Вот и отлично. На Киевский…

…Состав из десятка вагонов с электровозом застыл под дебаркадером. Виктор показал билет проводнице – он никак не мог привыкнуть к этим торжественным белым кителям с погонами – и прошел в купе.

Осмолов уже был там.

– Ну как? Успели на экскурсию?

– Еще бы! Это нечто! Столько и такого в один день никогда не видел! На всю жизнь будет что вспоминать.

За стеной соседнего купе звучал шум и громкие голоса. Зазвенела гитара.

– Не поздний ли час, однако? – Осмолов слегка постучал в перегородку, но от этого ничего не изменилось.

– Может, у них свадьба? – спросил Виктор. – Пошли посмотрим.

В следующее купе набилось человек восемь парней и девчонок. На гитаре бацала тоже девчонка – коренастенькая, с прической под Уму Турман и озорными глазами. «Не грусти, не грусти, песню пой, песню пой…» Бессмертное творение Тихона Хренникова и Александра Коваленкова в любительском исполнении.

– На стройку, что ли? – весело спросил Осмолов.

– Ага. Мы – московские метростроевцы! А теперь в Киев, на усиление едем, метромост через Днепр сооружать.

«Ну вот, – подумал Виктор. – Народ полезным делом занят, метро строит. А я так и не смог задачу с «Аттилой» решить. Хоть что-нибудь хорошее для них сделать-то…»

– Слушайте, – сказал он, – я тут песню новую знаю, про строителей.

– Про Метрострой?

– Вообще про строителей. Могу научить. Только, чур, давайте тихо петь, чтобы не мешать соседям.

– Идет! А что за песня? Марш или лирическая?

– Она… Дорожная, в общем. Вступление, как будто стук колес. Тат-тара-та-тара-та-тара-тара-тата…

…Электровоз просигналил и плавно подал вперед. Мимо окон плыли заснеженные московские улочки под насыпью. В купе заглянула проводница.

– А что тут у вас за заговор такой?

– Тсс! Мы новую песню разучиваем!

– А знаете… она и про проводниц тоже. Отчасти.

– И отражает наш общий трудовой порыв. Вот свет в купе можно погасить, а трудовой порыв – нет. Вась, как там дальше?

…Наш адрес – не дом и не улица,Наш адрес – Советский Союз!

За стенкой вагона тромбоном вступила встречная электричка, отыграв импровизацию, словно на барабанах, колесами моторных и прицепных вагонов; им чуть подыграли басы тяговых передач. Сотни людей мчались в новую жизнь, о которой они еще мало что знали, но большинству из них она уже виделась светлой и прекрасной.

Глава 29 Никто не уйдет обиженным

– …Мне бы плакать, а я радуюсь, как дура. Прямо как в детском фильме.

– Каком фильме?

– Где медведя в мальчика превратили.

– А, вспомнил. Играли Абдулов и Симонова.

– А у нас – Лановой и Самойлова.

– А у нас они играли в «Анне Каренине».

– Все смешалось в доме Облонских…

По стенам и потолку комнаты проползли квадратные пятна света от въехавшей во двор машины. Пока они ползли над кроватью, Зина вытянула руку, чтобы рассмотреть время. Тускло блеснули желтый корпус и браслет.

– Где ты такие нашел? У нас их еще нет. Даже в каталогах.

– В «Транзите». Только что привезли. Новая модель.

– Всю жизнь мечтала именно о таких. Никогда не буду теперь их снимать. Только когда моюсь.

– Как в «Мертвом сезоне»: «Никогда не снимайте этих часов».

– Ага. Я эту картину точно так же видела, как ты – «Трое в одной лодке».

– «Трое в лодке» я видел. Только с Мироновым, Ширвиндтом и…

– …И почему нельзя было их снимать? – Она повернулась к нему и мягко положила ладонь правой руки на его затылок, взъерошив волосы.

– Там в часах был передатчик. Это фильм про разведчиков.

– Понятно. «Блоха».

– «Жучок».

– Опять ты с этими терминами Ю-Эс-Эс… Нет, это что-то ненормальное. Ты уходишь от меня в ночь…

– Под утро.

– Какая разница? Уходишь навсегда, к другой, я должна чувствовать себя брошенной любовницей… а я вот счастлива оттого, что ты нашел семью. Свободна и счастлива, как птица в сверкающей вышине майского неба. Но так же не бывает?

– Ну почему! Может, ты просто слишком долго жила тем, что старалась заглушить прошлое работой, а сейчас вдруг поняла, что все ушло, и что ты можешь просто жить, и скоро весна… так, наверное?