Дети ночи

Барон оставил Инноминато и возвратился со своими людьми в Лекко, где провел остаток дня в сборах в обратную дорогу. Возвращение окольным путем, каким он прибыл в Лекко, заняло бы слишком много времени, а он стремился быстрее вернуться в замок, чтобы немедленно освободить пленников и заняться приготовлениями к свадьбе с Терезой Биффи. Открыто поехать через Вальтелин с охраной — что было самой короткой дорогой — показалось ему слишком опасным. Поэтому барон решил разделиться и отослал трех людей назад, в замок своего брата, чтобы вернуть тому лошадей, которых они позаимствовали. Затем он и четвертый его человек (немец, который ни слова не говорил по-итальянски, и поэтому от него можно было не ждать вероломства) замаскировались под двух тирольских торговцев, возвращающихся на родину. Барон также купил двух мулов и кое-какие припасы в дорогу, чтобы не останавливаться на ночлег в деревнях, через которые придется проезжать, так как их могли узнать и отомстить.

На следующее утро барон и его слуга с двумя мулами ступили на борт парусного корабля с экипажем из шести человек, который был нанят специально для этого случая, и отправились в Колико. В начале пути они плыли по восточной части озера, но через несколько миль ветер, до этого умеренный, так усилился, что гребцы с трудом удерживали корабль на плаву. Капитан решил пересечь озеро, чтобы оказаться под защитой гор с другой его стороны. На полпути перед ними показались башни замка Инноминато, что напомнило барону о разговоре с его владельцем и о том, как пренебрежительно он с ним обошелся. Чем дольше барон смотрел на замок, тем сильнее разгорался в нем гнев.

— Мы еще встретимся, наглец, и тогда я сумею отомстить за оскорбление, которое ты нанес мне вчера! — не в силах сдержать ярость, громко воскликнул барон, к немалому удивлению матросов.

Едва он успел произнести эти слова, как воробей, очевидно, принесенный с берега порывом ветра, на мгновение опустился на борт и тут же улетел. Барон сразу вспомнил слова Инноминато о предостережении, связанном с этой птицей. Он почувствовал нечто, похожее на страх, постарался изменить ход мыслей и уже собирался отвернуться от замка, как гребцы в один голос закричали об опасности, и барон увидел, что в их сторону на всех парусах несется тяжело груженное судно раза в четыре больше их корабля, угрожая разбить его в щепки. Если бы это произошло, он и его люди сразу бы пошли на дно. К счастью, капитан странного судна услышал крики гребцов и быстро повернул штурвал, чтобы спасти им жизнь. Но корабль барона все-таки получил удар в корму такой силы, что едва не затонул.

Теперь барон Конрад понял, что слова Инноминато не были пустой угрозой, и, чувствуя себя всецело в его власти, решил по мере сил не осыпать его оскорблениями. Корабль продолжил путь и поздно вечером благополучно прибыл в Колико, где барон со слугой и мулами сошел на берег и без промедления отправился в путь. Они ехали, пока не наступила ночь. В поисках места для ночлега они смотрели по сторонам, но не видели ни жилья, ни какого-нибудь укрытия. Ко всему прочему, начался ливень. Продолжив путь, они уж было смирились с тем, что придется провести ночь под открытым небом, когда заметили совсем близко какой-то домишко. Дверь была открыта, виднелись отблески очага. Барон решил попроситься переночевать. Чтобы убедиться, что здесь им не грозит опасность, он велел слуге разведать, стоит ли дом отдельно или за ним начинается деревня. Если это селение, придется быть особенно осторожным, чтобы остаться неузнанным. Слуга бросился выполнять приказ и вскоре вернулся с известием, что дом уединенный и он не смог отыскать поблизости других домов. Обрадованный, барон подошел к двери и стал просить обитателей дома дать ему кров на эту ночь, обещая, что наутро щедро их вознаградит. Крестьянин и его жена, больные и истощенные старики, охотно предложили путникам те скромные удобства, что имелись в их убогом жилище. Они привязали мулов за домом и внесли внутрь поклажу и сено, чтобы приготовить постель для барона и его слуги, состряпали нехитрый ужин из тех запасов, что принесли с собой гости, и вскоре барон и его слуга крепко спали.

Наутро они поднялись рано и отправились в дорогу. Через несколько часов барон, беседовавший со слугой, вдруг замолчал и погрузился в свои мысли. Он обдумывал условия, поставленные Инноминато, и неожиданно решил их не выполнять. Едва он стал думать об этом, как мимо головы мула стремительно пролетел воробей, а слуга, ехавший рядом, тронул барона за плечо и указал на движущийся в их сторону отряд из восьми или десяти вооруженных людей в четверти мили от них. Барон, опасаясь, что это местные жители, которые собираются на него напасть, и понимая, что нельзя терять ни минуты, поторопился скрыться в густой чаще и стал следить оттуда за проходившим мимо отрядом. Приблизившись к тому месту, где прятались барон и его слуга, отряд остановился, по-видимому заметив на дороге отпечатки копыт их мулов. Некоторое время люди совещались, словно раздумывая, что предпринять, но в конце концов вожак отдал приказ, и они продолжили путь. Немного выждав, барон покинул укрытие.

В тот день больше не произошло ничего, достойного упоминания. Поздно вечером они миновали Бормио незамеченными, благополучно достигли подножия горного перевала и на рассвете начали подъем. Погода была прекрасная, ярко светило солнце. Барон, считая, что опасности путешествия позади, был в отличном расположении духа и беседовал со слугой. У самой вершины тропинка сузилась настолько, что два мула не могли ехать рядом, и барон оказался впереди. Он задумчиво молчал, поглощенный мыслями о скорой свадьбе и о том, сколько времени может занять у посланца и сына судьи возвращение в Бормио. Как вдруг его посетила следующая мысль: он решил после выполнения всех условий спрятать где-нибудь поблизости людей, которые будут сопровождать заложников домой. После свадебных торжеств они захватят другого заложника, чтобы барон мог выдвинуть свои требования в отместку за нанесенное ему оскорбление. Это решение только зародилась у него в голове и еще не стало окончательным, как барон снова получил доказательство силы астролога. На землю прямо перед ним слетел воробей и сидел не шелохнувшись, пока мул не приблизился к нему вплотную, а затем вспорхнул у самого лица барона. Проследив глазами за полетом птицы, когда та поднялась выше, барон почувствовал, как задрожала снежная гора у подножия одной из вершин. Мысли о предательстве тут же исчезли. Он закричал слуге, и оба ринулись вперед, чудом избежав лавины, сошедшей мгновение спустя на тропу, по которой они только что ехали.

Теперь барон еще больше убедился в огромной силе Инноминато, и его страх перед ним так усилился, что он решил больше не замышлять против него никакого предательства и отгонять любые мысли о мести.

На следующий день после прибытия в замок Гардонель барон приказал привести посланца и сына судьи. Самым любезным тоном он сказал, что весьма сожалеет о причиненных им неудобствах, но поведение жителей Бормио не оставляло ему выбора. Он готов признать, что посланец сказал правду, хотя после разговора с Инноминато не уверен, что жители города были дружелюбно к нему настроены или вовсе не виноваты. Тем не менее он не хочет показаться слишком суровым и даже не прочь подружиться с горожанами, если те пообещают больше не наносить ему оскорблений, — хотя как именно его оскорбили, сказать было трудно.

— В то же время не думаю, — продолжал он (в эту минуту алчность взяла верх), — что будет справедливо отпустить вас без выкупа.

Едва он произнес эти слова, как в окно влетел воробей и стал метаться по залу, пока не вылетел в то же самое окно. Присутствующие, заметив птицу, смотрели на нее довольно равнодушно — но не барон. Он отлично знал, что это предупреждение от астролога, и оглядывался, желая понять, какое несчастье может с ним произойти, если он не переменит мысли. После исчезновения птицы не последовало ничего необычного. Барон сменил тему и сказал пленникам, что они могут отправляться в путь, когда захотят. Чтобы обезопасить путешествие, он пошлет с ними четырех вооруженных слуг. Барон сдержал обещание, и несколько дней спустя его люди вернулись с известием, что посланец и сын судьи благополучно добрались до дома.

III

Сразу после отъезда пленников барон начал делать приготовления к свадьбе, поскольку, ненавидя в душе Инноминато, он все же был абсолютно уверен, что тот сдержит обещание. Его уверенность еще больше окрепла, когда от астролога прибыл посланец, сообщивший, что в следующую среду его нареченная невеста прибудет вместе со свитой, и Инноминато уведомляет об этом, чтобы все было готово для церемонии.

Барон не жалел ни денег, ни сил, чтобы бракосочетание получилось пышным и великолепным. Заброшенную часовню замка привели в порядок, отремонтировали алтарь и увешали стены гобеленами. В большом зале шли приготовления к грандиозному пиру, который должен был состояться после церемонии. На возвышении в главном зале, куда войдет невеста, поставили два парадных кресла для барона и его будущей жены.

Настал день свадьбы. Все было готово к приему невесты. Поскольку часа ее прибытия не знал никто, все, занятые в церемонии, поднялись с петухами и пребывали в ожидании и готовности; барон, в сильном волнении, взобрался на пожарную вышку, чтобы отдать приказания, как только кавалькада окажется в его поле зрения. Проходил час за часом, но Терезы не было видно. В конце концов барон начал ощущать сильное беспокойство по поводу ее приезда.

Наконец туман, покрывавший часть долины, рассеялся, и барон испытал облегчение: вдалеке он увидел группу путешественников, приближающихся к замку. Там были и всадники, и пешие. Впереди на прекрасной белой лошади ехала невеста, ее лицо было закрыто плотной вуалью. С двух сторон ее сопровождали великолепно одетые кавалеры, сзади — фрейлина и двое слуг; в арьергарде трусили несколько мулов, груженных тюками. Барон спустился с вышки и подошел к воротам замка, чтобы встретить невесту. Один из кавалеров свиты, исполняя желание своей хозяйки, поехал вперед, чтобы переговорить с бароном.

— Леди Тереза, — сказал он барону, — просит вас о любезности позволить ей переменить платье, прежде чем она встретится с вами.

Барон, разумеется, охотно согласился, а затем удалился в зал, предназначенный для церемонии приема. Очень скоро в замок прибыла Тереза. Ей помогли сойти с лошади, и она проследовала вместе с фрейлиной и горничной, которую нанял барон, в свои покои, а двое погонщиков мулов отнесли наверх большой сундук с подвенечным платьем.

Не прошло и часа, как Тереза вышла из комнаты, чтобы быть представленной барону, и в сопровождении придворного отправилась в зал. Как только она вошла, у всех присутствующих вырвался возглас восхищения: настолько необычайной была ее красота. Барон, задыхаясь от нетерпения, двинулся навстречу, но прежде чем он подошел, Тереза опустилась на колени и оставалась так, пока барон не поднял ее.