Дети судьбы

— Нет ли в вашем списке кого-нибудь из Коннектикута? — спросил Том. — Для присяжных это было бы гораздо убедительнее.

— Согласен, — сказал Джимми. — Но единственный человек того же калибра, что и эти четверо, просто не может взяться за ваше дело.

— Кто это? — спросил Нат.

— Кандидат на пост губернатора от демократической партии.

Нат впервые улыбнулся.

— Тогда это — мой первый выбор.

— Но он же занят избирательной кампанией.

— Кстати сказать, если вы не заметили, — точно так же, как и обвиняемый, — сказал Нат. — И, к тому же, вспомним, что выборы состоятся ещё через девять месяцев. Если окажется, что я — его противник, он, по крайней мере, будет знать, где я нахожусь всё это время.

— Но… — повторил Джимми.

— Скажите мистеру Давенпорту, что, если я стану кандидатом от республиканцев, он — мой первый выбор, и не обращайтесь ни к кому другому, пока он мне не откажет, потому что если всё, что я о нём слышал, — правда, я уверен, что он захочетменя защищать.

* * *

К тому времени, как в восемь часов окончилось голосование, Нат уснул в машине, пока Том вёз его домой. Руководитель его предвыборной кампании не стал его будить. Проснувшись, Нат обнаружил, что лежит в кровати рядом с Су Лин, и первая его мысль была о Льюке. Су Лин посмотрела на него и взяла за руку.

— Нет, — прошептала она.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Нат.

— Дорогой, я вижу по твоим глазам: ты спрашиваешь, не хочу ли я, чтобы ты снял свою кандидатуру и чтобы мы могли по-настоящему оплакать Льюка, и мой ответ — нет.

— Но будут похороны, и потом подготовка к судебному процессу, не говоря уже о самом процессе.

— Не говоря уже о бесконечных часах, когда ты будешь размышлять и с тобой будет невыносимо жить, так что ответ всё равно — нет.

— Но почти невозможно ожидать, что присяжные не поверят безутешной вдове, которая будет утверждать, что она лично видела убийство своего мужа.

— Конечно, видела, — сказала Су Лин. — Ведь онаего убила.

Зазвонил телефон на ночном столике Су Лин; она взяла трубку и стала слушать, а потом записала две цифры в блокнотике, лежавшем около телефона, и сказала:

— Спасибо. Я ему передам.

— Передам ему — что? — спросил Нат.

Су Лин вырвала из блокнота листок и дала его Нату.

— Это был Том. Он просил передать тебе результаты голосования. 69:31.

— Да, но кто получил 69? — спросил Нат.

— Будущий губернатор Коннектикута, — ответила Су Лин.

* * *

Похороны Льюка состоялись в часовне школы имени Тафта, по просьбе её директора. Он объяснил, что очень многие школьники хотели быть на похоронах. Лишь после смерти Льюка Нат и Су Лин поняли, как в школе любили их сына. Служба была простая, и хор, которым Льюк так гордился, спел «Иерусалим» Уильяма Блейка. [69] Кэти прочла одно поучение из Библии, а старый Томо — другое, и директор школы выступил с речью.

Мистер Гендерсон говорил о застенчивом, скромном мальчике, которого все любили и уважали. Он напомнил, как прекрасно Льюк исполнил роль Ромео в школьном спектакле и как именно в то роковое утро он узнал, что Льюку предложили место в Принстонском университете.

69

«Иерусалим» — песня английского композитора сэра Хьюберта Парри (1848–1918) на слова Уильяма Блейка (1757–1827), ставшая английской национальной песней.

Гроб из часовни вынесли мальчики и девочки из девятого класса, которые вместе с ним играли в школьном спектакле. После службы Нат и Су Лин присутствовали на чаепитии, которое директор устроил у себя в доме для ближайших друзей Льюка. Комната была битком набита, и мистер Гендерсон объяснил Су Лин, что все школьники считали себя близкими друзьями Льюка.

Староста класса подарил Су Лин альбом фотографий и коротких эссе, написанных одноклассниками Льюка. Позднее, когда Нат был в подавленном настроении, он открывал этот альбом, читал вступление и смотрел на фотографии, то и дело возвращаясь к следующим строкам: «Льюк был единственным мальчиком, который ни разу не упомянул про мой тюрбан и цвет кожи. Он просто их не видел. Я надеялся, что мы будем друзьями всю жизнь. Малик Сингх».

Когда они уходили из директорского дома, Нат заметил Кэти, которая, опустив голову, сидела одна в саду. Су Лин подошла и села с ней рядом. Она обняла Кэти.

— Он тебя очень любил, — сказала она.

Кэти подняла голову и сквозь слёзы прошептала:

— Я так и не сказала ему, что люблю его.

45

— Я не могу этого сделать, — сказал Флетчер.

— Почему? — спросила Энни.

— По сотне разных причин.

— То есть по сотне отговорок.

— Защищать человека, которого я хочу победить на выборах?

— Без гнева и пристрастия, [70] — процитировала Энни.

— Как же, по-твоему, я буду вести предвыборную кампанию?

— Это проще всего. — Она помолчала. — Любым способом.

— Любым способом?

— Да. Потому что, если он виновен, он даже не будет кандидатом.

— А если он невиновен?

— То тебя по праву оценят за то, что благодаря тебе он был оправдан.

70

Без гнева и пристрастия — sine ira et studio (лат.) — то есть непредвзято — слова древнеримского историка и писателя Публия Корнелия Тацита (55—120 н. э.) из его «Диалога об ораторах».

— Это и не практично и не разумно.

— Вот ещё две отговорки.

— Почему ты — на его стороне?

— Я — не на его стороне, — сказала Энни. — Я, как говорил профессор Абрахамс, — на стороне справедливости.

Флетчер некоторое время молчал.

— Интересно, что бы он сделал, окажись он на моём месте?

— Ты отлично знаешь, что бы он сделал… Но некоторые люди забывают об этих принципах, как только кончают университет.

— Я только надеюсь, что по крайней мере один человек в каждом поколении… — завершил Флетчер афоризм профессора.

— Почему бы тебе не увидеться с ним? — предложила Энни. — Может быть, он тебя убедит.

* * *

Несмотря на осторожные предостережения Джимми и на громкие протесты местных демократов (собственно говоря, всех, кроме Энни), было условлено, что они встретятся в следующее воскресенье.

Местом встречи выбрали банк Рассела — Фэйрчайлда, так как предполагалось, что в воскресенье утром на главной улице народу будет немного.