Детство 2
Шрифт:
Остальные наши рыбачили уже больше на котов, которые десятками вились меж людей, требовательно взмявкивая и устраивая иногда короткие потасовки за рыбёшку.
— Хватит, — Неохотно сказал Лёвка, тяжко вздыхая, — мы ж не на продажу!
— И то, — Соглашаюсь с ним, не без труда укрощая азартность, — чуть не весь двор наловили, будя!
Назад пошли через Торговую, так полпути почти напрямки получается, ну а дальше и проулочками можно по светлышку. Рано ещё совсем! Девяти утра нет, а мы уже назад идём. Хотя и встали ранёшенько, так што вот!
Мы
Ёсик с Лёвкой наперебой рассказывают за Торговую улицу — што где, и вообще как.
— Высшие женские курсы, — Мотнул головой Ёсик в сторону здания, куда как раз подходили барышни и подъезжали екипажи, — Такие, я тебе скажу, невесты!
Почти тут же раздался визг, и барышни начали разбегаться. Из екипажа, стоявшего поперёд всех, выскочили двое в полумасках, и схватили какую-то отчаянно брыкающуюся девицу. Третий из них в ето же время, с силой дёргая за уздцы, вывел на середину дороги два екипажа, напрочь перегородив её с одной стороны, да застрелил животин из большущево револьвера.
Стрельба, визги, ржание бьющихся в конвульсиях лошадей и треск ломающихся екипажей!
Откуда-то из магазинов выскочил молодой человек, по виду конторщик из небогатых, и стал стрелять в сторону похитителей, встав в дуельной позе, и даже одну руку за спину заложил!
За стрельбой мы наблюдали уже с земли, на которой я распластал Лёвку, а Санька, чуть с запозданием, дёрнул вниз вставшево с открытым ртом Ёсика. Близнецы отчаянно ругались на идише за отсутствие оружия, но не геройствовали за чужих людей, а мирно лежали на мостовой.
К конторщику тем временем присоединилось ещё несколько людей — не только сзаду, но и спереду, и стрельба началась вовсе уж заполошная и бестолковая. Хлопки выстрелов, визг барышень и цвирканье рикошетящих пуль по камням. Жуть! Жуткая жуть, вот ей-ей!
Перестрелка тем временем набирала обороты, и у троих бандитов нашлись сообщники. Они, наверное, на всякий случай были, а тут такое дело пошло, што не за барышню думать надо, а за своих дружков-подельников!
Я тока отползать задумал назад, как слышу — топочут сзади. Оборачиваюсь — дверь на меня бежит. На ножках! И красный крест на двери етой намалёван. Напугался! Чуть не сильней стрельбы етой чортовой!
А дверь такая — бух около меня! И из-за неё мужик выглядывает чернявый. Из южан таких, у которых возраст не разберёшь — то ли двадцать пять ещё, но заматерел так рано, то ли сорок уже, просто сохранился здоровски.
За ногу к себе подтянул, как лягушку, прижал, и задом пятится к магазинам. Вкинул в магазин, и заново, теперь уже за Лёвкой. Минуты через две все в безопасности стали, в здании-то.
Приказчик бледный, но решительный такой, у двери с дробовиком коротким сидит, и на роже прям написано, што вот не подходи! Суровый
такой дядька, даром што одна нога деревянная. Этот могёт!Я успокоился сразу, и глазами вокруг. Магазин писчебумажных принадлежностей, я здесь уже покупал всяко-разное.
— О! — И к сборнику гитарному ноги меня сами подняли.
— Почём? — Спрашиваю.
— Тридцать две копеечки, — Ответил приказчик, чуть покосившись одним глазом.
— Заве… ну то есть как закончится, тогда да!
— Тьфу ты! — Засмеялся южанин тот, — Узнаю Одессу-маму.
— Коста! — И руку протягивает.
— Ну… Шломо! — Жму мозолистую грабку, явно привычную к веслу и канатам.
— Рувим, — Оживился Санька, подойдя поближе. Коста хмыкнул и рукой так крестик вывалившийся из-за пазухи взад ему.
— Как же, наслышан! Вот те крест, да?
Как мы дали хохотаться, так и отпустило все потихонечку, да и стрельба закончилась уже. Парни молдаванские представились тоже, да со всем вежеством. Я сразу и смекнул, што хоть Коста и одет по-простецки, но человек он из уважаемых.
— Всё, — Приказчик, который Сергей, выглянул наружу, — разбежались бандиты, полиция вон подтягивается.
— Ну и мы пойдём?
— Да, — Хмыкнул Сергей и захромал внутрь магазина, поманив нас за собой, не выпуская дробовик, — чёрный вход так.
— Погодьте! — Лёвка ласточкой метнулся на улицу и почти тут же вернулся с куканами, — Вот, забыли!
Мы с Ёсиком только переглянулись мрачно. Вот же… малявка! Но храбрый.
Дома, пока тётя Песя чистила рыбу во дворе, мы рассказывали о приключении под аханье собравшихся. Фира крутилася вокруг мрачнее тучи, явно завидуя интересному.
— Ды ты шо!? — Тётя Сара, помогая чистить рыбу, прижала к фартуку на груди испачканные в чешуе руки, — Вот так прямо и выскочил, с пистолетом?
— Ага! — Я показал, как тот конторщик целится, так же заложив руку за спину.
— Дурачок, но умный, — Непонятно отозвалась тётя Хая, которая Кац, а не та, што Рубин, а в девичестве Коэн.
— А?
— Под пули лезть, да наперекор бандитам, оно как бы и глупо, — Пояснила та, — А с другой и молодец! Внимание на себя обратил, и если вовсе уж не оплошает, то быть ему через пару недель при предложении о хорошей должности, а чуть погодя и хорошей невесте. Таких решительных некоторые и ценят.
Рыбу жарили и ели здесь же, во дворе, под баклажаны и пейсаховку, ну ето уже только для взрослых. К нам присоседились Ёсиковы и близнецовы родные, да и Лёвкины подошли. Такой себе нежданный праздник получился, всехний. Не каждый ведь день в стрельбу интересную попадаешь, да ещё и так, штоб без убытков, а вспомнить што имеется.
Пересказывать всё по десятому разу кряду надоело быстро, и налупив пузо до барабана, я переоделся в нормальное, да и улизнул в парк. Фира паровозиком прицепилась ко мне, с явной надеждой на интересное, но вот фиг ей! Мне такого интересново и на Хитровке хватает, я в шахматы пошёл!