Дети Левиафана

Людвиг убивал тех, кого считал бандитами, но кто ими не был. И теперь боится настоящих разбойников? Он несколько раз вздохнул, пытаясь успокоиться. Ярость не уходила, но становилась более податливой. Она не требовала, как раньше, рубить не глядя. Она требовала убить всех троих.

Это из-за тебя, вспомнился крик нордера.

— Ну и чё ты встал? Гони медь!

— Денег у меня нет. Зато стали сколько хочешь.

На мгновение чувство стыда за дурацкую фразу оказалось сильнее злости. Ну ладно, об этом никто не узнает. Людвиг вытащил меч и несколько раз согнул гибкий клинок. Любимая стойка левым боком к сопернику больше не эффективна, нужно сильно доворачивать голову, чтобы видеть врага.

Троица переглянулась и достала мечи, такие же, как у храмовников. Только оружие служителей Церкви светилось чёрным и резало металл, а у этих обычная сталь, не лучшего качества, покрашенная, чтобы не ржавела. А отверстия вдоль рубящей кромки слишком неровные. Подделка под старину?

А сами бандиты? Для чего нужны провода под кожей у толстяка? Видит ли одноглазый через линзу? Почему сопляк держит тяжёлый меч только правой рукой? Металлические пальцы левой не предназначены для хвата?

— Мы братья Дюбуа, — сказал одноглазый. — Я Жак, это Жан, а это Жан-Батист.

Толстяк кивнул.

— И что? — спросил Людвиг.

Они опять переглянулись.

— Мы братья Дюбуа, — неуверенно повторил самый младший из них.

— Так и что?

— А то, что мы лучшие мечники во всём Лефланде, — объявил толстяк.

— И?

Вопросы ставили их в тупик.

— Да он нас не знает! — догадался одноглазый.

— Теперь узнает, — к пузатому вернулась уверенность. — Так что если не хочешь проблем, то плати.

Людвиг захохотал. Лучшие мечники, братья как их там. Такие же фальшивые, как их оружие и украшения.

— Простите. На самом деле мне насрать, кто вы. И платить я вам не буду.

Братья переглянулись ещё раз. Готовятся убить калеку и у них это получится.

Это из-за тебя, кричал нордер.

Людвиг направил меч на толстяка и заметил, как приготовился однорукий. Да, что-то в фехтовании они смыслят. Где-то сзади готовится напасть одноглазый. А что они ответят, если попробовать кое-что другое? Главное — не потерять сознание от усталости.

Людвиг сделал ложный замах и быстро развернулся назад. Красная линза бандита, которого звали то ли Жак, то ли Жан, не работала, удара с её стороны он даже не заметил. Мастер Рейм при виде такого покачал бы головой и поцокал языком, настолько выпад был неуклюжим и рискованным. Но после него одноглазый упал на горячий песок, захлёбываясь кровью.

От напряжения тошнило, но осталось ещё двое. Однорукий первым оторвался от созерцания умирающего братца и бросился вперёд. Людвиг ушёл в сторону, едва не упав, и рубанул. Силы удара и веса клинка не хватило, чтобы отсечь искусственную руку, но рана, нанесённая чуть выше места, где плоть переходила в железные прутья, получилась глубокой.

Парень, то ли Жан, то ли Жак, завизжал от боли и выронил меч, хотя рабочая рука не повреждена. В атаку пошёл толстяк, Жан-Батист. Такого борова не прикончить одним выпадом, поэтому Людвигу понадобилось три и решающий рубящий удар. Не всех из них легли туда, куда нужно, но толстяк закричал, пытаясь удержать объёмное пузо от потери содержимого.

Однорукий подобрал с земли своё оружие. У его меча слишком маленькая гарда и Людвиг без труда рассёк Жану или Жаку кисть. Жан или Жак завопил ещё громче. Людвиг ткнул его в горло и последний бандит упал. Ноги заскребли по песку.

Людвига стошнило и он упал на колени. Не умер в бою, но теперь точно сдохнет от слабости. Болевой гвоздь пульсировал внутри головы, кираса обжигала кожу через мокрую от пота одежду. Надо убраться в тень и попить воды, только где бы её взять? Можно купить, а деньги позаимствовать у кого-нибудь из трупов. Но нет, от них слишком воняет, лучше убраться подальше.

За окном дома напротив стояла семья, муж, жена и ребёнок. Совсем другие люди, без странных металлических штук на лице и теле. Взгляд равнодушный, будто они смотрят на камень. Такой же взгляд был у тех, кто нападал на деревню. Людвиг поднялся, опираясь на меч. Надо уходить, а то ещё потеряет сознание.

— Он в одиночку прирезал братьев Дюбуа! — какой-то человек с мечом на поясе размахивал руками и чуть не приплясывал. — Теперь Сэйбингам конец!

Людвиг на него посмотрел, и мечник скрылся. Улица, если не считать погибших братьев, стала пустой.

Глава 8.3

Эйнар сидел в тени трактира. За такое не должны просить деньги, но кто знает нравы местных? Вроде бы этот город принадлежит Маленькому Левиафану, который среди всех Наследников считается самый опасным и непредсказуемым. Но Лефланд сам по себе жестокая и негостеприимная страна.

На порог вышел хозяин трактира, высокий усатый мужчина с заткнутым полотенцем за пояс.

— Я, наверное, распугал вам гостей, — начал Эйнар, собираясь уйти до первых криков. — Извините.

Приходилось говорить на старом наречии, которое используется здесь чаще, чем новое. Трактирщик отвечал на смеси из нескольких языков, но Эйнар его понимал.

— Местные здесь только раз в месяц появляются, — признался хозяин. — Приезжие иногда заглядывают, а они редкость в Акире. Так что пугать некого, оставайтесь.

— У меня нет денег.

— Прискорбно. Первый посетитель за долгое время и пустой.

— А вы первый, кто со мной говорит.

— С вашим лицом это и не удивительно.

Мужчина прав. Левую сторону так раздуло, что глаз почти не открывался. Нос хрустел, стоило до него дотронуться. Лицо после той взбучки должно быть похоже на раздавленную ягоду.

— Местные вообще не очень разговорчивы, — сказал трактирщик. — Большинство целыми днями работает на шахтах или в плавильне, а те банди… охранники тоже, не расположены к общению.

— Здесь есть шахты? И что там добывают?

— Это тайна, — с видом заговорщика сказал хозяин.

Эйнар не стал расспрашивать, но секреты терзали душу трактирщика.

— Там добывают редкие металлы, в основном медь, — он шептал так громко, что почти кричал. — Ещё камни для схем боевых машин. Много чего.

— Это настоящие шахты? Не руины?

— Самые настоящие, — трактирщик цокнул языком в подтверждение. — Говорят, что они принадлежали Левиафану ещё в Старом мире, но хитрец спрятал их ото всех. Сукин сын готовился к своему Походу за пять сотен лет до начала! Плавильня тоже старинная.

Людвиг бы уже засыпал хозяина вопросами. Хотя нет, в последнее время парня не интересовали такие вещи. Всё же надо было переправить его на другой берег, а потом расставаться. Куда испарился островитянин? Вошёл в город и исчез.