Дети-тюфяки и дети-катастрофы

15. Что делать, если у девочки явно появилась интимная жизнь, или к этому все идет?

Откровенно расскажите о вашем понимании любви и интимной близости. Сделайте упор на то, что отношения, не прошедшие всех стадий (платоническое чувство, ухаживание, «страсти и страдания» и т. д.), неполноценны. И вернуть потом уже ничего нельзя.

Научите девочку пользоваться противозачаточными средствами. Приобретите их и сообщите ей, где они лежат.

16. Как поступить, если есть подозрение, что ребенок принимает наркотики?

Если подозрение обоснованное – срочно к специалисту-наркологу! Никаких – «стыдно», никаких – «посмотрим»! Промедление – смерти подобно, в самом буквальном, физиологическом смысле. Если ухватить в самом начале, когда еще не пошла социальная деформация – есть надежда. Потом – практически нет. Сейчас существуют специальные тесты, которые позволят достоверно подтвердить или опровергнуть прием наркотических препаратов. Помните, лучшее лечение наркомании – профилактика! Организуйте досуг маленького ребенка, следите за увлечениями старшего, давайте дельные советы и информацию о том же досуге. Сообщите ребенку, что ни о каких «попробовать» сегодня не может быть и речи, так как существуют наркотики, которые вызывают привыкание с первого раза!

17. Как отвлечь от «дурной» компании?

Отвлечь от «дурной» компании невозможно. Можно только привлечь к другой, «хорошей». Бросьте на это все свои силы, изобретательность, фантазию и старые связи. Практически не бывает детей, которых уж совсем ничего не интересует. Как правило, есть какая-то ниточка, за которую можно потянуть. Самый отвязный пацан может согласиться пойти в секцию картинга, самая бестолковая девочка – на курсы личного имиджа или фотомоделей. Думайте, ищите – выход есть почти всегда.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. В поисках выхода

Гражданин Марат (окончание)

Прощаясь в конце первой встречи, мы договорились о том, что на следующий прием Наташа и Алик придут без ребенка. В назначенное время у дверей кабинета сидела одна Наташа.

– А где же Алик?

– У него это… работа… Так получилось… – неубедительно пробормотала Наташа, не глядя на меня (во время первой встречи мы специально обговорили час последующего приема, согласовав его с рабочим расписанием Алика).

– Ой ли? – недоверчиво переспросила я.

– Он сказал, что не пойдет, – решилась Наташа. – Сказал: что переливать из пустого в порожнее? Лупить его надо, и будет как шелковый. А по психологам ходить – только время терять. Мне надо – пусть я и хожу… Вы простите его, пожалуйста… Он хороший, только не понимает…

– Сомневаюсь, чтобы Виталий нуждался в моем прощении, – искренне рассмеялась я.

Тактичность и какая-то девичья стеснительность Наташи вызывали во мне явственную симпатию. И это внушало оптимизм – всегда эффективнее работаешь с тем, кто тебе по-человечески нравится.

– Но я лично буду делать все, что вы порекомендуете, – поспешила она уверить меня.

– Для начала давайте разберемся в том, что происходит с Маратом, – предложила я. – Вот видите, здесь в карточке написано: энцефалопатия, гипердинамический синдром… Об этом мы сейчас и поговорим…

Примерно минут через десять моих объяснений Наташа неожиданно разрыдалась. Совершенно по-девчоночьи, размазывая слезы по щекам, взвизгивая и хлюпая носом.

– Эт-то что еще такое?! – растерянно прикрикнула я.

– Я же не знала, что он больной! – всхлипывала Наташа. – Мы же не знали! Он такой шустрый всегда, румяный, не болел ничем! Мы же ругали его все время, а Алик говорит – бить! Я же книжки читала, я хотела, как правильно… Мы же не знали! Если бы я знала с самого начала, я бы…

– Что – «я бы»? – вклинилась я в покаянный Наташин монолог. – Вы бы все ему позволяли? Никогда не ругали бы? А то, как он бабушку пугает – это что, синдром, что ли? Болезнь? Нет, уж извините меня, но это просто мелкая подлость!

– А как же тогда?! – Наташа изумленно распахнула огромные, подтаявшие от слез ресницы.

– А вот так! Слухи о тяжелой болезни Марата сильно преувеличены. Есть некое состояние нервной системы, которой нужно учитывать. Не более. Но и не менее. Как часто в вашей семье, в вашем доме звучит ваше «я хочу»?

– Мое?!

– Да, ваше, ваше. «Я хочу пойти погулять»; «Сейчас я хочу накраситься»; «А сейчас мне хочется принять душ»; «А вот сейчас я буду просто лежать на диване и плевать в потолок». И так далее, и тому подобное.

– А кому я это должна говорить?

– Кому угодно. Марату, например.

– Но зачем ему про то, что я хочу накраситься? Он и не поймет ничего. А гулять меня попросту не пустит. И перед Аликом неудобно. Да и некогда мне. С работы приду, заберу его из садика – и по хозяйству. Да еще ведь надо и с ним позаниматься… И Алик… Да зачем все это?

– А затем, что Марат просто не умеет считаться с потребностями других людей, не умеет координировать свое поведение в соответствии с ними. И именно в этом его основная проблема. Он вовсе не желает вас огорчать, но и радовать вас он не в состоянии. Он вас как человека попросту «в упор не видит». И бабушку, и воспитательницу в детском саду, и учительницу в «обучалке-развивалке». А Алика лучше слушается просто потому, что боится наказания. Вот тут вы совершенно правы: страх – это не воспитание.

– А почему он не умеет это… координировать? Это мы с Аликом виноваты, да?

– Большинство детей надо этому учить. А гипердинамических детей в особенности, потому что внимание у них рассеянное, концентрации никакой. Он что-то делает и попросту не успевает заметить, что другие люди по этому поводу почувствовали, как отреагировали. Он сразу же отвлекается на что-то другое. Вот если он за это по заднице получил, тогда заметит, конечно. Тоже, правда, ненадолго.

– Так что же, Алик прав?!

– Да нет, конечно! Запугать Марата можно, но это будет не воспитание, а именно запугивание. И тогда – в этом вы опять же правы – когда он подрастет, он перестанет бояться, и у вас вообще не останется никаких рычагов для воздействия на него.

– А что делать-то?

– Сейчас вам нужно давать ему четкую и однозначную обратную связь по поводу всех его поступков. Это мне не нравится… Меня ужасно раздражает, когда… Папа не любит, если… Бабушка будет очень рада, если ты… Понимаете? Очень коротко, четко и обязательно от конкретного лица. Алик должен делать то же самое. Кроме того, учите его видеть вас. Со всеми вашими желаниями, привычками, капризами. Заставьте его с вами считаться. Вот именно для этого и должно звучать ваше «я хочу». Вы лично, папа и бабушка – как модель окружающего мира. Когда он научится видеть вас, ему будет легче заметить и учесть учительницу, воспитательницу, детей в школе…