Девайс

Георгий Степанович открыл один из ящиков комода и из черного пространства, похожего на внутренность маленького склепа, достал прямоугольную шкатулку, обитую алым бархатом. В желтом болезненном свете свечи она казалась кровоточащим куском мяса в руках охотника.

– Держи. Надеюсь, тебе понравится…

Дарья с благодарностью приняла подарок и слегка вспотевшими руками открыла футляр. Багровые бусы прекрасно смотрелись в бархатной коробке, словно были единым целым. Одним организмом. Древним сказочным существом, вывернутым наружу злой колдуньей.

– Никогда не видела бус подобного цвета, дядюшка! – восторженно ахнула девушка, разглядывая камни, переливающиеся всеми оттенками красного.

– Цвет как цвет, – возразила Наталья, выглядывая из-за плеча сестры.

– Надень их сегодня. Матери будет очень приятно…

– Хорошо! Большое спасибо.

– Не за что, моя дорогая. Ступайте. Увидимся вечером.

2.

Экипаж остановился у крыльца. Послышались приветственные возгласы. Ямщик спрыгнул с облучка и подошел к камердинеру. Они были знакомы давно – и явно обрадовались встрече и возможности поделиться новостями. Единственный пассажир повертел головой и осмотрелся.

– Потрясающе… – еле слышно пробормотал он, выглядывая в грязное окошко.

К карете, запыхавшись, спешил тучный человек. Дверь кареты распахнулась, мимика сухощавого лица главы рода Друхловских последовательно выразила все степени восторга от встречи пассажира.

– Игорь Петрович! Так и знал, что вы будете последним, голубчик! – заворчал Друхловский. – Давайте же, выбирайтесь из этого гроба на колесиках. Но, прежде чем заявитесь к Караваевым, я вас хочу ненадолго украсть и представить своей дочери.

Гость послушно вылез на свежий воздух. Он внимательно огляделся, рассматривая живописное место. Огромный яблоневый сад уходил за горизонт, где апельсиновое солнце уже потихоньку тянулось к закату. На этом аркадском фоне дворянский дом наводил тоску своей избыточной массивностью и ветхостью.

– Игорь Петрович, да что с вами? – Друхловский был настойчив. – Вы, честное слово, как в первый раз тут оказались! Пойдемте скорее!

Глава рода Савелий Александрович Друхловский был тучным человеком. Антиподом старшего Караваева. Двойной подбородок, седые бакенбарды и неизменная фуражка, прикрывающая лысину. Пустые глаза – признак пустой души. Он подхватил доктора Воронцова под руку и повел в сторону озера.

– Удивительно, как здесь все устроено, – слегка растерянно пробормотал Воронцов.

– Бросьте. Все эти сады просто для того, чтобы покрасоваться перед гостями… Караваевых, что ли, не знаете?

– Да, вы меня понимаете. Интересно… Значит, адаптивный алгоритм распознавания речи…

– Конечно, я вас понимаю, мы же на одном языке говорим, – не дослушал Друхловский. – Вы случаем сами не заболели, дорогой мой доктор?

– Нет, все просто прекрасно!

– А вот и моя доченька! – Друхловский помахал пухлой рукой юной девушке, одиноко стоявшей возле самой кромки воды. – Конкордия, позволь мне представить моего старого друга: Игорь Петрович Воронцов, врач. Прошел кампанию на Кавказе, имел практику в столице, потом перебрался в наши края.

– Здравствуйте! – слегка отрешенно поздоровалась юная девушка. Ее взгляд буквально на секунду пересекся с его взглядом. – Вероятно, сегодня будет прекрасный вечер. Наташа сказала, что их матушке гораздо лучше. Она обязательно присоединится сегодня к нам.

– Не верю я в это. Видела бы ты ее всего месяц назад… – засомневался Друхловский.

– Мне так сказали, – пожала плечами Конкордия.

– Ладно, может, бог смилостивился над ней… А я, пожалуй, оставлю вас немного поболтать. Вы же, молодежь, любите это дело. Пойду искать Настасью Филимоновну.

– Мама беседует с Вячеславом Михайловичем на веранде.

Глава семейства удалился в поисках жены. Воронцов отстраненно смотрел на озеро и разглядывал все вокруг себя. Казалось, его интересовали даже самые мелкие камушки и игривые блики на воде.

– Я знаю, о чем вы хотите меня спросить, но стесняетесь! – вдруг смело произнесла девушка. Казалось, без властного отца она преобразилась и расцвела, как цветы, окружавшие ее. Мужчина невольно загляделся на цвет ее волос. Рыжая копна под яркими солнечными лучами словно искрилась и готовилась вспыхнуть.

– О чем же?

– Вы хотите спросить, откуда у меня такое редкое имя – Конкордия?

– Да, я хотел бы узнать вашу историю…

– Это имя римской мученицы.

– А мне казалось, это богиня согласия…

– Может быть, и так… Это не важно! Важно, что я начинаю скучать в этих местах. В детстве здесь все было по-другому. Ах, как же жестоко время… Иногда я завидую зверям да птицам. Говорят, они ничего не помнят… Каждый день – как с чистого листа… Я предлагаю пройти в дом. Вероятно, все уже потихоньку собираются к накрытому столу. Вам наверняка захочется поговорить с другими гостями… А на то, что сказал мой отец, не обращайте внимания.

– Прошу… – Воронцов элегантным жестом предложил девушке руку. Та кокетливо улыбнулась и с видимым удовольствием оперлась на нее.

Гости выглядели приветливо, но слегка безучастно и держались поодаль друг от друга. Даже родственники. И даже в первую очередь родственники!

Воронцов подошел поздороваться к каждому из собравшихся, вплоть до немногочисленной прислуги, снующей всюду. Улыбка, дружеский разговор ни о чем – даже запомниться нечему, – и врач шел дальше. Так продолжалось, пока в помещении не появилась богиня. По крайней мере, Воронцову подумалось именно так!

Дарья была божественна, если такое банальное слово из французских романов могло хоть как-то описать ее. Нежная слегка загорелая кожа, пикантный носик с горбинкой, черные очи и заостренный подбородок. В ее внешности было больше от цыганки, чем от русской дворянки. Воронцов с удовольствием разглядывал именинницу. Пышное платье, пикантный вырез и бордовые бусы, странные, какие-то фантасмагоричные, но при этом невероятно притягательные. Ожерелье – ядрено-красные капли на шее, которые так и хотелось слизнуть. Для Воронцова больше не осталось интересных людей в этом зале. Одна лишь великолепная девушка, ради которой можно было приехать и за тысячу верст – да хоть в Сибирь!

Однако она не удостоила Воронцова даже взглядом. Словно боялась обжечься, она и встала так, чтобы не видеть врача. Он чувствовал, что это неспроста, но не мог понять, почему все так происходит. Неужели в этом и есть вся интрига?

Тем временем солнце скатилось в закат, а слуги зажгли свечи и заперли ставни. В помещении чувствовался домашний уют. Гости уселись за стол, слуги подали первые блюда и начали разливать напитки. И тогда присутствующие услышали шаги на втором этаже.

– Неужто и вправду Марии Степановне стало лучше? – поинтересовался старший Друхловский.