Девчуля для братвы

Вообще-то как собеседница я не очень. Глеб никогда не говорил, что ему со мной скучно, но я видела это по глазам. И по с трудом сдерживаемой зевоте, когда я рассказывала, например, о своей работе. Я всегда усиленно убеждала себя, что мне это кажется.

Выходит, не казалось.

— Если… — подала голос я. — Если вот здесь повернуть, то неподалеку будет хороший магазинчик с настольными играми.

— С настольными играми? — Вольф выгнул бровь. — Ты говоришь мне про настольные игры?

— Ну да… Вы же сказали, что вас надо развлекать, — тихо сказала я. — Я неплохо играю в скраббл и в уно. Можно еще в мафию…

Осеклась. Что я несу? Мафии мне на всю оставшуюся жизнь более чем достаточно!

— Какое совпадение. Я тоже люблю игры на столе, — отрываясь от дороги, говорит он, а на самом донышке волчьих глаз играет усмешка.

— Правда? — обрадовалась я и зачастила. — А знаете, есть еще такая игра «Имаджинариум»? Наверное, слышали… Вот. Мне она больше всего нравится, потому что она позволяет лучше понять внутренний мир человека… Раскрыть его, порой даже так, как сам человек о себе не представляет. Я сама и не знала, что есть такая игра. Это у нас на работе одна девушка принесла. У нас теперь традиция — играть в «Имаджинариум» по пятницам…

Замолкаю.

Он почему-то меня совсем не слушает. Машина стоит на долгом светофоре. Внезапно Вольф кладет руку мне на колено.

Тяжелая мужская кисть с красивыми пальцами и перстнем печаткой на среднем пальце. Лаконичное золотое кольцо без каких-либо украшений и вставок.

Ой, мамочка, что я делаю? Что происходит? Не понимаю!

Предаю мужа. С чужим мужчиной, который бесцеремонно вторгается в мое личное пространство, а Глеб…

Ах да, никого я не предаю. Нет у меня теперь мужа.

Сердце разрывается от горя, боли, любви, обиды. Глеб оказался Иудой. Предал меня, причем не единожды. Но почему тогда меня передергивает от прикосновения Вольфа? Почему мне кажется, что если какой-то другой мужчина прикоснется ко мне, я умру?

Отодвигаюсь. Дрожу. Вжимаюсь в дверь — как можно дальше от него.

Он чужой. Он чужой! Он плохой.

Я не выдерживаю его, просто не выдерживаю. Не могу больше — физически!

Загорается желтый свет, и его машина трогается.

Но перед этим я, всхлипнув, изо всех сил давлю на ручку дверцы. Она неожиданно легко поддается.

И я вываливаюсь прямо на проезжую часть в холод и свет фар. А потом куда-то бегу, неловко петляя между оглушительно сигналящими мне машинами.

Глава 9

Вольф

Дура, дьявол ее разбери!

Каждый раз, когда я думал, что она не может тупить сильнее, дно оказывалось пробито.

Прямо посреди дороги бросить тачку я не мог. А хотелось!

Она металась по проезжей части. Растерянная фигурка в дутом пуховике и самой дурацкой на свете вязаной шапке, напоминающей голову чужого. Пару раз чуть реально не угодила под колеса машин. Мне показалось, что я слышу шестиэтажный мат, которым крыли ее водители.

В принципе, я был с ними солидарен. Поступок был из разряда идиотских.

На что она надеялась?

Думает, сможет сбежать от меня? Думает, даже если сейчас ей удастся скрыться, я не найду ее?

Я нюхом чую ее сладкий след. Я ее из-под земли достану.

Если не я — то Эдик со своей кодлой. Старый хитрый паук ничего не делает просто так. Она ему приглянулась. И из поля зрения он ее теперь не выпустит.

Тачку я бросил в подвернувшемся неподалеку кармане. С раздражением хлопнул дверью, и пошел искать свою Красную Шапочку.

Далеко уйти не могла. Тем более в своей странной шапке, которую можно разглядеть за километр.

Милая дурочка с деревенского переулочка… Зачем ты мне нужна? Что есть в тебе такого, чего нет в других женщинах?

Я знаю места, где таких, как ты, продают пачками, на вес. И да — я приходил и покупал.

Много раз. За прошедшие три года их было много — похожих. С такими же чистыми и ясными синими глазами. С толстой русой косой. С аппетитной фигурой. С простоватым говором.

Сейчас можно найти на любой вкус и кошелек, а мои вкусы тем более далеки от изысканных. Вообще ничего особенного.

Простая деревенская девка.

Однажды, когда я был слишком сильно пьян, и мне хотелось потратить слишком большую сумму денег, мне выкатили красотку в русском национальном костюме.

Серьезно. В сарафане и в кокошнике. Причем не что-то из магазина костюмов для утренника. Тонкая отделка, ручная вышивка, настоящий жемчуг и полудрагоценные камни. Под сарафаном было красное белье под хохлому. И коса у нее, кстати, была еще длиннее, чем у Ульяны. Вишенкой на торте было то, что она держала в руках поднос с караваем. С караваем, черт бы побрал!

В целом девушка оказались настоящей профессионалкой своего дела. Точно так же, как и остальные. Все на высшем уровне.

Вот только не прикалывает. Не то.

Три года прошло. Долгих три года. Вот мы и встретились, малышка. Моя малышка. Моя Красная Шапочка.

И теперь ты точно попалась.

Не уйдешь. Не отпущу.

Я помню, как будто это было вчера.

Один верный человечек оказался крысой. Подставил хладнокровно и жестко. Вообще, можно было бы восхищаться тем, как он ловко все провернул.

Что ж, земля ему пухом.

Я отправился на встречу, с которой мне не суждено было вернуться. Три удара финкой. Кровь. Дальше смутно, а затем ряды покосившихся крестов, призрачный свет и два могильщика с лопатами. Помню, как один с опаской спросил другого: «А он не вернется за нами с того света? Это ж сам Владимир Вольф…». Второй засмеялся и посоветовал ему просушить штаны.

Кстати, смеялся он зря, потому что я за ними вернулся.

Но тогда не было сил даже пошевелить пальцами, не то, что пытаться их вырубить. Я помню, как надо мной опустилась крышка соснового гроба и как комья земли стучали по этой крышке. И темнота накрыла меня.

Но даже тогда знал — не умру.

Выживу. Выберусь. Выгрызу зубами землю.

Примерно так и получилось. Гроб был самым дешевым, и треснул под весом земли у меня в ногах. А земля оказалась сухой и достаточной рыхлой, чтобы, в условии практически полной нехватки воздуха разгрести ее руками, как воду. Вынырнуть на поверхность.

Думаю, получилось занятно, если на кладбище в этот момент кто-то был. Но деревенька была глухой, почти нежилой. Последние силы ушли на то, чтобы окунуться в кристально чистое озерко неподалеку от погоста, а потом укрыться в заброшенном доме.