Детское время

— Ну да… Кстати, давно спросить хотела: а почему солярку и бензин там из антрацита добывают? Ведь там же нефти довольно много, а из нефти ее делать гораздо дешевле. Или я что-то не понимаю?

— Мам Кать, я же тебе уже рассказывала: из пенсильванской нефти много солярки получить не выйдет. К тому же американцы всю нефть в Пенсильвании за пятьдесят лет под ноль выкачали, а мы так не хотим. Вдобавок нам нужно во-первых много именно солярки, а во-вторых из тамошней нефти мы только для самолетов топливо делаем и ее нам просто не требуется больше. А насчет дороже-дешевле — это вопрос вообще сильно дискуссионный: когда электричества в избытке, то и солярка из угля недорогой получается. То есть как бы и дороже, но если посчитать хотя бы сколько стоят нефтепроводы те же… Уголь-то в Америке на каждом шагу почти валяется и добывать его просто…

— Вот последней фразы мне для понимания и не хватало. А кто там реку будет чистить? И как?

— Вася речку проверил, там все дно камнями завалено метров на десять в глубину. Ну, Гриша туда отправил несколько плавучих экскаваторов, баржи там сами быстренько построили. А камень неплохой, его, конечно, тоже на строительные нужды пилить можно — и пилят, конечно те куски, что побольше: почему-то Эля говорит, что облицовка из именно вытащенного из реки доломита красивее получается. А опилки и мелочь на щебенку перерабатывают и на железные дороги пускают. Ну и в бетон добавляют, хотя для этого и других камней хватает.

— Облицовочный камень — да, если он долго в реке пробыл, получается как бы травленый. На внутреннюю отделку, или на внешнюю «под дикий камень»…

— А кто — так за два года в Америку уже под сто тысяч человек переехало, так что с рабочими руками там сильно полегчало.

— А как индейцы?

— А индейцы почти никак. В Железногорске на почти семьдесят тысяч населения индейцев хорошо если пара сотен, а остальные так по фигвамам и ныкаются. Да там индейцев-то — на всей территории бывшей будущей Новой Англии их и сотни тысяч не наберется. Ну, если не считать тех, кто вокруг Чесапикского залива: этих уже около тридцати тысяч. Правда в основном детей, взрослых пока еще меньше четырех тысяч, да и те почти все или сельским хозяйством занимаются, или на консервных фабриках работают. Очень им по душе пришлось смотреть, как индюшка на ферме спокойно растет и леггорны яйца несут.

— А чего так детей-то много?

— Ну у них женщины в основном крепкие, слабые раньше просто не выживали. И рожают они практически ежегодно. А тут мы такие, с нашей защитой детства и материнства — вот население и растет. Причем у индейцев тамошних само то, что роддом у нас называется именно родильным домом, имеет какое-то сакральное значение, так что все ихние скво только к нам в роддома рожать и приходят. Но опять, это только вокруг Филадельфии, а севернее с индейцами контакты получаются так себе.

— Но ведь это неправильно, там же — если они действительно ежегодно рожают — наверняка детская смертность зашкаливает!

— Кать, успокойся, — в разговор вмешалась Лера. — Мы можем и должны помогать лишь тем, кто сам хочет чтобы мы им помогли. А если эти ирокезы хотят вымереть — кто мы такие, чтобы им мешать?

— Почему ирокезы?

— Это территория будущих ирокезских племен.

— Но если мы им не будем помогать, то они действительно и вымереть могут. Исчезнет самобытная культура…

— Если тебе очень хочется сказать глупость, то подумай минутку и промолчи. Какая у них культура? К нам на севере приходят только вдовы с малыми детьми потому что их культура — не кормить слабых, оставлять их умирать с голода! С нашей точки зрения — это вообще не культура, так что мы заветы Ильича проигнорируем и развивать всякие псевдонациональные культуры не будем. Нам свою бы сохранить! Вот Вася твой приедет оборудование для нового завода заказывать, ты его порасспрашивай.

— Ну не кипятись, наверное ты права. Кать, а когда ГЭС на Ниагаре строить закончат, куда сто тысяч строителей девать там Гриша собирается? Опять переучивать?

— Мам Кать, а самой сына расспросить язык отвалится? Первую Ниагарскую уже достроили, следующую, думаю, лет через пять-десять строить начнут. А народ… У Васи план отшлюзовать реку Огайо целиком… я ему из БСЭ список плотин выписала, он там свое что-то померить успел. В общем, у него получается, что нужно строить еще двадцать ГЭС. Небольших, но в сумме за полтора гигаватта, и работы там на много лет.

— И что, прям вот так очень нужно?

— Написано было, что раньше плотины ставили чтобы судоходство обеспечить, а электричество — это уже побочный бонус. Но с учетом населения нашей Америки бонус просто огромный, так что Гриша весь Госплан на уши поставил и они решают что там еще построить можно. То есть какие предприятия и сколько туда еще народу перевезти потребуется. Кстати в Сталинске строится турбогенераторный завод для Васи. Пока небольшой, там основной генератор на всем каскаде будет на двенадцать мегаватт, который Ларс разработал…

— Ну вот, послушали новости — и чуть не подрались, — ехидно заметила Алёна. — Брунн, ты бы телевизионщикам намекнула, что новости нужно поспокойнее выбирать.

— Тут не в спокойствии проблема, — усмехнулась «богиня путешествий», — а в том, что чуть ли не половину новостей народ еще просто не поймет. То есть новость-то поймет, а суть её — как Лера или Катя. Я думаю, что настала пора слегка программу в школах доработать.

— И в какую сторону?

— В нужную. Вот вчера с Экватора запустили спутник очередной…

— Да они каждые пару месяцев запускают.

— Вот именно. Но этот спутник запустили на орбиту с наклонением в пятьдесят шесть градусов. Я знаю, вы все вечерние новости смотрите — но кто из вас на это внимание обратил?

— А на что конкретно обращать? — спросила Лера.

— А на то, что для запуска на эту орбиту потребовалось новую ракету сделать с грузоподъемностью в два с половиной раза больше старой. Но вы не дергайтесь, я бы тоже внимания не обратила если бы мне внук все уши не прожужжал. Они сейчас к ракете еще одну ступень отрабатывают, он сказал что следующей весной они запланировали повесить над нами шесть спутников связи, так что можно будет и телепрограммы из-за океана смотреть, и даже по телефону с американцами поговорить.

— А шести спутников хватит? — как-то озабоченно поинтересовалась Катя-старшая. — А то по радио получается хорошо если раз в месяц пообщаться, и то максимум несколько минут.

— Должно хватить. Они в институте Маркуса сразу дюжину таких спутников сейчас делают, на случай если какие-то при запуске взорвутся. Но подробности я не выспрашивала, хочешь — зайди вечером, сама его попытай. Он еще дня три в Москве будет…

В середине сентября, с некоторым отставанием от плана, распахнули двери для студентов сразу два института. В небольшом городке Алтуфьево, выстроенном на берегу Клязьмы (потому что попаданки на карте никакого города или села с таким названием не обнаружили, а «шоссе иначе назвать-то нельзя»), в котором раньше имелся лишь небольшой заводик по выпуску зажигалок, открылся Институт эксплуатации объектов энергетики, а в Воронеже — Авиационный институт. Причины же, по которым оба института заработали лишь пятнадцатого сентября, оказались довольно неожиданными даже для Велеха Слонова: при среднем конкурсе во все другие институты более трех человек на место в эти случился просто катастрофический недобор. В энергетическом едва набралось четверть от плановой численности студентов, а в авиационный даже чуть меньше двадцати процентов. Но высказанную кем-то идею «добрать студентов из числа тех, кто в другие не прошел по конкурсу» Велех с негодованием отверг: «Нам нужны грамотные специалисты», так что пришлось устроить и дополнительный тур вступительных экзаменов. Что, впрочем, самого Велеха не оправдывало: он и сам признавал, что его министерство просто «забыло объявить о грядущем открытии институтов».

Хотя особой вины работников министерства в этом не было: всего в нем работало чуть меньше двадцати человек, которым приходилось следить и за школами, и за ПТУ и техникумами — которых в триста втором году было открыто уже чуть больше сотни. Просто подоспела очередная «демографическая волна», а еще со времен Ярославны рьяно исповедовался принципы учебы «в одну смену» и «не более сорока человек в классе». Когда Оля взяла на себя обязанности министра, она (при очень значительном вкладе Велеха) довела численность классов до тридцати человек, а новый министр (тщательно проштудировав записки Ярославны) смог довести ее до «максимум двадцати пяти человек». Так что даже в «старых» городах потребовалось немало новых школ построить, а уж в новых…