Дети пустоты. Пройти по краю

На первом плане Кирилл разглядел серо-синие камни, дальше лежала подернутая дымкой глубина.

– Это же… это же… – заволновалась Ника.

– Это Крконош. Берег реки Синька, – медленно произнес Морок. Всё нормально, попытался он успокоить себя. Пока ничто не противоречит придуманному им с Женькой плану.

Изображение ожило, задергалось, наполнив дубль-пространство далеким шумом реки. В объектив попала Женька. Она стояла спиной к камере, слегка сутулясь. Под черным комбинезоном итальянских кошек явственно проступали очертания лопаток. Светлые волосы на затылке сбились в колтун – последние сутки ей было не до расчески. У Морока защемило в груди. Как всегда при виде дочери он испытывал смесь нежности, гордости и чувства вины.

Неожиданно в кадре возникла чья-то рука. Смуглая, с карминными ногтями. Тонкое запястье перехватывал желтый браслет блокиратора.

На доли секунды изображение смазалось. Камера ушла в сторону, выхватив кусок голубого неба и частокол еловых макушек на другой стороне расщелины. Когда же объектив вернулся в прежнее положение, Женьки в кадре уже не было. Только промелькнула, исчезая за краем пропасти, растрепанная шевелюра.

Не оставалось никакого сомнения, дочь начальника СКК столкнули вниз.

Камера заглянула за каменную черту. На облачном экране появилась белесая река между галечных берегов.

И Женька.

Скрюченная фигурка на фоне серо-синих камней.

– Разбилась! – сдавленно произнес женский голос.

Остальные молчали. Все было ясно без объяснений.

Кирилл попытался справиться с накатившим страхом. Торопливо вытащил телефон, активировал сенсорный экран, коснулся пиктограммы конверта. Ничего. От Женьки так и не пришло ни одного сообщения. Оставалось надеяться, что виной всему проблемы со связью.

Надеяться и действовать по плану.

– Откуда у тебя эта запись? – прорычал Кирилл, порываясь выскочить на арену. – Кто тебе ее прислал?

Его удержала Ника. Она вцепилась в полу пиджака Морока и потянула назад.

– Не надо, Кирилл Михайлович, – зашептала девушка. – Может, это не она! Нужно проверить!

Марат сделал вид, что не услышал вопроса начальника СКК.

– Вы видите, его дочь погибла, – уверенно сказал он, обращаясь к Конклаву. – Погибла, пытаясь освободить заложников. Служба Контроля Края расписалась в своей беспомощности.

* * *

– А где Женька? – Едва ступив на знакомую поляну, ту, на которую сутки назад его перебросило из Рима радужное лассо, Тим наткнулся на вопросительный взгляд Федора. Маленький целитель сидел у костра в компании кошек-близняшек. – Бармалей скоро дерево с корнем вырвет. А ему, между прочим, лет триста.

Поодаль, привязанный веревкой к смолистому стволу старой сосны, суетился белоснежный щенок вардака. Он подпрыгивал, извивался, точно рыбешка на леске, и оглашал лес жалобными воплями. Рядом лежал Боров. Черно-белый бульдог грустно наблюдал за мучениями собрата и время от времени выражал солидарность тяжелыми вздохами.

– Она там, около Синьки осталась, – Тим неопределенно мотнул головой. – Сказала, что посидит и придет.

– Посидит и придет! – тут же передразнил его шедший следом Бруно. – Ну ты додумался! Бросил девчонку одну в лесу! Умник!

– Заткнись, а! – огрызнулся Тимофей. – Тебя не спросил!

Итальянец доставал его всю дорогу от реки до поляны с костром у поросшего зеленым мхом валуна. Отыгрывался, гад. Мстил за слова, брошенные Тимофеем в недрах римского мицелия. Что, мол, надо было остаться у Исси вместо Женьки, а не стоять и смотреть, как ей уродуют лицо.

Тим страшно злился. Нет, не на Бруно – на себя. Чего уж! Этот недоделанный мачо прав – Женьку нельзя было оставлять одну. Особенно после подвигов под маской толстопузого Озерова. Где он, кстати?

– Вон сидит, – одна из близняшек указала на кривую сосну, слегка заслонявшую вид на башенки «Синих камней». Под ней со связанными за спиной руками, привалившись к стволу, дремал бывший аналитик СКК.

Выглядел он помятым. Щегольской костюм был весь в грязи, узкий бордовый галстук заброшен на плечо, жидкие волосы торчали в разные стороны унылыми сосульками, еще совсем недавно нежно-розовая физиономия теперь отливала болезненной желтизной.

– Гляньте, это же тот, толстый, который Тимура Сергеевича застрелил! – услышал Тим тонкий, не то мальчишеский, не то девчоночий голосок за спиной.

Чуть отставшие воспитанники «Синих камней» друг за другом выходили на поляну. Одни растерянно озирались, другие занимали место у костра. Кто-то из девчонок уже тискал покорного, как плюшевый медведь, бульдога и пытался приласкать злобного вардака. Но стоило пареньку лет восьми привлечь внимание к спящему Озерову, как вся поляна встрепенулась и потянулась к грузной фигуре у сосны.

– Это он хотел нас расстрелять!

– Сволочь!

– Харя сытая!

– Убийца!

Спасенные заложники обступили бывшего аналитика плотным кольцом. Сначала из рассерженной толпы летели злобные выкрики, но постепенно все смолкло. Дети и взрослые молча стояли и с ненавистью разглядывали спящего врага.

Озеров открыл глаза. Потряс головой, пытаясь прогнать неприятное видение. Пару раз испуганно икнул. Наконец выдавил.

– Чего вам? А?

Ему никто не ответил.

– Эй, ну хватит! – не выдержал Озеров мрачной тишины. – Я всего лишь делал, что говорили, ясно?

Снова молчание.

– Перестаньте! Слышите, перестаньте! – аналитик сорвался на визг.

Русоволосый мальчишка нагнулся, поднял с земли небольшой камешек и швырнул его в связанного негодяя. Камень угодил Озерову точно в лоб. Аналитик взвыл от боли и, чертыхаясь, попытался отползти за ствол сосны. Ничего не вышло. Толстяк и со свободными конечностями не отличался ловкостью, а уж в связанном виде и подавно.

Еще пара камней попала в плечо и живот. Вопли Озерова словно разбудили толпу. Освобожденные пленники нашаривали у себя под ногами, что придется – камни, шишки, сосновые щепки – и бросали их в беспомощного врага. Один увесистый снаряд угодил ему в переносицу, другой – в челюсть. Озеров больше не кричал. Он жалобно скулил и пытался спрятать лицо, подставляя ударам лысеющую макушку.

Тимка ни с кем не сговаривался. Просто оттолкнулся от хвойного ковра, перелетел через головы воспитанников и оказался между разгневанной толпой и едва живым пленником. Почти одновременно рядом приземлился Бруно.