Дева для властелина
Шрифт:
– Нет, – Айден отрицательно замотал головой, – может, раньше, чем ты. А я хотел тебя с самой первой встречи, я твой и только твой, с того мига, как ты появилась там, в «Олимпе».
Кора, улыбаясь, склонилась к его уху и шепнула:
– Докажи!
И в тоже мгновение оказалась прижата к каменному бортику...
122 Возмездие
«Докажи!»
Да вы только гляньте на неё! Дразнит! Нарочно дразнит, провоцирует, соблазняет!
И ведь не боится играть вот так! Не боится…
Доверяет.
От этой тёплой мысли улыбка сама по себе расползается
Знает маленькая, что ей нечего бояться. Что никогда он ей больно не сделает.
Что как бы ни хотелось, как бы с ума ни сходил от желания, сдержится – не причинит вреда, не допустит грубости.
Знает, что она его богиня – а к богиням только со всей почтительностью и нежностью.
Этак, она скоро с тебя, Айден, начнёт верёвки вить! Да и пусть! Жалко, что ли…
Её так хочется баловать. Ведь её счастливая улыбка отзывается светлой радостью в его сердце.
Хочется позволять всё, что угодно. Ведь он тоже доверяет. Он знает, что она никогда не попросит сделать что-то такое, что будет ему неприятно, или против его совести.
Это взаимное доверие дорогого стоит.
Вот и сейчас, вначале не удержался – зажал, так чтобы не улизнула, стиснул деспотично, но тут же отступил на шаг, дал ей немного свободы.
И правильно, она сразу сама тянется за поцелуями, за прикосновениями.
Руки продолжают скользить по её телу под водой, и нежные щеки мгновенно розовеют, глаза призывно блестят, руки ложатся на его плечи.
– Держись за меня! – подсказывает Айден, всё-таки прижимая к стенке бассейна.
Кора крепче обвивает шею, но он качает головой, приподнимает ловко – в воде она ещё легче, пушинка, а не женщина.
Он подтягивает выше её колени, и она послушно обхватывает его бедра, скрещивает ноги. Отзывается коротким вздохом на его движение вперёд. Дыхание её сбивается мгновенно. Полуприкрытые веки дрожат – он обожает смотреть на её ресницы, обожает этот дивный оттенок кожи век – сияющий розовый жемчуг.
Он обожает её совершенное тело. Обожает, как она льнёт к нему, словно каждой своей клеточкой кричит – твоя!
В воде все ощущения немного другие – мягко, чувственно, необычно. Её кожа кажется прохладно-шёлковой.
Она прижимается к нему лицом, щекочет дыханием, стонет дрожащими губами его имя: «Айден… Айден… Ай…», и он отзывается эхом, вздрагивает, прижимает к себе крепко…
И ещё долго не выпускает из объятий.
Здесь время всегда течёт немного иначе. Но сейчас, кажется, проходит целая вечность, прежде чем он, отстранившись, заглядывает в глаза Коры, пытаясь в этот взгляд уместить всю свою нежность. Наверное, получается…
Потому что она улыбается в ответ, целует коротко и нежно и тихо шепчет, застенчиво краснея:
– Да, я тоже люблю тебя!
Вот такая она, да!
Секс для неё как игра: ей всё любопытно, она принимает новое легко, полностью доверяя ему, почти ничего не стыдясь, просто потому, что ей никто не успел привить ложное стеснение. Для Коры всё, что происходит между ними наедине, естественно и прекрасно.
Зато
она может легко смутиться и покраснеть от его пристального взгляда, изысканного комплимента или пустякового подарка.Кстати, о подарках…
Айден подхватывает свою девочку-пушинку, направляясь к мраморным ступеням, и на руках выносит из бассейна. Она, всё ещё в сладкой эйфории, послушная и тихая. Не сводит с него глаз, улыбается, позволяет вытирать мягким махровым полотенцем.
Айден заворачивает её в сухое полотенце, но пред этим на несколько секунд замирает, любуясь её совершенным телом. Такая изящная, тоненькая, хрупкая… Кто придумал, что самая красивая богиня Олимпа Афродита? Видал он ту Афродиту – сплошной силикон со всех сторон. Уж он-то точно знает, кто должен носить титул Прекраснейшей. Он владеет самым драгоценным сокровищем мира. Вот она подлинная красота! Но всем остальным об этом знать необязательно.
Оказывается, ты ревнивый эгоист, Айден!
Да, и ревнивый, и эгоист, и на эту красоту хочет любоваться сам. Только он один. Остальные перебьются!
***
Айден снова подхватил её, и Кора рассмеялась нежно:
– Разве я не умею ходить? Зачем носить меня на руках?
– Зачем тебе ходить? – парировал Айден. – Разве я не умею носить тебя на руках?
И она рассмеялась снова.
А уже у самой спальни, он попросил её закрыть глаза, осторожно опустил на кровать и наконец разрешил:
– Открывай!
– Ай! – восторженно всхлипнула Кора. – Айден!
– Решил, для разнообразия не нарциссы…
Кора в изумлении разглядывала корзину ирисов – сиреневых и жёлтых, да такую огромную – что и двумя руками не обнять.
– Они… они такие… – казалось, она сейчас заплачет от радости и восхищения.
– Ты внутрь загляни, – невозмутимо подсказал Айден, – они не срезаны. Там специальный грунт, поэтому они будут цвести очень долго. А потом можно их высадить в сад.
– Ты даже про это запомнил… – слёзы умиления всё-таки брызнули из сверкающих счастьем голубых глаз.
Она вскочила на постели в полный рост, набросилась на него с благодарными поцелуями, повисла, как обезьянка, и оба повалились, едва не зацепив шикарную корзину цветов.
– Погоди! Это ещё не всё… – Айден с трудом отвлёкся от не прекращавшихся поцелуев.
Выбравшись из объятий Коры, он свесился с кровати и поднял с пола небольшую светлую коробку. Коробка была странная, с мелкими отверстиями по всем сторонам.
Кора взяла её аккуратно, разглядывая удивлённо.
– Что там?
– Сюрприз! Ну, открывай скорее!
Поставив коробку на колени, Кора потянула крышку и снова издала непередаваемый восхищенный возглас.
– Айден! Я… – она не смогла говорить, осторожно ныряя в коробку обеими руками.
Зато заговорил он, торопливо объясняя:
– Я хотел предложить забрать Нарцисса… Но ведь он привык к тому дому. Да и, твоей маме компания не помешает. Ну и… Вот…
Кора, стирая слёзы, прижимала к груди пищащий меховой комочек. Котенок был абсолютно белым и очень пушистым.