Дети Лагуны

Сар улыбнулся:

– Но ведь ты то сбежала, значит не всё у них так безупречно, и защита, в том числе.

– Второй раз не получится, - засомневалась девушка. – Они хотели, чтобы я зачала от человека- волка, а они живут в ближнем лесу дикими стаями. Я его убила и сбежала.

– А что же стая?

– Стая пожирала убитого кентавра… у них так заведено, вожак первый насыщается, а потом и все остальные. Вот вожак насытился и решил меня выпустить из клетки на десерт использовать.

– А почему тебя не съели?

– На человека у них табу, человека нельзя есть, карается смертью даже попытка. Убить можно, а есть нельзя. Я сама видела, что мясо человеческое смертельно для всех мутантов. Их начинает вздувать, и они умирают почти мгновенно. Они не любят людей и боятся. Для битвы с людьми они используют только птицеголовых.

Сар понял, что человек этого периода качественно отличается от мутантов всех категорий, по-видимому, внутренней чистотой и системой самой жизни. У них «голубая» кровь без примесей всяких отражённых образов. Природное умение концентрации луча мысли на конкретном моменте времени, давало людям некоторые преимущества. У мутантов, как и у Драконов, не было даже понятия и системы мышления, они были сознательные, но не мыслящие существа. Много знали, но обрабатывать информации могли с большим трудом. Конечно, качество «голубой» крови сохраняется у людей только в постоянной борьбе человека с иллюзией, создаваемой спиралями вируса, которые в последствии назовут спиралями ДНК, но их чистота Души была настолько сильна, что они справлялись с этим даже при не совсем благих деяньях.

Солнце клонилось к закату. Темнело не резко, а как во времена белых ночей, но после всего, что произошло, Сар решил не форсировать события, а отдохнуть, подумать и только потом, принять решения. Он прекрасно знал это выражение – Принять Решение!.. в этой эпохе оно было весьма действенно… эпоха детства жизни на Земле, исковерканная какими-то ревизорами с дальних миров. Принять Решение – значило запустить некий механизм связи с внутренними слоями планеты, и события в информационном плане начинали складываться в некий узор реализации замысла влекущего желания. В этом случае важнее было удержать эту связь, улавливать малейшие порывы души, состояния и действовать соответственно в гармонии и согласии со своими желаниями.

– Здесь мы в безопасности? – спросил у Огневики.

– Не знаю, но отсюда идёт туннель к нашему селению.

– И что? Разве они не могут прийти к вам в селение?

– Могут!.. наверное, но ни разу не приближались, - она вдруг встрепенулась, - что же там сейчас?..

Сар вопрошающе смотрел на неё.

– Мы можем создавать то, что ты называешь зоной, только мы собираем коло и думаем сообща…

– И для этого используете какие-то заклинания, понятные по значению только вам?

– Да, это важно было, но сейчас понятие – вече, создаёт нужный ритм ускорения. А само заклинание произносит тот, кто встаёт в круг последним, и этим заказывает ритм.

Сар всё прекрасно понимал. Понимал силу Мысли, и когда она проявляется в полную силу, и, именно, у таких вот людей – простых и непосредственных созданий, потому что чистота не создаёт узор иллюзии на стенках спиралей вируса, а только ритм. Она не проникает, а охватывает сразу место Родины – пространство рода своего, группы, общины, и это место закрывается самой чистотой и непорочностью.

– Тогда как же вас вылавливают?

– Всяко. Иногда они выжигают всё вокруг, и нам приходится выходить, чтобы добыть себе пищи. – Немного помолчала, - хорошо было в древние времена, когда кровь наша была чиста, мы не нуждались в пище, были сыты солнцем, его лучами и созерцанием красот земли родной, а сейчас то, что в нас, требует питания другого. Мы не можем избавиться от этого чужеродного вторжения.

Наше племя называлось оборотни, потому что мы были весьма развиты и могли оборачиваться птицей, например, чтобы её глазами мир смотреть. Представляешь!.. сколько всего интересного у нас было впереди, ведь мы только начинали этому учиться?

– А сейчас?

Огневика задумалась и после небольшой паузы как-то задумчиво заговорила опять:

– Сейчас только единицы. Я не пробовала специально, но знаю, что могу… или может мне только так кажется, но я летала чайкой. Один раз получилось, когда сидела на берегу океана и ждала тебя. Будто показалось мне, что ладья в море плывёт и ты в этой ладье, - она смутилась чуть, и будто оправдываться стала – это ещё давно, когда тебя не знала, только видела в мечте своей.

– И что же, нашла своего капитана?

– Тогда нет. Как только чайкой стала, ладья исчезла, как мираж в пустыне. И я вернулась, чтобы поплакать. Чайки не видят грёз, и плакать не умеют.

Замолчала Огневика, молчал и Сар. Было уютно вместе и вокруг пространство стало наполняться чистотой, чувством родства и радостью единства. Встрепенулась Огневика, повернулась, обняла его, поцеловала крепко.

– Теперь с тобою мы ограждены от мира, от всех опасностей… смотри!.. мы с тобой создали зону без всяких заклинаний.

Сар видел… конечно видел и чувствовал, что пространство стало наполняться звоном чистоты, их чистоты… будто вся бесконечность собралась вокруг и всё отныне, что попытается проникнуть к ним не с миром, исчезнет… растворится, как сахар в океане.

– Выходит, мы, даже не подозревая этого, свою вселенную создали?

– Больше!.. чище и сильней!..

Так и сидели, наслаждаясь единеньем.

– Тебя что-то терзает?.. я чувствую, - спросила Огневика.

– Я помню, что нас разделило на множество голограмм, было прекрасно, даже понял, что нас стало столько, сколько клеток в теле, а может даже атомов. Как же мы опять здесь проявились?

– Я вспомнила тебя, и ты вновь плоть обрёл, но твоё первое или единственное сохранившееся желание-мысль – та самая дикарка, которой стала я в момент нашего знакомства… - немного помолчала и задумчиво продолжила, - как же всё несправедливо!.. Почему не вспомнил бесконечностью меня в величии Творенья, а только как свою дикарку?

– Я вспомнил и как бесконечность и как свою дикарку, но она не знала, что может быть иначе, что нет бесконечности без той дикарки, как и дикарки нет без бесконечности…

– Но знаешь ты!..

– Об этом не подумал я, да и когда мне было думать, пытался мысль я сохранить, мысль о тебе, любимая моя.

Мысль о любимой, Мысль расставания и встречи, Мысль невозможности расстаться. Когда я расстаюсь с любимой, значит только то, что я не расстаюсь, а в ней, как бесконечности пошёл купаться, в её любви печалью растворяюсь… то вспыхиваю миллионом искр горящих в грёзах предстоящей встречи с той дикаркой, что Огневикой называю. Когда исчезнет бесконечность, дикарка остаётся…