Детский сад-8

Он сглотнул и, не сдержавшись, всё же обозлился на эту неопределённость. С минуту приводил зачастившее дыхание в порядок… Вновь прислушался. И - забыл дышать. Та неопределённость двинулась к нему.

Дождь бил по плечам, но внутренне Коннор будто выпал из реальности, вытянувшись в струну. Он слушал пустоту впереди и отслеживал, как живая мертвая неопределённость по шагу… ползёт к нему. Ещё немного вслушивания - и мальчишка будто очутился в пригороде, где к нему с двух-трёх сторон спешили Ночные Убийцы. Но на этот раз у него не было сил, которые создадут непробиваемый для Убийц кокон. Так что… Он сжимал стилет, перестраивал рисунок кровеносных эльфийских рун… И слушал, как нечто подбирается всё ближе.

Когда ладони наполнились некромагической силой, так легко накапливаемой здесь, он машинально шмыгнул носом, забыв, что насморка нет, а по лицу продолжает лить небесная вода. И медленно, присматриваясь, зашагал к месту, которое двигалось, но не имело права на определение как “живое”, так и “мёртвое”. Впрочем, мёртвый лес мог себе позволить играть такими понятиями. Коннор согласился с собой, когда эта мысль возникла. Пока оставалось неясным, насколько враждебным и опасным будет это нечто.

Пройдя два ствола, мальчишка застыл. Не зря вспомнились Ночные Убийцы.

За третьим громадным, но уже привычно чёрным гнилым стволом, на земле, смутно светлело белёсое пятно размером с машину, в которой школьники Тёплой Норы ездили в школу. Если бы эту машину раздавили всмятку. Его передние по отношению к Коннору края судорожно поддёргивались и сокращались, чтобы приблизить пятно навстречу невольному путнику. Второе впечатление - раскатанное тесто с рваными краями. Видел Коннор такое в кухне Тёплой Норы, когда домашние готовили выпечку. Но волны на этом нечто быстро заставили забыть о мирных воспоминаниях. Особенно когда они всколыхнулись - при виде появившегося из-за ближайшего ствола мальчишки. Нечто заторопилось, выбрасывая неровные клочковатые края вперёд, а потом подтягиваясь к ним всем “телом”…

Коннор медленно пошёл навстречу, присматриваясь к магической структуре странного существа. Новое раздражение, что плохо видит из-за слабости, тут же запихал куда подальше. Наконец, мальчишка остановился в нескольких шагах от тестообразного нечто. То нерешительно тоже замерло на месте, но ненадолго. Желание сожрать живого у этого “теста” оказалось на том же уровне, что и у камня-вампира. Уж это Коннор увидел в пространственной структуре существа отчётливо. И понял, что мирно разойтись не получится. Хотя мальчишка и сделал попытку. Он “предупредил”, что опасен не менее, раскрывшись перед изучающим его странным созданием.

“Я тот, кто может тебя сожрать сам”, - показал Коннор.

Лёгкое ощущение пренебрежительности коснулось его инстинктов.

– Угу… - проворчал мальчишка, уже сообразивший, что противник хоть и опасный, но не бессмертный.
– Тогда давай поспеши с нападением. А то мне некогда!

Пока он мысленно договаривал последнее слово, “тесто”, словно ураганным ветром сдутая с дороги бумажка, вспорхнуло кверху, весьма очевидно собираясь накрыть собой потенциальную жертву.

Мальчишка вскинул руки, сконцентрировав некромагическую энергию на кончиках пальцев - и на острие стилета. Взлетевшее “тесто” обрушилось на него и шлёпнулось наземь с быстро расползающейся по центру дырой, внутри которой и оказался Коннор. Если сначала мальчишка побаивался, что “тесто” за милую душу сожрёт набранную им силу, а потом кинется на него самого, то теперь получил впечатление, что стилет, дребезжащий от напряжения собранных некромагических сил, сам прожорливо всосал часть немёртвого создания - его магическую оболочку.

Коннор быстро опустился на корточки, обводя узким лезвием пространство вокруг себя и добирая материальные остатки создания, чтобы тут же перевести его в силу. То, что существо - чьё-то создание, он уже нисколько не сомневался…

Он так увлёкся сбором необычной магии, с помощью которой было создано это существа, что забыл поостеречься. И в голос вскрикнул, вскакивая на ноги, а потом перепрыгивая через обрывок создания и судорожно втягивая воздух сквозь зубы, лишь бы не кричать от боли: пока он тщательно обирал силы с “теста”, его часть, оставшаяся за спиной и притворявшаяся мёртвой, вкрадчиво приблизилась к нему и облепила щиколотку.

Хлопка ладонью по ноге было достаточно, чтобы уничтожить присосавшуюся к коже часть создания, уже потемневшего от впитанной крови. Когда с ним было покончено, Коннор, тяжело дыша, прислонился к ближайшему дереву, уже обеими руками держась за щиколотку. Да… сил маловато, чтобы сразу остановить кровь. А бежать с нею под дождём, оставляя отчётливый след, - наверняка приманить к себе не менее кровожадных существ. Это раньше он мог заставить кровь остановиться, лишь взглянув на содранную кожу. Или прошептав краткий наговор на заживление. Но сейчас живые силы брать трудно - и потому, что собственных маловато, и потому, что почти неоткуда, разве что из молотящего сверху дождя. Который, кстати, сейчас ещё и мешает процессу заживления, не давая крови подсохнуть…

С трудом успокоил дыхание, поглядывая на то место, где недавно мутным светом серело создание. Нет, не Ночной Убийца. По своим свойствам больше похож на “живое серебро”… Коннор вдруг сузил глаза на остаточный след создания. Структура-то знакомая… И вдруг понял, что это было - изначально. Гриб! Из тех, что паразитируют на деревьях! Но такой огромный… Кому понадобилось выращивать из мелкого паразита чудовище-людоеда?..

… Досадливо огрызнулся на себя: хватит о ненужном! Срезал стилетом часть штанины и перемотал рану. Пусть и намокнет под дождём, но ведь хоть что-то…

И снова настроился на кровь.

Братьев как будто развезли в разные стороны на перекрёстке, центром которого был он, Коннор. В какую сторону бежать в первую очередь? Он начал с той, где, чувствовал, - кто-то из них был ближе. Но сейчас… Прикусив губу, впервые со страхом Коннор “слушал”, как жизнь одного из четверых слабела слишком быстро. И этот брат, которого он, тоже ослабевший в этом невообразимом месте, сейчас не может отличить от всех остальных, находился слишком далеко.

В следующую секунду Коннор бросился на затихающее биение чьей-то жизни, которое резкими ударами общей крови било по его сердцу. Бежать пришлось по склону, ведущему куда-то вниз. И теперь злость, овладевшая-таки им, помогла: чисто машинально он переводил её эмоциональную силу в силу физическую, вкладывая её в ноги. Последнее было необходимо, потому что склон предательски заставлял скользить босые стопы, а неутихшая боль от впиявившегося в щиколотку и отодранного гриба дёргала на каждое движение.

Но мальчишка упрямо заставил себя думать о чём угодно, лишь бы не о том, что мешает бежать. Пусть даже мысли теперь были глупыми в этой ситуации. Например, о том, что единственная попытка обратиться в личную библиотеку с вопросом, что это может быть за место, осталась без ответа. То есть он, Коннор, остался без подсказок, к которым привык, будучи не только нашпигованным механическими частями.

“Ничего!
– мысленно твердил он, ляская от холода зубами и время от времени скользя по легко рвущемуся гнилому дёрну.
– Когда мы будем вместе, мы станем сильней - и выберемся откуда угодно!”

Склон становился всё круче, явно превращаясь в овраг. Ещё несколько быстрых шагов - и Коннор был вынужден остановиться, схватившись за торчавший сук мёртвого крепчуга. Темнело, благодаря дождю, всё стремительней. А у него нет сил смотреть сквозь дождь. Придётся идти, выбирая путь ногами, почти нащупывая… Он “прислушался” - и все благоразумные мысли вылетели из головы.

Сосредоточенный на беге, он не заметил, что угасающая жизнь больше не стучит болью в его сердце!

Оттолкнувшись от крепчуга, Коннор бросился по направлению, которое запомнил. Что-то тёмное мельтешило перед глазами в мрачных сумерках, которые становились черней, пока овраг спускал мальчишку всё ниже и ниже.