Дети судьбы

Гарри Гейтс был упрям, многоречив, вспыльчив и вызывал раздражение. Но он также страстно боролся за то, во что верил. Преданный своим друзьям, справедливый в спорах со своими оппонентами, он был человеком, общения с которым вы искали просто потому, что оно обогащало вашу жизнь. Гарри Гейтс не был святым, но святые будут стоять у врат небесных, чтобы приветствовать его.

Мы благодарим его жену Марту за то, что она всегда поддерживала его и не мешала предаваться мечтам, многие из которых он осуществил; но одну ещё предстоит воплотить в жизнь. Благодарим Джимми и Энни, его сына и дочь, которыми он так гордился. Благодарим Флетчера, его любимого зятя, которому он передал незавидное бремя своей эстафеты. И благодарим Люси, его внучку, которая стала старостой своего класса через несколько дней после его кончины. Америка потеряла человека, который служил своей стране дома и за границей, в дни войны и в дни мира. Хартфорд потерял политического деятеля, которого нелегко будет заменить.

Несколько недель тому назад он написал мне письмо, — Брубейкер помедлил, — с просьбой о деньгах — какая наглость! — для строительства своей любимой больницы. Он сказал, что навсегда откажется со мной разговаривать, если я не выпишу ему чека. Я рассмотрел все «про и контра» этой угрозы. — После этого не скоро затихли смех и аплодисменты. — В конце концов, чек послала моя жена. Собственно говоря, Гарри и в голову не приходило, что если он чего-то просит, то ему может быть отказано, а почему? Потому что он всю свою жизнь давал, и теперь мы должны воплотить в жизнь его мечту и в память о нём построить больницу, которой он мог бы гордиться.

На прошлой неделе я прочёл в газете «Вашингтон Пост», что скончался сенатор Гейтс, и когда я сегодня утром ехал в Хартфорд, то проехал мимо дома престарелых, мимо библиотеки и мимо фундаментного камня больницы, которая будет носить его имя. Вернувшись завтра в Вашингтон, я напишу в «Вашингтон Пост», я скажу им: «Вы были неправы: Гарри Гейтс жив и здоров». — Мистер Брубейкер помедлил и взглянул вниз, на прихожан; его глаза остановились на Флетчере. — Се был человек, но когда ему на смену придёт другой?

На ступенях собора Марта и Флетчер поблагодарили Ала Брубейкера за его речь.

— Скажи я меньше, — заметил Ал, — и он появился бы на амвоне рядом со мной и потребовал бы пересчёта. — Председатель партии пожал руку Флетчеру. — Я не прочитал вслух последнего письма, которое Гарри мне написал, но я знаю, что вы хотели бы увидеть последний абзац.

Он сунул руку во внутренний карман, вынул письмо, развернул его и протянул Флетчеру.

Прочтя последние слова Гарри, Флетчер посмотрел на Брубейкера и кивнул.

* * *

Том и Нат вышли из собора и смешались с расходившейся толпой.

— Жаль, что я плохо знал его, — вздохнул Нат. — Я ведь пригласил его войти в правление банка после того, как он ушёл из Сената. — Том кивнул. — И он мне ответил — ответил письмом от руки — очаровательным письмом, в котором объяснил, что единственным правлением, в котором он хотел бы заседать, может быть только правление больницы.

— Я встречал его пару раз, — сказал Том. — Он был, конечно, сумасшедшим, но ты должен быть сумасшедшим, если хочешь прожить всю жизнь, занимаясь сизифовым трудом. Никому об этом не говори, но он был единственным демократом, за которого я когда-либо голосовал.

Нат засмеялся.

— Ты тоже? — признался он.

— Что ты скажешь, если я предложу, чтобы правление банка пожертвовало пятьдесят тысяч долларов больничному фонду?

— Я — против, — ответил Нат; Том удивился. — Потому что, когда сенатор продал свои акции банка Рассела, он сразу же пожертвовал больнице сто тысяч. Мы должны дать по крайней мере столько же.

Том кивнул и повернулся назад; миссис Гейтс стояла на ступенях собора. Он решил, что сегодня же напишет ей письмо, в которое вложит чек. Том вздохнул.

— Посмотри, кто пожимает руку вдове.

Нат повернулся и увидел, как руку миссис Гейтс жмёт Ралф Эллиот.

— Ты удивлён? — спросил он. — Я почти слышу: он ей говорит, как он рад, что по его совету Гарри продал акции банка Рассела и заработал миллион.

— О Боже! — воскликнул Том. — Ты начинаешь рассуждать, как он.

— Я должен рассуждать, как он, если хочу пережить предстоящие месяцы.

— Это больше не вопрос. Все в банке согласны с тем, что ты будешь следующим председателем правления.

— Я говорю не об этом, — сказал Нат.

Том остановился перед ступенями банка и удивлённо посмотрел на своего друга.

— Если Ралф Эллиот выставит свою кандидатуру в качестве кандидата республиканцев на выборах губернатора, я выставлю свою кандидатуру против него. И на этот раз я его побью.

42

— Леди и джентльмены, Флетчер Давенпорт, будущий губернатор Коннектикута.

Флетчера позабавило, что через несколько минут после того, как он был выбран кандидатом от демократической партии, его уже представили как будущего губернатора; ни намёка не было сделано на то, что он может проиграть выборы. Но он слишком хорошо помнил, как Уолтера Мондейла постоянно представляли как следующего президента Соединённых Штатов, а кончил он тем, что стал послом в Токио, [61] тогда как в Белый дом въехал Рональд Рейган.

61

Уолтер Фредерик Мондейл (р. 1928) — вице-президент США в 1977–1981 гг. и кандидат в президенты от демократической партии на выборах 1980 г., побеждённый Рональдом Уилсоном Рейганом (1911–2004).

Как только Флетчер позвонил Алу Брубейкеру, чтобы подтвердить, что он готов баллотироваться в губернаторы, у него за спиной сразу же завертелась партийная машина. Над парапетом поднялись было одна или две демократические головы, как утки в тире, но были быстро упрятаны обратно.

В конце концов единственным противником Флетчера осталась женщина — член Конгресса, она не сделала за свою жизнь ничего дурного и сделала слишком мало хорошего — для того, чтобы кто-нибудь её заметил. Правда, как только Флетчер победил её на сентябрьских первичных выборах, его партийная машина вдруг превратила её в мощного противника, который был в пух и прах разгромлен самым впечатляющим кандидатом, какого партия выдвигала за много лет. Но в частном порядке Флетчер признавался, что она была всего лишь бумажным соперником, а настоящая борьба начнётся, когда республиканцы выберут своего знаменосца.

Хотя Барбара Хантер была, как всегда, активна и решительна, никто на самом деле не верил, что от республиканцев будет выставлена она. Поддержкой нескольких партийных лидеров уже заручился Ралф Эллиот, и когда бы он ни выступал — на публике или в частной компании, — с его губ повсюду, как бы случайно, срывалось имя его близкого друга Ронни. [62] Но до Флетчера то и дело доходили слухи о том, что довольно большая группа республиканцев ищет Эллиоту достойную альтернативу; в противном случае они грозили воздержаться от голосования или даже голосовать за кандидата от демократов. Флетчер нервничал, ожидая, кто окажется его противником.

62

Имеется в виду Рональд Рейган.

Флетчер взглянул на собравшуюся аудиторию. Сегодня это уже его четвёртая речь, а ещё не было двенадцати часов. Ему недоставало воскресных обедов с Гарри, на которых обсуждались и подвергались критике его идеи. Люси и Джордж рады были внести свою лепту, но это только напоминало ему, как снисходителен был Гарри, когда Флетчер делал предложения, которые его тесть уже наверняка сотни раз слышал: он никогда этого даже не показывал.

Четвёртая речь Флетчера в это утро не очень отличалась от предыдущих трёх. Он только добавил утверждение, что без вклада тех его слушателей, перед которыми он в данный момент выступает, экономика штата не была бы такой процветающей. За этим последовал обед с «Дочерьми Американской революции», [63] на котором он забыл или нарочно не упомянул о своём шотландском происхождении, а во второй половине дня он произнёс ещё три предвыборных речи и затем присутствовал на ужине кампании по сбору средств, на котором было собрано больше десяти тысяч долларов.

63

«Дочери Американской революции» — патриотическое общество, созданное в 1890 году: оно состояло из женщин — прямых потомков деятелей американской Войны за независимость.