Девадаси. Верность любви

Все было слишком сложно, а ему требовались силы, чтобы пройти через джунгли и все-таки проводить Амриту домой.

— Я рада, что ты остался жив. Значит, тебе удалось выбраться из джунглей?

— Да.

— Почему ты вернулся обратно?

Он пожал плечами.

— А куда мне было идти?

— Если ты попадешь в руки этих людей, что тебя ждет?

Он поднял глаза.

— Виселица. То же самое будет, если меня схватят англичане.

Девар не хотел, чтобы Амрита задавала этот вопрос, но она спросила:

— Зачем ты это сделал?

Она искренне пыталась понять и искала ответ в его глазах, но Девар отвел взор.

— Расскажи лучше, что случилось с тобой. Как ты оказалась в лагере для пленных?!

Амрита заговорила, и Девар молча выслушал ее рассказ о сыне раджи, о лагере, о Сандхии, об англичанах. Он не знал, что ответить. Он понимал, что ошибся во всем. Желал вернуться к прошлому, которого не существовало. На самом деле страдания простых людей были куда ближе его сердцу, чем заносчивость, презрительное равнодушие и алчность «высокородных».

Наконец он промолвил:

— Ты и впрямь «бессмертная»! Наверное, тебя охраняют боги. Быть может, нам удастся выбраться, хотя это и кажется невероятным.

— Почему?

— Насколько я понимаю, мы должны дойти до Калькутты. На корабль нам не сесть: у нас нет ни документов, ни денег. В джунглях хорошо прятаться, но по ним невозможно идти. А на дороге нам рано или поздно встретится отряд англичан или воинов Хайдара Али. Жители окрестных деревень побоятся дать нам укрытие.

Амрита посмотрела долгим внимательным взглядом.

— И все-таки ты считаешь, что должен отвести меня обратно в храм?

Он вздохнул и ответил:

— Это мой долг.

Глава VIII Дочь

Тара и Камал приехали в Бишнупур рано утром, едва заря одела храм Шивы в нежно-розовые одежды. Темно-зеленые деревья аллеи, по которой они шли, были похожи на суровых стражников его красоты.

Тара всегда удивлялась тому, что храм, бесконечно преображаясь, не утрачивает величия чего-то древнего и вечного.

Молодая женщина перевела взгляд на мужа. По мере приближения к храму он шел все медленнее, будто чего-то боялся, в то время как в его взоре полыхал странный огонь. Она понимала: Камалу предстояло вернуться в детство и юность, но не так, как возвращаешься туда в воспоминаниях, с чувством возвышенной радости и легкой грусти. Путешествие в былое могло причинить ему боль.

Судьба подарила ее мужу другую жизнь, в которой он был по-своему счастлив, и все же Тара боялась, что он может почувствовать боль утраты, оттого что оставил в прошлом истину своего сердца.

Когда они собирались в поездку, она спросила:

— Ты бы хотел остаться в храме?

Камал удивился.

— Остаться? Зачем?

— Чтобы танцевать… как прежде.

— Это так же невозможно, как вернуть свою юность, — ответил Камал и прибавил: — Я рад, что все сложилось именно так, а не иначе, Тара. Мы ничего не утратили, напротив, многое обрели: другой мир, свободу, друг друга. И прежнее тоже осталось с нами: мы вновь служим Натарадже. И людям.

Тогда она успокоилась, но сейчас не удержалась и спросила:

— Ты не жалеешь?

Камал медленно повернулся и рассеянно посмотрел на жену, как будто только что вспомнил о том, что она идет рядом с ним.

— Нет. Вечны только боги — в человеческой жизни все по-другому. Мы меняемся, умираем и снова рождаемся, приходим и уходим. Выбираем другую судьбу. И в этом заключается наше счастье.

— Ты никогда не спрашивал, почему тогда, шесть лет назад, я увезла тебя в Калькутту, почему не обратилась за помощью в храм? — медленно произнесла Тара.

— Я догадался, — ответил Камал и улыбнулся, хотя в его глазах не было улыбки. — И я не в обиде. Жизнь храма — это ритуалы и… праздники. Не стоит огорчать бога зрелищем кровавых человеческих трагедий.

Они подошли к двум каменным стражникам, и Тара посмотрела на них как на старых и близких друзей.

Мужчина и женщина поприветствовали давних знакомых и вошли в ворота храма, туда, где прошли их детство и юность.

— Когда я думаю о том, что сейчас увижу Амриту, у меня замирает сердце! — промолвила Тара. — Все-таки я очень виновата перед ней!

— Ты позовешь ее с собой? — спросил Камал, глядя на жену проницательным взглядом.

— Да. Зачем ей оставаться в храме! Неужели она хочет, чтобы ее дочь сделалась девадаси? — с обычной горячностью заявила Тара.

— А ты подумала о том, где и с кем она будет жить?

— Амрита с дочерью могут поселиться у нас. Места хватит.

— Амрита не будет жить у нас, — сказал Камал.

— Почему?

Он усмехнулся.

— Потому что ты, звезда, замучаешь меня подозрениями и упреками!

Тара покраснела.

— Нет. Обещаю. Я думала, что Амрита могла бы выступать вместе с нами.

Камал пожал плечами.

— Я, честно говоря, тоже этого хочу, но не смею предложить. Я знаю, что наши демоны всегда возвращаются к нам! Твой — это безудержная ревность. И все потому, что ты до сих пор не поняла, что для меня твоя любовь больше всех благ этого мира, моего таланта и благословения Шивы!

— Клянусь, мой демон никогда не вернется! — воскликнула Тара и облегченно рассмеялась.

Они подошли к площадке, где девочки занимались танцами под руководством все той же Илы. Подрастало новое поколение танцовщиц, будущих девадаси.

Увидев старых знакомых, Ила остановила занятия и подошла к Таре и Камалу.

— Глазам своим не верю! Вы ли это?

Тара обняла наставницу и сразу спросила:

— Где Амрита?

Ответ оглушил, как падение камня.

— Ее… нет. Она исчезла. Я слышала, будто Амриту похитили.

Тара изменилась в лице.

— Давно?

— Еще до начала дождей. Поговори с Хемнолини. Она знает больше меня.