Дети индиго. Кто управляет планетой
Шрифт:
Но однажды Катя удивила меня тем, что показала свои рисунки черной тушью. Они – сплошное переплетение линий, черточек, теней и спиралей. Ощущение, будто рисунок сделан одним росчерком пера, без отрыва от бумаги – смело, размашисто и... загадочно. Не сразу и непросто среди переплетения линий можно узреть женское лицо, большие глаза, поворот головы, изящную руку, кошачий профиль или абрис неведомого цветка.
– Что это? – просил я разъяснений по поводу того или иного рисунка, и тут же следовал Катин рассказ о содержании картины, состоящей, по сути, из сплошных символов и ощущений автора. За каждым образом, каждой линией – какие-то вполне определенные воспоминания, переживания, ассоциации, и замысел становится понятным! Но только после расшифровки. Я бы сказал, художественное
– Прежде всего у меня возникает идея, – поясняет картину Катя. – Это, как правило, мои чувства или конкретные переживания. Но потом рука как бы сама пишет и выводит то, чего я и не замышляла. Например, в этих цифрах зашифрован год моего рождения – 1984. А вот эти птицы – голуби. Они свободолюбивые создания, и я, наверное, как и они, боюсь потерять свою свободу. Вот здесь присутствует мужчина, он ранит голубя, и тот летит с подбитым крылом. А это лицо женщины. Видите? Глаза закрыты, а губы сжаты. Она не знает, чего ожидать от мужчины: боится потерять свободу, но и чувства к нему ее обуревают. А эти лепестки, как листья ромашки: «любит – не любит»... По-моему, все ясно в картине...
Правда, я с этим не очень согласен – идея картины улавливается, только когда Катя мне многое рассказала.
– А вот моя работа «От любви до ненависти», – достает моя собеседница еще один набросок с переплетениями линий. – Смотрите, вот женский образ, а вот – мужчина. Его лицо превращается в волчью пасть, и клыки ранят шею женщины. Такие чувства, страсть... А рядом – рыба сом, как символ мудрости. Все мои переживания, огонь, бурлящий внутри, – они переплавляются в жизненную мудрость, дают необходимый опыт... Это тоже было со мной, причем не так давно.
– Но Катя, ты же не раз говорила, что по ауре прекрасно разбираешься в намерениях человека? – удивляюсь я.
– Да, это так. Но идеальных людей не бывает, и я иду на компромиссы, потому что рассудок или мои видения ауры не влияют на мою влюбленность. Ошибки были и будут – я тоже не идеальна. Я прекрасно вижу и знаю, что человек, допустим, не совсем хорош и честен по отношению ко мне, но не могу преодолеть свои чувства к нему. Мы же живые люди и можем ошибаться... А картины мне помогают анализировать мгновения жизни и, наверное, дают мне ощущение постигнутого, опыта...
Не знаю, будет ли продолжение у Кати на художественном поприще, но таких картин у нее уже немало, вполне на небольшую экспозицию наберется. Только гидом своих картин должна выступать она сама.
Мамина помощь Кате
Я считаю, что весьма поучительными для родителей истинных «индюшат», да и просто сверхразвитых детей могли бы быть те взаимоотношения, которые сложились у Кати с ее мамой Татьяной Петровной. Немало лет я был и остаюсь в курсе их отношений. Мы вместе с ее мамой договорились о сохранении тайны ряда ее необыкновенных качеств и задатков, хотя иной раз мне, признаться, не терпелось рассказать коллегам-уфологам и в местных газетах о тех феноменах, которые проявлялись у Кати. Впрочем, волжские исследователи аномального в основном-то были в курсе способностей Кати – она изредка посещала наши заседания и рассказывала об особенностях своего видения мира. Это всегда было интересно и ново.
Однако проблемы, которые возникали и возникают у многих родителей в связи с необыкновенными задатками их детей, заставили меня более глубоко и всесторонне побеседовать с Татьяной Петровной на тему, как ей удавалось понимать Катю. Ведь немало трудностей возникает у «новых» детей именно на стадии общения с родителями, а не только со сверстниками и окружающими людьми. Язнаю и не раз слышал о такой степени конфликтности, когда дети просто-напросто сбегали от родителей или делали попытки суицида. Чего уж тут хорошего? И можно ли здесь чем-то помочь?
Рассказ Татьяны Петровны, мне кажется, способен многим дать некую точку опоры.
– Кате во время проявления ее новых феноменальных способностей очень не хватало общения со знающими людьми, – сказала
Татьяна Петровна после некоторых раздумий. – Любой ребенок, даже не обладающий каким-то даром, нуждается в общении с мамой, с родителями.Чтобы он мог и хотел бы делиться с ними своими секретами, своими открытиями. У нас такие отношения сложились сами собой. И с Катей, и с сыном – оба они относятся ко мне как к старшему другу. Мы можем общаться на любую тему, и это установилось между нами с малых лет. Хотя мою семейную жизнь не назовешь удачной. Более 12 лет мы живем без участия Катиного отца в наших семейных делах. Но дети всегда находились под моим контролем, и я могу считать, что Кате я посвятила свою личную жизнь. Мне сейчас 52 года...
Катя Черкасова с мамой
Признаюсь, я не мог сдержать возгласа удивления при этой цифре, хотя и мог предполагать, что Татьяна Петровна не из юных особ. На вопрос, как ей удается так молодо выглядеть, Татьяна ответила со всей серьезностью:
– Думаю, что это состояние души...
– И как же вы отнеслись к Катиным способностям, когда они открылись? – расспрашивал я ее.
– Меня подготовили к ним, – сказала Татьяна Петровна. – Мой родственник Николай Иванович кое-что мне внушил, и я не так страшилась, когда Катя мне рассказывала о том, что она видела в параллельных мирах. Более того, мне это самой было очень интересно. Но родилась она, как я понимаю, вполне обычной девочкой, как все дети. К примеру, в школу она не хотела идти учиться. Когда ей открыли третий глаз, я сама была в шоке. Помню, ходила по квартире и говорила себе: «Фантастика! Этого не может быть! Это какое-то чудо!..» Но и не верить ей и себе я не могла, ведь Катя все время была со мной, как хвостик.
Татьяна Петровна рассказала, что на тот момент сама она была очень болезненной. Нервы не в порядке, одолевали различные болячки, да и время в стране было переломным – в их семье, как и у многих, ни работы, ни денег, ни еды... Она еще спасалась шитьем для своих знакомых – прекрасно умеет кроить и шить модные вещи, но...
– Меня же и подвело желание рассказать всем, какая у меня необычная Катя, – вспоминала Татьяна. – Я и своей родне, и некоторым клиентам стала говорить о ее феноменальных способностях, и вдруг заметила, что люди стали нас сторониться. Родня, видно, побаивалась, что Катя узнает о них больше, чем надо, а мои заказчицы, наверное, стали думать, что у меня не все в порядке с головой. Я потеряла своих клиентов, а это был мой хлеб, и мне порой нечем было кормить детей...
Тогда ее поддержала ведущий хирург Волжского роддома Людмила Александровна Строева, которая когда-то принимала роды обоих ее детей, и они дружили между собой. Она заверила, что такие дети рождаются в нынешнем обществе и что это никакое не отклонение в психике. Однако советовала не распространяться о способностях Кати кому ни попадя.
– Она же и посоветовала, чтобы я встретилась с вами, – вспоминала Татьяна, – мол, вы в этом больше понимаете...
– Но к психиатру вы все же девочку водили?
– Не специально, а потребовалось для какой-то медкомиссии. Женщина-психиатр оказалась знающей, но сказала, что Кате «рановато этими вещами заниматься». А вот к экстрасенсам нам дорогу, по-видимому, закрывали ее Учителя. Приезжали некоторые с выступлениями к нам в город, а у меня то денег на билеты нет, то Катя приболеет... Но меня она вылечила и буквально подняла на ноги – это я осознаю четко, – сказала Татьяна Петровна. – Если бы не Катя, я бы так хорошо не выглядела в свои годы. Она и родственникам предлагала помощь в лечении, но они отказались наотрез. Или не верили в ее способности, или не хотели менять свой образ жизни – с выпивкой, скандалами, загулами... И потом – лечение действовало через церковь, через молитвы, а они были далеки от религии. Скажу еще нечто любопытное для вас: когда я хотела купить что-то из книг по экстрасенсорике или ясновидению, то Катины Учителя не советовали этого делать. «Там много надуманного и вранья, не засоряйте себе голову», – говорили они Кате.