Детство Суворова
Шрифт:
Умывая, одевая, прихорашивая сына, мать вертела его, как куклу.
– Да стой ты, вертоголов! Да что ты, спишь? Что ты, мертвый? Давай руку! Куда суешь!
– шипела мать сердитой гусыней.
Александра разбирал смех. Ему уже давно перестали рассказывать сказки, а он их любил. Теперь ему хотелось вполне довериться матери, что в дом их приехал карфагенский полководец Ганнибал, о котором он читал всю ночь. И жутко и смешно - статочное ли это дело!
Александр просунул голову в воротник чистой сорочки и, сдерживая смех, прошептал:
– Матушка, слышь ты: Ганнибал-то ведь давно умер!
–
– Да нет же, он умер давно-давно. Чуть не две тысячи лет. Он не мог совсем победить римлян и выпил яд. Он всегда носил с собой яд в перстне.
– Сказки! Идем-ка, вот ты его увидишь своими глазами, живого. Да смотри веди себя учтиво, смиренно. Смиренье-то молодцу ожерелье.
Мать взяла Александра за руку, чтобы вести к гостю. Александр уперся. И чем больше уговаривала его мать, тем сильнее он упирался и наконец уронил стул. Возню их в спальной услыхал отец. Разговор его с гостем прервался. Отец приблизился к двери, распахнул ее и сказал:
– А вот, отец и благодетель мой, изволь взглянуть на моего недоросля.
Александр вырвал свою руку из руки матери, вбежал в горницу и, широко раскрыв глаза, остолбенел на месте. За столом сидел важный старик с трубкой в зубах. Скинутый им завитой напудренный парик лежал на столе.
И гость молча разглядывал Александра. Сшитый на рост кафтанчик Александра был довольно мешковат. Из широкого воротника камзола на тонкой шее торчала большая голова со светлыми, немного навыкате глазами. Лоб мальчика широк и высок. Как ни старалась мать пригладить светлые волосы сына помадой, спереди надо лбом у Александра торчал упрямый хохолок.
– Вы, сударь, Ганнибал?
– недоверчиво спросил Александр.
Старик усмехнулся и, пыхнув дымом, кивнул головой.
– Подойди к руке, - шепнула на ухо Александру мать, - не срами отца с матерью.
Александр по тяжелому дыханию отца, не поднимая головы, понял, что тот едва сдерживает гнев...
Александр расхохотался. Отец так ловко дал ему крепкий подзатыльник, что мальчик с разбегу ткнулся в грудь Ганнибала. Старик обнял его, приложил к его губам холодную иссиня-черную руку и посадил рядом с собой на скамью.
– Не гневайся, Василий Иванович, на малого!
– добродушно сказал черный старик.
– Не то что дети - и взрослые люди видом моим бывают смущены... Что делать, если я черен!
– Нет, нет!
– воскликнул Александр, ободренный защитой гостя. Батюшка не станет меня пороть. Не беспокойте себя, сударь, напрасно. Батюшка знал, наверное, что вы будете к нам и ведь ничего мне не сказал, а дал мне читать про ваши битвы. Я всю ночь читал... Только... как же это? Да нет! Это не вы, сударь! Что за ерунда!
И Александр опять смутился и смолк.
Отец, угрюмо потупясь, опустился на скамью напротив сына. Мать стояла, опустив руки в смущении.
– Да полно-ка, Авдотья Федосеевна, с кем же греха не бывает!
– утешил ее гость.
– Да и где же было еще отроку научиться светскому учтивству? И мы с Василием Ивановичем ни шаркунами паркетными, ни вертопрахами не бывали, а вот я - генерал, а Василий Иванович - по должности полковник. Да и что нам чиниться: мы по отцу нашему, блаженной памяти императору Петру Алексеевичу, хотя и гораздо разных лет, братьями должны почитаться... И мой и твоего отца крестный отец, знаешь
– А почему же, сударь дядюшка, - спросил, осмелев, Александр, - вы Ганнибалом прозываетесь?
Ганнибал усмехнулся.
– Быть мне Ганнибалом - тоже воля Петра Алексеевича: он так прозвал меня в чаянии, что я свершу великие военные подвиги вроде моего карфагенского тезки. Смотри на меня, отрок, и поучайся. Но из какого я возник ничтожества! Ты, стало быть, читаешь историю про Ганнибаловы похождения. Сие похвально, хотя то и сказки. А вот послушай, коли тебе любопытно, мою простую историю.
И отец и мать Александра успокоились, видя, что важный гость ничуть не рассердился на неловкие выходки их сына. Они с почтительным вниманием слушали неторопливый рассказ Ганнибала, хотя только одному Александру в рассказе этом была новость...
– Был я арапчонком в серале у турецкого султана, откуда меня выкрали, потом привезли в невскую столицу и подарили Петру. Коль скоро я вырос, Петр Алексеевич послал меня в Париж учиться военным наукам. Вернулся я, гораздо зная инженерное дело и фортификацию, и сделан был капралом Преображенского полка. В мое капральство отдали из недорослей нескольких солдат, с тем чтобы я их научил арифметике, тригонометрии, геометрии планов, фортификации. В моем капральстве был твой отец, о чем, я чаю, он тебе говаривал...
Василий Иванович проговорил, вздыхая:
– Беда моя, что Александр только военными делами и бредит!
– Какая же в том беда?
– Да вот спроси мою Авдотью Федосеевну, - с досадой ответил Василий Иванович.
– Она мать...
Авдотья Федосеевна не садилась и чинно слушала разговор мужчин, сложив жеманно руки накрест. Когда же Ганнибал к ней обратился, она церемонно присела и ответила:
– Помилуй, государь мой, да какой же из Сашеньки воин выйти может? Ему двенадцатый ведь годок, а дать можно от силы девять. Хилый, хлипкий... Солдату надо быть рослому, красивому, видному, развязному, а он у меня, как девочка, застенчив. А хоть мне мил он и такой, голубчик, - какой же может выйти из него генерал?
– Василий Иванович, в какой ты записал Александра полк? В свой, Преображенский?
– спросил Ганнибал.
– Ни в какой.
– Как же это могло случиться? Ты упустил столько времени! Ведь сверстники его уже капралы.
– Вина не моя. Родился он у нас хилый. Я думал было тотчас же записать в свой полк - мать вступилась. Я подумал: куда спешить? Погодим может быть, он и не выживет. Прошел годок, а тут вышел указ, чтобы младенцев в полки не записывать. Так и вышло, что сверстники моего Александра в двенадцать лет капралы, а он остался у нас на руках недорослем.
– Да знаешь ли ты, что прежний указ потерял силу и можно теперь недорослей записывать?
– Знаю, не ранее тринадцати лет. Стало быть, так: опять Александру год дожидаться...
– Ну, а ты как, большую охоту имеешь к военному делу?
– спросил генерал у мальчика.
– Пребольшую охоту имею, сударь. Сегодня я всю ночь читал книгу про войны Рима с Карфагеном.
– Так ты хочешь быть Ганнибалом?
Мальчик ответил:
– С вами, сударь, их уже два. Нет, я не хочу быть третьим Ганнибалом.