Девиантность, преступность, социальный контроль в обществе постмодерна
Шрифт:
Во-вторых, в странах Западной Европы, Австралии, Канаде, Японии преобладает краткосрочное лишение свободы. Обычно сроки исчисляются неделями и месяцами, во всяком случае – до 2-3 лет, т. е. до наступления необратимых изменений психики.
В-третьих, поскольку сохранность или же деградация личности существенно зависят от условий отбывания наказания в пенитенциарных учреждениях, постольку в современных цивилизованных государствах поддерживается достойный уровень существования заключенных (нормальные питание, санитарно-гигиенические и «жилищные» условия, медицинское обслуживание, возможность работать, заниматься спортом, встречаться с родственниками), устанавливается режим, не унижающий их человеческое достоинство, а также существует система пробаций (испытаний), позволяющая строго дифференцировать условия отбывания наказания в зависимости от его срока, поведения заключенного и т. п. [119] .
119
Подробнее
В – четвертых, все решительнее звучат предложения по формированию и развитию альтернативной, не уголовной юстиции для урегулирования отношений «преступник – жертва», по переходу от «возмездной юстиции» (retributive justice) к юстиции возмещающей, восстанавливающей (restorative justice) [120] . Суть этой стратегии состоит в том, чтобы с помощью доброжелательного и незаинтересованного посредника (нечто в роде «третейского судьи») урегулировать отношения между жертвой и преступником.
120
Зер X. Восстановительное правосудие: Новый взгляд на преступление и наказание. М., 1998; Abolitionism in History: On another Way of Thinking. Warsaw, 1991; Consedine J. Restorative Justice: Healing the Effects of Crime. Ploughshares Publication, 1995; Contemporary Justice Review: Issues in Criminal, Social and Restorative Justice: Special Issue on The Phenomenon of Restorative Justice, 1998. Vol. 1 № 1.
Проведенный автором контент-анализ докладов на одиннадцати европейских криминологических конференциях (2001-2011) и четырех мировых конгрессах (всего свыше 6500 докладов) [121] показывает, в частности, что во многих докладах затрагивались вопросы альтернативных лишению свободы мер наказания, электронного слежения и медиации [122] , пока еще почти не практикуемой в России. Медиация обсуждалась на всех мировых конгрессах. В Сеуле был доклад «Медиация против тюремного заключения» («Mediation versus imprisonment»).
121
См.: Гилинский Я. И. Некоторые тенденции мировой криминологии. В: Российский ежегодник уголовного права 2012. СПб: СПбГУ, 2013.
122
Медиация – одна из современных технологий альтернативного урегулирования конфликтов (между обвиняемым и потерпевшим, между заключенным и администрацией пенитенциарного учреждения и т. п.) с участием третьей нейтральной, не заинтересованной в данном конфликте стороны – медиатора, который помогает сторонам выработать определенное соглашение.
В целом речь идет о переходе от стратегии «войны с преступностью» (War on crime) к стратегии «сокращения вреда» (Harm reduction). Об этом прямо говорится в 11-й Рекомендации доклада Национальной Комиссии США по уголовной юстиции: «изменить повестку дня уголовной политики от „войны“ к „миру“» [123] . «Уменьшить надежды на тюремное заключение и обратить больше внимание на общественное исправление (community correction)» советует S. Barcan в своей книге [124] .
123
Donziger S. The Real War on Crime: The Report of the National Criminal Justice Commission. Harper Collins Published, Inc, 1996, p. 218.
124
Barkan S. Criminology. A Sociological Understanding. Prentice Hall. Upper Saddle River. 1997, p. 542.
«Реализация уголовного закона может стать совершенно непереносимой для общества, заблокировав иные социальные процессы… Разумное снижение объема законного насилия может в большей степени обеспечить интересы страны… Наказание – это очевидный расход и неявная выгода… Следует учитывать хорошо известные свойства уголовного права, состоящие в том, что оно является чрезвычайно затратным и весьма опасным средством воздействия на социальные отношения» [125]
Профилактика. Конечно, как известно со времен Ш. Монтескье («Хороший законодатель не столько заботится о наказании за преступление, сколько о предупреждении преступлений: он постарается
не столько карать, сколько улучшать нравы» [126] ) и Ч. Беккариа, – «лучше предупреждать преступления, чем наказывать за них». А Вольтер назвал предупреждение преступлений «истинной юриспруденцией».125
Жалинский A. 3. Указ. соч. С. 9, 15,18, 56, 68.
126
Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 201.
Под предупреждением (профилактикой, превенцией) преступности и иных форм девиантности понимается такое воздействие общества, институтов социального контроля, отдельных граждан на криминогенные (девиантогенные) факторы, которое приводит к сокращению и/или желательному изменению структуры преступности и к несовершению потенциальных преступных деяний.
Но насколько профилактика реалистична и эффективна, может ли она служить панацеей от криминальных бед [127] ?
127
Помимо приводимых ниже суждений, см. также: Lab S. Personal Opinion: Alice in Crime Prevention Land (With Apologies to Lewis Carrol) // Security Journal, Perpetuity Press Ltd. Vol. 12, № 3,1999, pp. 67-68.
Во-первых, что служит объектом превенции, если преступность есть некий конструкт, продукт договоренности или субъективных решений (релятивность и конвенциональность преступности). Если, как было показано выше, согласно букве уголовного закона 100 % взрослого населения страны – уголовные преступники, то кто же кого будет «профилактировать»?
Во-вторых, превенция предполагает воздействие на причины девиантности, преступности. Но кто сегодня решится сказать, что он знает эти причины? В отечественной и зарубежной литературе называются сотни «причин» и факторов, известны десятки респектабельных концепций причин преступности и девиантности. Какие из них «принять за основу» и применять в профилактической деятельности?
Не удивительно, поэтому, в – третьих, что до сих пор нет достаточно убедительных данных об эффективности той или иной превентивной деятельности. В книге Д. Грэхема и Т. Бенетта собран большой материал по наиболее перспективным программам превенции в странах Европы и Северной Америки. Но их успешность и результативность чаще всего не выявлены [128] .
Наконец, в – четвертых, существует серьезная опасность вырождения профилактики в попрание элементарных прав человека, ибо превенция всегда есть интервенция в личную жизнь. Проводя связь между «инструментальной рациональностью» превенции и Аушвицем (Освенцимом), Н. Steinert говорил в 1991 г.: «Я вижу в идее превенции часть серьезнейшего заблуждения этого столетия» [129] .
128
Ррэхем Д., Бенетт Т. Стратегии предупреждения преступности в Европе и Северной Америке. Хельсинки: HEUNI, 1995. См. также: Hendrics J, Byers В. Crisis Intervention in Criminal Justice. Charles С Thomas Publ., 1996.
129
Steinert H. The Idea of Prevention and the Critique of Instrumental Reason. In: Albrecht G., Ludwig-Mayerhofer W. (Eds.) Version and Informal Social Control. Berlin: Walter de Gruyter and Co., 1995, pp. 5-16.
Конечно, все это не исключает разработку и совершенствование мер профилактики преступлений, равно как совершенствование системы наказаний. Но надо ясно понимать, что ни профилактика, ни наказания, ни деятельность полиции и уголовной юстиции не в состоянии существенно повлиять на уровень и динамику преступности, которая, с одной стороны суть социальный конструкт (сконструированный властью, режимом в интересах, прежде всего, власти, режима), а с другой стороны – обусловлена неустранимыми социальными факторами (прежде всего, социально-экономическим неравенством).
Некоторые выводы
• Преступность была, есть и будет в любом государстве, ибо им же и создается (конструируется).
• Социально-экономическое неравенство – один из главных криминогенных факторов.
• Наказание – вынужденный, но малоэффективный (точнее – неэффективный) метод противодействия преступности.
• Осознавая неизбежность преступности, неэффективность и негативные последствия традиционных мер наказания (прежде всего – лишения свободы при абсолютной недопустимости смертной казни), следует сосредоточить внимание на поисках и повышении эффективности мер наказания, альтернативных лишению свободы.
• Необходима массовая декриминализация незначительных, излишне криминализированных деяний (для России – ст. ст. 116, 128-1, 140, 168, 176, 177, 180, 185-1, 185-2, 185-3, 185-4, 185-6, 193, 198, 199-1, 222, 228, 228-3, 228-4, 242, 242-1, 244, 329 УК РФ и многие другие, преобразуемые в административные проступки или гражданско-правовые деликты).
• Требуется реализация принципа «минимум репрессий». Безусловная законодательная отмена смертной казни; отношение к лишению свободы как к «высшей мере наказания», применяемой, как правило, только в отношении совершеннолетних лиц, совершивших насильственные преступления.