Девадаси. Верность любви

Когда они спустились с холма и вступили в густые заросли, Джеральд повалил девушку на траву и с грубоватой поспешностью, по-солдатски овладел ею. Это тоже был своеобразный ритуал посвящения, символизирующий то, что отныне Тара принадлежит ему и он волен распоряжаться ее судьбой.

Девушка была ошеломлена, но покорилась. Она привыкла к тому, что занятия любовью сопряжены с долгой и изощренной подготовкой к телесному акту, но неожиданно для себя испытала наслаждение.

Волосы Тары растрепались, одежда промокла от росы. Джеральд помог ей встать и принялся неумело поправлять ее сари. Потом, охваченный внезапным порывом, опустился на колени и поцеловал босые ступни индианки. Когда же он выпрямился, то увидел, что девушка плачет.

— Я тебя обидел? Прости! — растерянно прошептал Джеральд, забыв о том, что она не знает английского.

Однако Тара поняла. Она покачала головой и прильнула к его плечу, а он нежно погладил ее блестящие черные волосы.

Амрита и Киран стояли друг против друга. Угасающее солнце освещало их лица. Время приостановило безудержный бег, и сердца молодых людей переполняла радость настоящего момента, радость жизни.

На самом деле время было неумолимым, но Амрите не хотелось об этом думать. В те минуты, когда Киран находился рядом, ее с невиданной стремительностью уносило в мир спасительного забвения. Девушка ощущала себя счастливой просто оттого, что существует на этом свете. И что на свете есть тот, кого она полюбила.

Киран, впервые познавший вожделенную тайну любви, был благодарен Амрите и понимал, что никогда не забудет об этом. Он искренне верил в то, что рано или поздно вернется и увезет девушку с собой.

Амрита вовсе не желала, чтобы ее душа превратилась в незаживающую рану. Девушка хотела чувствовать себя спокойной, удовлетворенной и счастливой даже после того, как Киран уедет. Именно потому она очень надеялась, что у нее будет ребенок от любимого. К тому же она знала, что, забеременев, не сможет исполнять некоторые храмовые ритуалы.

— Ты будешь меня ждать? — спросил Киран.

Амрита не понимала, что он имеет в виду. Если ей не удастся забеременеть или если он не вернется достаточно быстро, ей по-прежнему придется принимать паломников. Таковы обязанности девадаси, и она не сможет от них уклониться.

Теперь девушка по-настоящему понимала Тару, которая хотела быть только с любимым.

Киран обнял Амриту и крепко прижал к своему сердцу.

— Приезжай! Приезжай как можно скорее! — задыхаясь, проговорила она, оторвавшись от его губ. — Я буду думать о тебе каждый день!

— Я обязательно приеду, — прошептал он.

Амрита прикоснулась к щеке Кирана, и ее пальцы стали влажными от его слез.

— Не надо, — выдавила она.

— До того как познакомиться с тобой, я не умел ни смеяться, ни плакать.

— Неужели любовь приносит только страдания? — вздохнув, спросила Амрита.

— Когда я думаю о том, что нам придется расстаться, мне кажется, что это именно так.

Когда Киран уехал, девушка целые сутки лежала в постели и думала. Теперь она понимала: если бы возлюбленный позвал ее за собой, сказал, что согласен жениться на ней, она бы оставила службу в храме. Но Киран женится на другой. И вернется или нет — неизвестно.

Никто не поможет ей, никто не в силах облегчить ее страдания! Разве что бог, которому она посвятила свою жизнь. С Шивой было связано множество легенд, повествующих о его чудесных явлениях людям, о неожиданных превращениях, о магическом покровительстве и божественных играх.

Известно, что мир и жизнь двойственны: с одной стороны, они заставляют человека страдать, с другой — вдохновляют и подталкивают к поискам свободы.

Так что же такое свобода и счастье — самоотречение во имя служения высшим силам, чему-то великому и вечному, или любовь двух смертных существ, чья жизнь подобна вспышке искры в безбрежном мраке?

Кто способен дать ответ на этот вопрос, если не единственный, беззаветно любимый бог, к которому она никогда не обращалась с просьбами!

Амрита встала и пошла в храм. Стояла ночь, и там было тихо и темно. Девушка опустилась на колени и вполголоса произнесла священные слова.

Вдруг она услышала чей-то шепот. Кто-то точно так же взывал к Шиве — голос человека был полон отчаяния и тоски.

Полная любопытства, Амрита повернула голову и увидела… Камала.

Он не смутился; казалось, напротив, был рад ее присутствию.

— Здравствуй, Амрита.

— Здравствуй, — тихо сказала она.

Повинуясь одинаковому желанию, они вышли из храма.

— Ты много раз спрашивала у меня совета, — без предисловий начал Камал. — Позволь обратиться за советом к тебе!

— Я тебя слушаю.

— Скажи, где Тара? Девушки болтают, будто она сбежала из храма.

Амрита посмотрела в его темные глаза. В них застыло выражение растерянности, беспомощности и горя. Девушка не ожидала увидеть Камала таким и ответила:

— Это правда. Она уехала с англичанином. Боюсь, мы никогда больше не увидим ее.

Камал ужаснулся.

— О нет!

— Тара разочаровалась во всем, во что верила, — сказала Амрита и, не выдержав, воскликнула: — Зачем ты ее предал?!

— Я испугался, — подавленно произнес Камал. — Испугался, что у меня отнимут то главное, ради чего и чем я жил. Прогонят из храма, лишат возможности служить Натарадже. Я слишком легко относился к нашей связи, думал, что нас соединяет только телесная страсть. Я думал, что сумею вычеркнуть Тару из своей жизни. Не получилось. Дни и ночи кажутся мне пустыми. — Он сделал паузу и продолжил: — Тебе известно, что я участвовал в посвящениях девушек в девадаси. Теперь мне кажется, Тара тоже посвятила меня во что-то такое, чего я прежде не знал. Рядом со мной никогда не было человека, который любил бы меня так, как эта девушка. Она любила бескорыстно, преданно, самозабвенно, не как «живого бога», а как обычное смертное существо. Иногда мне казалось, что Тара была бы рада отдать за мою любовь все сокровища мира, все, что она имеет, — и свою душу, и свое сердце. Когда люди искренне любят друг друга и следуют зову любви, это и есть драхма [14] ! Вот оно — подлинное служение богу! Я понял это слишком поздно и теперь страдаю. Что мне делать, Амрита?

14

Драхма — религиозный долг, закон; правила поведения человека в соответствии с его происхождением.

— Тара была бы счастлива услышать твои слова, — прошептала девушка. — Значит, ты ее любишь?

— Да.

— Ты опоздал! — сказала Амрита, и ее слова прозвучали как приговор. — Она никогда не вернется назад.

— Как мне жить? — с тоской произнес Камал. — Меня ничего не радует, я думаю только о ней.

— Не знаю. — Девушка завернулась в сари и, не оглядываясь, пошла к себе.

Ей казалось, что на душе у нее лежит тяжелый камень.

Можно было бы посоветовать Камалу поехать в Калькутту и попытаться отыскать Тару, но она знала, что он не станет этого делать. Так же, как и Киран, скорее всего, никогда не приедет за ней.

Спустя месяц Амрита заявила служителям храма, что ждет ребенка, и попросила разрешения съездить в родную деревню. Она хотела навестить родителей.

Верховный жрец был недоволен, но согласился ее отпустить. Амрита принесла храму много денег и заслуживала снисхождения. Беременность девадаси была нежелательна; тем не менее произведение на свет потомства было угодно Шиве, покровителю плодородия.

В дороге Амрита старалась понять, что происходит в ее душе. В течение десяти лет она не покидала храм и теперь видела перед собой непонятный, полный противоречий и отчасти страшный мир, где люди не ведали, для чего живут, и никогда не задумывались над этим. Они беспокоились только о том, как выжить и сохранить жизнь своих детей.