Дева и Змей
Шрифт:
Я, вообще-то, не люблю убивать, и на то есть причины. Но таким чудовищем, как в этот раз, мне не приходилось чувствовать себя даже во время самых жестоких казней. Он все равно умер бы, мой тезка-клятвопреступник, умер бы в ту же ночь. Но не от моей руки. Хотя, какая разница? Что сделано, то сделано.
Элис впустила меня в дом. И я снял плащ-невидимку. И только потом в холл вышла гарпия, еще не старая гарпия, по-своему даже красивая, если бы не жадный, только этим тварям и присущий, кровавый блеск в очах.
Это я кровопийца? Вот кровопийца – помесь стервятника и паука, тем более страшная,
А Элис, маленькая моя фея, она еще искала в себе силы, чтобы нас представить. И не знала, что сказать. Только пролепетала беспомощно:
– Это мама Курта.
Как будто я сам не узнал. А гарпия, паучиха, даже рта не раскрыла, чтобы назвать свое имя. Она умнее сына. И чувствует себя защищенной.
Ее следовало убить немедленно, потому что она уже видела слишком много, и еще больше, кажется, знала. Но не мог же я – на глазах у Элис. А в проклятом городишке невозможно дышать свободно, и я даже лонмхи не могу сюда отправить с простеньким поручением. Значит, все потом. Когда-нибудь…
– Пойдем, – я взял Элис за руку, – надевай плащ и пойдем, позвонишь домой, отец расскажет тебе, как все случилось.
– Вы не причините ей вреда? – спросила паучиха.
Я чуть не рассмеялся. Но, проклятье, она говорила искренне, она знала, кто я, и беспокоилась за Элис… по-настоящему. Так беспокоятся о тех, кто не чужой. О тех, кого любят. И я ответил. Я сказал:
– Никогда, товарищ полковник.
По-русски сказал.
Элис искала плащ и все равно не слышала, все равно не поняла. Рылась в сумочке, потом вытряхнула из нее все на кухонный стол. Обычный набор из помады и бумажных салфеток вперемешку с духами, россыпью кредиток и маникюрной пилкой. Плаща только не было. Плаща-невидимки, маленького свертка, меньше моего кулака. Да и черт с ним!
Я велел бубаху принести другой.
И мы ушли.
Телефон выглядел очень странно, казалось, он попал в руки Невилла прямиком из какого-нибудь фильма о Джеймсе Бонде – дюйма три длиной, с крохотными кнопочками для набора номера и маленьким экраном, на котором высвечивались нажатые цифры.
Таких телефонов, конечно, не бывает. Разве что он – какая-нибудь русская секретная разработка. Но Элис было совершенно все равно. Она услышала голос отца, и все окружающее, включая Невилла, перестало существовать.
– Где ты? – первым делом спросил папа.
– В Германии.
Вообще-то, Элис не была в этом уверена, потому что за окнами светило солнце, а значит либо настал другой день, либо Невилл увел ее в другой часовой пояс.
– Если не хочешь, – произнес отец, – можешь не приезжать. За тобой уже охотятся все папарацци, а на похоронах, боюсь, чтоб тебя прикрыть, придется оцеплять кладбище. Дочка, ты хочешь знать подробности?
– Нет, – Элис помотала головой, – но лучше от тебя, чем из газет.
– Майкл был с девушкой. Их так и нашли, – отец помолчал, видимо предоставляя Элис самой додумать, что скрывается за этим “так”. – Девушка – ваша однокашница. Какая-то Кейши. Ты, может быть, ее знаешь. Она сейчас в лечебнице, с навязчивой
идеей, что Майкла… что это сделал вампир. Элис, даже не знаю, будет ли это для тебя новостью, но Майкл принимал наркотики. И эта Кейши – тоже. Что они там увидели в бреду… она была вся в крови.Отец снова замолчал. Ему неприятно было рассказывать. “Ему, – поняла Элис, – неприятно сейчас даже просто вспоминать Майкла”.
И ей – тоже.
– Так случается, девочка моя, – снова послышалось в трубке, – мы люди и мы ошибаемся в других людях. Это надо просто пережить. Переждать. Если не хочешь возвращаться, скажи точно, где ты, я пришлю людей.
– Не надо, пап, – Элис вновь взглянула на солнце за окном, – здесь я в безопасности. Даже от журналистов.
– Ты не одна?
– Мистер Ластхоп, – очень мягко и совершенно естественно вступил в разговор Невилл, ему-то, разумеется, никакой телефон был не нужен, – это Невилл Сарфф…
– Ваше высочество?! – странным, и каким-то не очень своим голосом воскликнул папа.
“Оборотная сторона демократии”, – тут же вспомнила Элис.
– Вы, возможно, не помните, но мы уговаривались обходиться без титулования.
– Да-да, конечно, я помню…
– По счастливому стечению обстоятельств, мисс Ластхоп встретила меня в Германии, и если вы сочтете это возможным, я сам позабочусь о том, чтобы вашей дочери никто не причинял беспокойства.
– Так Элис у вас в гостях?
– Помилуйте, мистер Ластхоп, это было бы, мне кажется, несколько вызывающе даже для нынешнего общества. Мисс Ластхоп остановилась в отеле “Adlon Kempinski”. В том же номере, который всегда снимаете вы.
– Да, – повторил отец, – там спокойно. Но, если вас не затруднит…
– Меня не затруднит, – мягко прервал его Невилл.
– Вы понимаете… Впрочем, о чем я? Вы еще слишком молоды, чтобы понять, – отец издал негромкий смешок. – Дети – это прекрасно, но взрослые дочери – источник непрерывного беспокойства. Спасибо вам.
– Не благодарите.
Невилл кивнул Элис:
– Беседуйте. Я скоро вернусь.
И исчез.
– Мама спрашивает, не хочешь ли ты, чтобы она прилетела в Берлин? – услышала Элис в трубке.
– Нет, пап. Спасибо, скажи маме, что я очень ее люблю, но нет, я не хочу.
– Элис, девочка моя, если хочешь я прилечу к тебе сам.
– Нет, – Элис мотнула головой, – не надо. Пусть лучше вокруг будут чужие.
– В таком случае, можешь доверять Сарффу, он – надежный парень. Поначалу кажется странным, но он просто слишком воспитан для своего возраста. Несколько старомодно, зато в настоящем европейском духе. Я попросил его присмотреть за тем, чтобы тебя не беспокоили.
– Да, – механически повторила Элис, – да, он надежный. И он не кажется странным. Спасибо папа. Я знаю. Он и так присматривает за мной.
– Ты по-прежнему собираешься в Москву?
– Нет. Наверное, нет, я не знаю сейчас.
– У вас там уже ночь. Я позвоню тебе еще раз, завтра. Если хочешь, Элис, могу звонить каждый день.
– Пап, у тебя столько дел…
– Ты из них – самое важное. Спокойной ночи, девочка.
– Доброго утра, папа.
Так же, как исчез, из солнечной пустоты появился Невилл. Взял у нее из рук телефон. Легонько поцеловал в висок.