Детские шалости

– У него что-то с мозгом!
– услышал я испуганный мамин голос, и тут только обратил внимание на тревожный красный свет индикатора медконтроля на фантомате.
– Говорила я тебе, что ему еще рано давать фантомат!

– Но медкибер подтвердил его готовность.

– Подтвердил-подтвердил... Теперь сам смотри, что твой медкибер подтверждает.

– Мамочка, папочка, я совершенно здоров!
– взывал к ним Фантоматик. Просто это... просто это адаптируется информационное поле.

– Чего-чего?!
– в один голос воскликнули мама и папа.

– Да, - сказал папа, - придется пока опечатать фантомат. Он тебе еще не по силам.

– Не надо!
– кричал Фантоматик.
– Не надо!

Папа зашел в мою комнату и решительно направился к фантомату. Фантоматик с широко раскрытыми глазами показался и застыл на пороге. За ним выросла мама. Я сидел на люстре и не мог заставить себя пошевелиться или, хотя бы, что-нибудь крикнуть. Папа отключил фантомат...

... Фантоматик, сгорбившись, стоял под выключенной люстрой, и в его протянутые ладони падал невидимый свет. Сухими глазами он глядел на фантомат и думал о том неизбежном моменте, когда его включат снова...

3. ДВЕРЬ

У нас была дверь. Большая-пребольшая. Даже громадная-прегромадная. И как только она умещалась в моей маленькой комнате? Я спросил об этом у мамы. Она стала объяснять что-то про оптические эффекты, преломление света на границе двух миров, но я ничего не понял. Тогда мама объяснила совсем коротко: "Объективная реальность!" - и я все понял. Объективная реальность - это то, что есть, потому что есть. Как небо, земля, я, мама, папа, мои игрушки, синтезатор, утилизатор, головизор, фантомат и, вообще, все-все. Больше я не спрашивал. Тем более, что мама строго-настрого запретила мне приближаться к этой двери. "Это очень-очень опасно!" - испуганно говорила мама, грозя пальцем. Мне совсем не было страшно, но с мамой лучше не спорить. Уж в этом я имел случай убедиться... А что дверь? Одно слово, нет, два слова - объективная реальность... Дует из нее, правда, сильно. "Сквозняк," - как всегда коротко объяснила мама и в очередной раз грозно потрясла пальцем перед моим носом. Да ну ее, эту дверь! И знать я ее не знаю, и знать не желаю, и близко не подойду, и не посмотрю в ее сторону! И чего мне на нее смотреть!? Не видел я, что ли, этого ключа с кольцом, из которого запросто можно сделать Чертово Колесо в нашем сквере? Или не надоела мне эта пустующая замочная скважина, похожая на человечка с растопыренными руками? Да на фига мне эта проклятая цепочка, которая не дает чуть приоткрытой двери открыться полностью!? Кстати, и сквозняк этот занудный мне уже во как надоел! Хватит, накувыркался, все кости болят. С ног валит, если совсем близко подойдешь. Только дураков нет. Пусть туда кто-нибудь другой подходит. Все равно ничего не видно. Думаю, если бы не сквозняк, то мама с папой давно бы эту дверь захлопнули. Не получается, видать. Хотел бы я только знать, какой великан забыл ключ в замке и закрыл дверь на цепочку? Куда он скрылся? И почему пустует замочная скважина, что ниже замка с ключом? Может быть, ключ должны вставить с другой стороны? И тогда дверь закроется?..

Мама только пожимает плечами и грустно смотрит на меня.

– Так всегда было, - солидно объясняет папа. Ну, ясно - опять объективная реальность. Ух, как она мне надоела!

Ты же знаешь, - вдруг разговорился папа, - такие двери есть в каждом доме. Без них нельзя. Без них жизнь остановится. И когда-то давным-давно все эти двери были открыты настежь.

– - Вот здорово!
– обрадовался я за предков.

– Да нет, сынок, - покачал головой папа, - в эту дверь приходили беды, и пропадало много хороших людей.

– Потому двери такие большие?
– догадался я.

– Может быть, - пожал плечами папа.
– Так вот, как-то люди

собрались на совет и решили закрыть двери. Они входили в каждый дом и все разом наваливались на дверь. И закрывали ее.

– И сквозняка не боялись?

– Боялись. Но если уж решили...
– объяснял папа. Это мне было очень понятно. Отступать стыдно. Даже если никто не видит. А уж если все вместе какой разговор.

– И все-все двери позакрывали?
– торопясь, спросил я.

– Все, - подтвердил папа.

– И что? Жизнь остановилась?

– Остановилась, - вздохнул папа. Я представил, что жизнь остановилась, и мне стало жутко. Я тоже вздохнул.

– Зачем ты рассказываешь все это ребенку!?
– попыталась возмутиться мама.

– Человек должен знать все, - спокойно ответил папа.

– Ноша должна быть посильной, - как-то вяло возразила мама и отвернулась.

– Ну и что? Что потом, папа?
– умирал я от нетерпения.

– Сам видишь, - показал папа.
– Их чуть-чуть приоткрыли. А чтобы не распахивались настежь, поставили цепочки.

– И жизнь снова задвигалась?

– Да, - развел руками папа, как бы демонстрируя мне движение жизни. Я посмотрел вокруг. Все стояло на своих местах. Как всегда. Никакого движения заметно не было. Ну и ладно. И так папа уже говорил очень долго. Обычно он молчит. Все пишет и пишет, и пишет. Но раз уж папа разговорился, я воспользовался случаем и задал еще один вопрос:

– Пап, мам, а почему эта дверь в моей комнате?
– До меня никак не доходило, почему бы им не поселить меня в комнате, где нет такой двери? В своей, хотя бы. Если уж они так предостерегают меня от нее.

– Потому что...
– сказал папа.

– Потому что...
– сказала мама, и они оба замолчали, глядя друг на друга. Наверное, они удивились, почему такая простая мысль не пришла им в голову раньше. Я уже начал мысленно размещать свои игрушки в их комнате, но... увы.

– Вырастешь, сам поймешь, - нашелся папа.

– Да-да, - как-то очень торопливо согласилась мама, и глаза у нее подозрительно заблестели. Ох, уж эти женщины!

Все осталось по-прежнему. Вопросов я больше не задавал. Я думал. Две мысли. Первая - как бы сделать так, чтобы двери были открыты, и беды в них не приходили. И вторая - как бы добраться до замочной скважины. Там, наверное, не сквозняк, а только маленький сквознячок. Авось, удастся заглянуть туда. За эту дверь. Может быть, тогда и первую мысль удалось бы додумать?..

Дядя по головизору говорил, что гениальные идеи приходят случайно, но в подготовленные головы. Точно! Однажды я стрелял из лука по мишени. На концах стрел вместо острия были маленькие пластмассовые присоски. И вот, с трудом отдирая стрелы от мишени, я придумал, как мне добраться до замочной скважины! Нужны четыре присоски - две для рук, с перчатками, и две для ног, с чем-нибудь вроде обуви. Сказано - сделано. Я бросил в утилизатор старые игрушки и синтезировал то, что мне было нужно. Потом потихоньку заглянул в мамину комнату: мама дремала, отложив в сторону книгу. У моих родителей родственные профессии: папа - писатель, а мама - читатель. Не знаю, кто из них устает больше, но в первый же раз попав в библиотеку, я понял, что мама всей работы все равно никогда не переделает. И мне стало ее очень жалко.

Итак, убедившись в том, что все спокойно, я приступил к испытаниям. Присоски присасывались прекрасно. Одна рука. Одна нога. Вторая рука. Толчок. Вторая нога и... я с грохотом оказываюсь на полу.

– Что случилось?
– вбежала перепуганная мама.

– Да вот, - показал я присоски, - испытания. Хотел, как муха, по потолку пройтись.

– Этого мне еще не хватало! Горе ты мое. Да разве четыре присоски выдержат твой вес?! Прекрати сейчас же свои глупости. Включи лучше фантомат - я новые фантограммы принесла.

– Хорошо, мама. Только порядок наведу, - показал я на разбросанные игрушки.

– Порядок?
– удивленно протянула мама. Она не верила ушам своим. А ведь порядок бывает разный: порядок вообще, который я не понимаю, и порядок для дела.
– Ну, наводи. Не смею препятствовать, - разрешила мама и удалилась в свою комнату. А ее гениальная идея осталась со мной.

Я собрал все свои игрушки и отнес их в утилизаторную. Подождав, когда они растворятся в ванне утилизатора, я включил синтезатор и призвал на помощь всю свою конструкторскую смекалку. Это оказалось не так-то просто синтезировать присоски целыми связками, чтобы можно было укрепить их по всему телу. И вот, наконец, присоски были готовы. На цыпочках пробравшись в свою комнату, я старательно закрепил все присоски и стал похож на гусеницу. Чтобы не создавать шума, я сначала решил потренироваться на полу. Быть гусеницей оказалось очень трудно. Сначала я никак не мог сообразить, где у меня что, если я - гусеница, и как со всем этим управляться. Но примерно через полчаса усиленных упражнений я еще не очень уверенно, но уже передвигался по полу. Мне не терпелось перейти к более серьезным испытаниям. И я полез на стенку: встал около нее и с размаху стукнулся всеми присосками выше пояса. Повис на них - держат. Тогда я отвел в сторону ноги и, согнув их в коленях, присосался к стене. Потом стал постепенно освобождать верхние присоски и, разгибая ноги, присасываться выше. Да что я объясняю - будто никто не видел, как ползают гусеницы. Правда, настоящие гусеницы умерли бы со смеху, увидев меня. Тем не менее, я полз! Медленно, но верно. Полз по стене со стороны петель, на которых висела дверь, по направлению к замочной скважине. Наискосок, значит.