Детка, это не я

Рука замерла на моей коже, и я нахмурилась. Даже во сне, я чувствовала, что что-то не так.

— Стикс?

Все еще тяжелые ото сна, мои веки медленно открылись, и я боролась с размытым зрением. Сев, я почувствовала приступ тошноты, возникший в животе, и потерла глаза, чтобы разогнать туман от глубокого сна.

— Стикс? — позвала я.

Когда мое зрение прояснилось, из тумана появились две фигуры: женщины, одна блондинка, другая с темными волосами.

— Мэй? — прошептал мягкий голос, аккуратно возвращая меня в реальный мир.

Далила? Почему я слышу Далилу? Я быстро осмотрелась: серые цементные стены, деревянный пол, большой деревянный крест на северной стороне комнаты. И большая, исполненная вручную картина кого-то... Пророк Давид!

Нет... нет... нет... пожалуйста, верните меня обратно в мой сон. Стикс. Стикс Стикс...

Шатаясь, я спрыгнула с узкой кровати, пытаясь бежать, идти, ползти, я не знаю. Ослабевшие ноги были не в состоянии поддерживать мой вес, и я упала на пол. Слезы набежали на глаза, когда ко мне пришло осознание.

Община. Я вернулась в общину.

Больше не в клубе. Больше никакого Стикса.

Похищенная против воли, вернувшаяся в Ад.

— Мэй? — я подняла голову в ответ.

Лила и Мэдди стояли передо мной. Настороженно, они внимательно смотрели на меня; у каждой было обеспокоенное выражение лица. Они были одеты в стандартные общинные длинные серые платья, и их волосы были убраны назад белой лентой — скромно и консервативно.

Я протянула руки, и они обе бросились в мои объятия.

— Сестры мои, — прошептала я, и слезы заструились по моим щекам. — Я так сильно по вам скучала. — Было так приятно: обнять их снова. Глубина нашей связи поразила меня, как только я сжала их в своих руках.

Они прижались ко мне так близко, что я могла слышать их всхлипывания и тихий плач. После долгих минут, они отодвинулись.

Лила убрала спутанные волосы с моего лица.

— С тобой все хорошо, Мэй? — тихо спросила она, затем продолжила. — Ты была без сознания много часов. Мы присматривали за тобой.

Сделав глубокий вдох, я проверила свои мышцы и потянула затекшие конечности. Я была слаба, моя рука пульсировала, но я решила, что все в порядке. Когда посмотрела вниз, то замерла. Я снова в традиционной серой одежде Сестер: широком бесформенном длинном платье. Закатав рукава, я увидела красный след и сломала голову, чтобы вспомнить, откуда он взялся.

Мой разум все еще был затуманен, но, когда я стала напрягаться, начали появляться отрывочные воспоминания. Пение Стикса... занятия любовью со Стиксом... потом мужчины в масках врываются в комнату... и Райдер... НЕТ! Я вздрогнула, и мои глаза распахнулись, глядя прямо на моих сестер.

— Райдер! Где Райдер? Он вернул меня? Он здесь, в общине?

Мэдди и Лила удивленно посмотрели друг на друга. Лила взяла меня за руку.

— Мэй, кто такой Райдер? Ты говоришь бессмыслицу.

Я крепко сжала ее пальцы.

— Райдер... он... — Я проглотила желчь, вспомнив его объятия с Гавриилом и старейшинами. Брат Каин, которого не видели долгое время!

Нет! Невозможно!

— Мэй, — прошептала Мэдди. — Ты меня пугаешь, сестра. Кто такой Райдер? Где ты была все это время?

Я покачала головой и выпалила:

— Брат Каин! Райдер — это брат Каин. — Я могла сказать, учитывая, что они внезапно смолкли, что он был здесь, и прямо сейчас.

— Мэй. Брат Каин привел тебя сюда, со старейшинами, в этот день немного раньше. Община организовывает обед для него, пока мы разговариваем. Все так рады. Он вернул тебя пророку Давиду. Брат Каин — наш спаситель. Мы были ограждены от посещений. Нас игнорировали и держали в изоляции, с тех пор как ты сбежала.

Мэдди взяла другую мою руку. Жест меня удивил. Мэдди никогда не была ласковой; она всегда держалась одна, предпочитая свою собственную компанию, компании других. Она никогда не была близка ко мне и Белле.

Очевидно, что-то в ней изменилось.

Ее ярко-зеленые глаза не отрывались от моих. Я присмотрелась внимательней, и заметила, что она исхудала со времени моего побега. Ее длинные черные волосы стали безжизненными, кожа — бледной. Когда я поднесла ее руку к губам и поцеловала тыльную сторону, одинокая слеза медленно скатилась по ее щеке.

— Я скучала по тебе, сестра, — тихонько выдохнула я.

— Ты оставила меня, — почти неслышно сказала она.

Мое сердце дрогнуло. Я оставила ее одну. Она только что потеряла Беллу, а затем я тоже покинула ее. Ей был всего двадцать один год, самая робкая среди нас. И я, ее единственная семья, оставила свою Мэдди здесь, в общине, с братом Моисеем, самым жестоким из всех старейшин.

— Мне очень жаль. Так жаль... — Я прижала Мэдди к себе. — Я никогда не оставлю тебя снова. Обещаю. Я была такой эгоисткой.

— Можете вы тоже обещать мне это? — я посмотрела в сторону Лилы. Она стояла на коленях, глядя на нас огромными голубыми глазами. С Мэдди, которая отказывалась оторваться от моей шеи, я сумела на дюйм приблизиться к Лиле, и она обняла нас обеих.

Я повторила обещание Лиле и Мэдди.

— Я никогда не оставлю ни одну из вас снова. Даю вам слово.

— О, Мэй, было так плохо, когда ты ушла. Люди думали, что Бог наказывает нас. Они были в бешенстве. И старейшины... — Лила сделала паузу, и я почувствовала, как Мэдди оцепенела и захныкала в мои волосы. Я погладила ее по голове и укачивала ее в своих руках. Лила отстранилась, наблюдая за Мэдди глазами полными сочувствия.

— Что старейшины? — спросила я сквозь стиснутые зубы.

Лила сглотнула.

— Они были настолько злы на тебя. Когда они вернулись, после того, как потратили часы на поиски, то пришли сюда, к нам.

Хныканья Мэдди превратились в выворачивающие душу рыдания.

— Они пришли за нами, — пробормотала Лила.

— Кто пришел? — резко спросила я.

— Все они! Все старейшины: Гавриил, Иаков, Ной, Моисей.

Мэдди вцепилась мне в спину, пытаясь прижаться еще ближе. Она была, словно испуганный ребенок, поэтому я укачивала её, моя тревога увеличивалась с каждым следующим рыданием. Лила вытерла глаза.

— Мэдди, успокойся. Ты сейчас в безопасности. Я с тобой. — Я посмотрела на Лилу и спросила одними губами: «Что с ней не так?»

Лила сглотнула и отвернулась.

— Они хотели божественного возмездия. Старейшины стали одержимы наказанием сестер за неповиновение. Они были в ярости из-за того, что ты каким-то образом сбежала из общины, и что жила там во грехе. — Она сделала глубокий, спокойный вдох.

— Они сказали, что Окаянные стали стыдом, позорным пятном Ордена: ты... Белла... Они сказали, что ваш род запятнан злом. Сказали: Сатана использовал тебя в качестве средства для искушения.