Детка, это не я

Слушая биение сердца Стикса, лежа на его груди, я улыбнулась. Его сильные руки гладили мои длинные намокшие волосы, прилипшие к спине, пока мы осторожно выходили из нашего общего транса.

Так вот что значит заниматься любовью...

Я только что занималась любовью со Стиксом.

Всё это время я была права.

Нам всегда было суждено быть вместе. Он для меня всё. Он весь мой мир...

...Стикс — мое спасение. 

Глава 18

Стикс 

Господи. Боже. Мой.

Мэй.

Вся Мэй.

Вся моя.

Я в ее тугой киске, заполняю ее своей спермой.

Гребаное совершенство.

Ее легкое, ровное дыхание обдувало мою влажную грудь, она заснула.

— Мэй, — тихо позвал я, пробуждая ее ото сна. Я проскользнул двумя пальцами между крепкими половинками ее задницы и просунул их во влажную шелковистость хорошо оттраханной киски.

Мэй инстинктивно качнула бедрами, и стон сорвался с ее губ. Внезапно ее голубые глаза широко распахнулись, а потом подернулись поволокой, пока она извивалась на моей руке.

— Стикс... — простонала она, осипшим ото сна голосом. Она вытянула руки и ухватилась за бортики ванны, а я должен был зажать свое кольцо в губе, просто, чтобы сохранить спокойствие; она выглядела так чертовски прекрасно, объезжая мою руку.

Ее розовые, крупные соски отвердели, тяжелые груди налились, губы раскрылись, вздохи вырывались из них с каждым толчком. Неспособный больше игнорировать свой член, я вынул пальцы и погрузил его прямо в нее.

Бл*дь!

Потрясенным взглядом, Мэй уставилась прямо на меня, и я ухмыльнулся. На этот раз, я всё контролирую — швы идут ко всем чертям. Захватив ее бедра, я развернул нас в воде, уложив Мэй на спину. Она взвизгнула, когда я поднялся над ней, обвивая свои руки вокруг ее спины, и почувствовал, что ее ноги обернулись вокруг моей задницы. Она застенчиво мне улыбнулась, пока я неустанно долбил ее киску, вырывая стоны из ее горла, а ее ногти впивались в мою кожу, с каждым движением наши груди терлись друг об друга.

Очень скоро она кончила. Я последовал сразу за ней.

Мы оба тяжело дышали, когда Мэй убрала волосы с моего лица, пригладив их.

— Это был лучший способ проснуться, — хрипло сказала она.

Усмехнувшись в ответ на это, я сказал:

— Начиная с с-сегодня так б-будет каждый гребаный д-день.

— Ты обещаешь?

Я кивнул медленно и многозначительно.

Маленькие ручки двинулись вниз по моей груди, осторожно прослеживая мои швы.

— Как ты себя чувствуешь?

Мне больно, я обозлен на нацистских ублюдков, но так чертовски хорошо.

— Х-хорошо.

Вытащив по-прежнему твердый член из своей женщины, я встал на колени и распрямил свою затекшую спину, морщась от возникшего жжения в крепких швах перекрывающих множество шрамов на моем теле… в том числе ублюдочную свастику на груди, которую уже не стереть.

— В-выбираемся. Вода х-холодная.

Когда я посмотрел на Mэй, то буквально перестал дышать. Сейчас она моя. Никто не отберет ее у меня.

Когда я протянул ей руку, обычно мягкое выражение ее лица, сменилось на хмурый вид. Я вопросительно приподнял бровь.

Игнорируя меня, Мэй встала и вышла из ванны без моей помощи. Мои челюсти сжались. Я не какой-то там слабак, но, потом она шагнула ближе и сжала мою руку, настаивая:

— Позволь мне позаботиться о тебе. Это моя работа... как твоей старухи.

Я закрыл глаза, наслаждаясь тем, что она только что сказала… «моя старуха». Мой старик был чертовски прав; мне в жизни достаточно три вещи: мой Харли, моя Фендер... и любовь моей старухи Мэй; только Мэй.

Улыбаясь, Мэй, обернула меня полотенцем, а затем себя, и мы пошли — бл*дь, тупо медленно потащились — к кровати.

Мы остановились у стула, и она усадила меня на него.

— Я должна сменить постельное белье. Это испачкано кровью. — Она обхватила мои щеки, поглаживая свежие порезы. — Потом мы поспим. Ты должен отдохнуть.

— Рядом с т-тобой, д-да?

Широко улыбнувшись, Мэй ответила:

— Да, рядом со мной.

Мэй нежно поцеловала меня в лоб, и я откинулся на спинку стула, чтобы смотреть на нее, пока она застилала свежевыстиранные черные простыни.

Взяв свою Фендер, я приложил его к талии и начал бренчать, ловя счастливую улыбку, возникшую на губах Мэй, которая немного замерла, как только услышала вибрацию струн. В тот момент, когда начал петь «Gospel» группы The National, я поблагодарил Аида за то, что вернулся сегодня, в мой клуб, к моим братьям… к моей старухе.

Когда я собирался выйти к ним, в этом не было никакой уверенности. Я разнес семь нацистских черепов с помощью Узи, прежде чем оставшиеся два повалили меня на пол. Привязанный к стулу, изрезанный, избитый, истекающий кровью — но: ублюдки забыли про мое лезвие. Какая ирония, мой любимый немецкий нож, лезвие, которое я всегда прятал в своем жилете. Перерезав горло одному скинхеду, я погрузил пять дюймов стали в сердце другого, но только после того как получил и свою порцию веселья. Я проделал свой обратный путь, потому что пара голубых волчьих глаз звала меня домой.

— Darlin’, can you tie my string? Killers are callin’ on me… [41] — когда я закончил последний аккорд, то поднял глаза и увидел, что Мэй сидела передо мной на коленях и слушала, как я играю.

— В кровать? — спросила она, ее глаза блестели, я осторожно убрала Фендер в сторону. Она взяла меня за руку, чтобы помочь мне лечь на матрас. Нервничая, Мэй легла рядом со мной, и я снял свое полотенце, указав ей кивком подбородка сделать то же самое.

Мы оказались лицом к лицу на наших подушках, и я потянулся, чтобы взять ее за руку.

41

Строка из вышеупомянутой песни. Песня красивая, но ее перевод доставил немало хлопот, из-за сленга и излишней метафоричности, которая фактически граничит с бессмысленностью. Я остановилась на следующем варианте: «Милая, можешь ли ты обуздать мою склонность к греху? Соблазны взывают ко мне…». Но в целом травку автор курит отличную.

— П-почему ты с-сбежала из с-секты?

Каждый мускул в ее теле, казалось, напрягся, и слезы мгновенно наполнили глаза.

Я не говорил, просто ждал, когда она откроется мне.

Спустя несколько минут, она прошептала:

— Они убили мою сестру. Я не могла остаться. Она сказала мне бежать, я сделала, как она просила.

Моя губа гневно искривилась, и живот скрутило от отвращения. Мэй попыталась закрыть свое нагое тело рукой, словно замерзла. Подняв одеяло, я укрыл ее. Она благодарно улыбнулась и придвинулась ближе.

Ее голова лежала рядом с моей на подушке, а затем ее чертов носик сморщился. Она успокоила свои нервы, но ей было необходимо выговориться.

— Мы ... — Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Я прижал ее крепче. — Мы были родными сестрами. Такое нечасто случается в коммуне. Пары рожают детей, но потом тебя воспитывают всей общиной. Я никогда не знала своих родителей. Моя мать умерла от болезни, а отец ушел, его отправили выполнять задание пророка Давида, и он не вернулся. У меня есть еще одна сестра, Магдалина, но у нее была другая мать. Она молчалива, не похожа в этом на Беллу и меня. Мэдди по-настоящему запугана мужчинами. Белла была моим лучшим другом. Мы всегда были очень близки.