Детище архангела Азраила

– Так бунтовщиков меньше станет!

Рассказывать друзьям об Октябрьской Революции бомж не стал. Даже под азраиловым соусом это не имело смысла, до событий будущего ещё сорок лет как-никак.

– А что с теми, кто винтовки разрабатывал, делать станем, - Сергея почему-то волновала эта тема.

Действительно, следовало заранее определиться с изобретателями, чтобы свои идеи не растащили по "родинам". Сентябрь, что ни говори, вступил в свои права и весь Питер с любопытством ждал итогов различных конкурсов.

Выкручиваться пришлось до даты оглашения результатов. Тех, кто создал копии винчестеров, решили вознаградить мелкими призами и отпустить восвояси. Манлихер, убедившись в серьёзности многолетнего контракта, поехал домой, чтобы собраться, подпоясаться, уволиться и вернуться. Одного толкового француза передали на военный завод в Сестрорецке, как оружейного гения.

Вот только забавная ляпа случилась в своём кругу. Некий Степан Звонцов участвовал своей винтовкой от "Мастерских Артёма Волкова". Собрат, зараза, оказывается не только новый ткацкий станок создал, повысив выхлоп продукции в четыре раза. Он ещё и другими делами занимался втихаря!

– А что вы хотели?
– объяснил своё поведение бывший народоволец, - Да, собрал потихоньку толковых мастеровых и веду разработки сразу по нескольким темам. Вот, в конкурсе участвую.

Ему понимаешь ли весело оттого, что друзей ткнул носом в их же дерьмо. Самые заглавные главари почему-то искренне считали, что остальные так и будут на них работать. А поинтересоваться, чем друзья живут, о чём мечтают - как-то с олимпийских высот недосуг. Вот и нарвались в итоге!

– Впрочем, это и к лучшему, - сообразил Пётр, - винтовку Звонцова объявим победительницей, чем отвлечём внимание от других.

Тем более, что она вполне соответствовала новому слову техники - имела несъёмный магазин, четырёхлинейный патрон, заряжалась снизу обоймами. Затвор в своём нижнем положении закрывался полностью, в отличие от бердановского и не мешал, торча в сторону.

– Артём, Степан, а может возьмётесь ещё и за штурмовое ружьё, в крайнем случае за подствольник?

– Как это?
– удивился Волков.

– Вот смотрите, - начал рисовать Гладышев, - вставляем снаряд от "барановочки" и стреляем от бедра. Целиться не нужно, так как расстояния от пятидесяти метров и меньше.

В принципе, что ружьё, что подствольник нужны лишь, чтобы двери вышибать, глиняные или деревянные стены пробивать и прочее в том же духе. А калибр, если слишком сильным окажется, можно и поменьше сделать.

– Попробуем, Пётр Алексеевич, - кивнул Звонцов, - дело-то нехитрое, но отдача получится сильной.

– Дульный тормоз поставим и всё будет в норме.

Под конкурсантов, творящих электростанции, давно выкупили землю, отселили частный сектор и понастроили бетонные коробки для монтажа образцов. Теперь претенденты уже доводили до ума свои альтернаторы и генераторы, чтобы в грязь лицом не ударить. Пока лидировал какой-то американец, грозившийся выдать на-гора аж триста пятьдесят киловатт.

И организатору тоже приятно, но по-своему. Когда народ разъедется, сразу вылезет норманская хитрость. Пятно-то под электростанции находилось рядом с теми предприятиями, которые входили в "Старк-групп". А так как в тех же местах шла и жилая застройка, плюс больничная - очень даже неплохо получилось. Проводов развешать, где ни попадя, и залить светом целый микрорайон "Старково". Нечаеву, там же, поручили ещё и ТЭЦ наваять, чтобы горячей водой снабдить ближайших потребителей, хотя бы для парового отопления.

Конечно, после конкурса придётся всё угольное на мазутное переделывать, но для своих не жалко.

Бездымный порох пока никак не изобретался. Отцовский химик, в итоге, разошёлся во мнениях с Менделеевым и вёл свою разработку на пару с одним перспективным студентом (того же Дмитрия Ивановича), а Бертло величественно руководил целой группой, куда собрались чуть ли не все остальные конкурсанты. И примкнувший к ним русский гений.

– Пётр Алексеевич, я всё работаю с нитроклетчаткой. По идее скорость сгорания должна уменьшиться, увеличив сгораемость, но никак не удаётся подобрать состав к ней.

– Вы же знаете, что я в химии не силён. А может быть нужна какая-нибудь тринитроклетчатка? Или такой не бывает?

– Бывает и даже есть. Это пироксилин, только уж очень опасный в изготовлении и хранении.

И как тут помочь, коли ни шиша не петришь? В голове сидят слова из фильмов и книг, а не из учебника химии.

– Во, вспомнил умное слово от Азраила, - встрепенулся Пётр, - а если клетчатку с глицерином смешивать?

Химик смотрел на инженерова сына и не мог понять, кто перед ним - полная бестолочь или гений идеи? Впрочем, почему бы не попробовать смешать обе субстанции (нитроклетчатку и нитроглицерин)?

Лишь электросварка радовала. Потому что Лодыгин согласился действовать втайне и пока другие раскручивали угольные электроды - он уже почти-почти флюс под металлические подгонял. То бишь, наносил сию субстанцию, чтобы варилось от всего сердца и с пользой для шва. Ну и, попутно, нужные лампочки научился изготавливать. Осталось расписать технологический процесс и можно запускать в массы. Правда, массы никак не удосуживались соблюдать единый стандарт, но тем хуже для них. Пусть сидят при лучинах, коли непонятливые.

В принципе, "Старково" действительно получалось какое-то единообразное - одинаковые многоквартирные дома, магазины, улицы (асфальтированные почему-то), тротуары (пока ещё без "поребриков", но уже с "бордюрами"). В проекте даже школы для детей заложены и набор детских садиков. Кому, спрашивается, весь этот соцкультбыт за счёт доброго дяди-миллионера создаётся? Будущим пролетариям, которые этого дядю и повесят на первом попавшемся столбе? Или правнукам пролетевших пролетариев, кои будут обзывать всё "хрущобами" и требовать хлеба и зрелищ? И чтобы ничего не делать на работе, а в онлайн-игры играться и швейцарский сыр лопать от чистого сердца.

Хорошо, что Гладышев не задумывался над последствиями и не искал справедливости там, где её в принципе быть не может. Он в свою онлайн-игру игрался, с живыми людьми и настоящими государствами. Мало того небольшую аферу затеял, воспользовавшись "лесной паникой", которую сам и посеял. Этот наглый норманн скупил по дешёвке все долги (до единого) Губанова за какие-то ничтожные три миллиона рублей. Покупал-то по десяти-пятнадцати копеек за рубль, а потом, когда таёжного императора признали банкротом, перехватил империю себе, как единственному, кто с финансовыми претензиями. Юрист каждый шаг просчитал и дорожную карту выдал такую, что было любо-дорого исполнять.