«Девианты»

И подписалась — Krisilda.

* * *

Яна Яблонская вот уже четыре года была главным редактором городской ежедневки «Девиантные новости». Зубры журналистики помнили ее еще второкурсницей местного журфака, с которого она, кстати, чуть не вылетела за то, что писать заметки хотела больше, чем торчать на парах. Уже третьекурсницей она устроилась в штат «Помела», а через три года ее взяли обозревателем в «Эмские вести». В 25 лет Яблонская стала в «Эмских» редактором отдела новостей, а в 26 ей позвонил хозяин «Девиантных» Сан Саныч Чулков и предложил встретиться-поговорить.

«Девиантные» были, в общем-то, солидным брендом. Правда, в последнее время оттуда приходили неутешительные новости. Судачили, что главред Влад Вопилов развел в редакции невыносимую легкость бытия. Коллектив был сугубо мужской, если не считать парочки корректорш и уборщицу, и вскоре там установились милые традиции — по пятницам в полном составе сваливать в баню, а после сдачи каждого номера снимать стресс бутылочкой-третьей-четвертой. Если учесть, что в неделю сдавали четыре номера, то снимать стресс приходилось практически ежедневно. А ведь не все умели пить и выглядеть молодцами, и мочь на следующий день что-то делать.

Петя Гугунин упустил денежного рекламодателя, которого окучивали полгода, из-за того, что явился на интервью с бодуна. Юное дарование Леша Ростунов поехал в составе губернаторского пула открывать новый вокзал в районный центр, на банкете пустился во все тяжкие и ближе к утру нашел себя валяющимся на каком-то полустанке в 150 километрах от родного дома. Вчерашний выпускник журфака Антон Кузьмин после очередной редакционной попойки в приступе неизвестно чего исписал стену резиденции местного Владыки богохульными надписями, был препровожден в обезьянник, выбравшись откуда, из «Девиантных» уволился и на три месяца схоронился в родном райцентре.

В общем, опрокидывая стакан в компании лучшего друга и первого зама Олега Кудряшова, Влад Вопилов с горечью констатировал, что если газета еще выходит, то к этому имеют отношение лишь «ты да я, да мы с тобой». Мужская вольница на деле обернулась анархией и, как следствие, деградацией. Кудряшов убеждал друга, что пора что-то менять, на что Влад махал руками — он не любил резких телодвижений и различных осложнений.

Воз, рассчитанный как минимум на десятерых, на двоих ехать долго не мог. Как-то на первой полосе вышла грубая фактическая ошибка, другой раз в фамилии уважаемого лица была допущена оскорбительная опечатка (Пузякин вместо Кузянин!), в третий же раз газета вовсе не вышла — ее было просто не из чего делать. Сан Саныч рвал и метал — но тогда Вопилову удалось оправдаться техническими сбоями.

Но уже было ясно, что это начало конца. И катастрофа не заставила себя долго ждать. В один из вечеров, когда Вопилов с Кудряшовым, только что приняв по стакану, в спешке ваяли номер, в соседней, журналистской комнате раздались пьяные вопли. Ворвавшись в корреспондентскую, Влад с Олегом увидели, что полыхает шкаф и вовсю чадит жалюзи, а Кузьмин с Гугуниным пытаются сбить огонь со стола, размахивая курткой Ростунова. Сам же Ростунов и фотокорреспондент Филатов пьяные нежились в эпицентре пожара на подшивках, пламенем пока не охваченных.

Вопилову подурнело, деятельный же Кудряшов, одной рукой вызывая по сотовому пожарных, другой схватил мокрую половую тряпку и принялся хлестать ею по горящему шкафу.

— Где огнетушитель! — коротко скомандовал он Вопилову. — Убирайте подшивки! Быстро поднимайте этих…! Сгорим все на хрен!

Вопилов метнулся за дверь, Кузьмин с Гугуниным принялись тормошить мертвецки пьяных Ростунова и Филатова. Но бледный Филатов обвисал в их руках словно куль с песком, а Ростунов мычал что-то невразумительное. По его подбородку тек оранжевый соус, пальцы были перемазаны лечо, которое он, видимо, таскал из банки прямо руками.

— Тащите за ноги! — опять скомандовал Кудряшов.

Огонь меж тем отвоевывал все новые территории. В воздухе запахло какой-то химией — это смрадно тлели жалюзи. Кудряшов понял: надо линять как можно быстрее, сами они огонь уже не потушат…

На улице в ожидании пожарных клацали зубами от пережитого страха Вопилов, Кузьмин, Гугунин и наконец-то очухавшиеся Ростунов и Филатов.

— Мы попали, — только и сказал Вопилов.

Действительно, попали. И сильно. Кудряшов три недели провалялся в токсикоцентре — надышался продуктами горения, из-за чего началось токсическое воспаление легких. Товарищи по несчастью регулярно навещали его, подносили втихаря стаканчик и рассказывали новости. Ну что? Все, как и следовало ожидать. Корреспондентскую ремонтируют, газета не выходит, все участники ЧП во главе с Вопиловым уволены, а Сан Саныч ищет нового главреда. И уже поговаривают, что это…

— Кто-кто?! Яблонская? — аж подскочил на постели Кудряшов. — Эта девочка на побегушках из «Эмских»? Но ведь у нее никакого редакторского опыта!

— Зато амбиций! И стерва она дай боже какая, я пересекался с ней в «Помеле»! — брызгая слюной, выпалил Ростунов.

— Говорят, Сан Саныч дает ей полную свободу действий, — добавил Вопилов. — Дал добро и концепцию менять, и уволить кого захочет.

…На предложение Сан Саныча стать главным редактором Яна Яблонская согласилась не сразу. Перспективы были заманчивые, зарплата тоже. Собственно, именно такого поворота в своей жизни Яна подсознательно и ждала. Но справится ли она? Не выгонят ли ее с треском через пару месяцев, и не пойдет ли она, как оплеванная, проситься обратно в «Эмские вести»? Однако через две недели Яблонская вышла на новую работу.

Старая гвардия, уцелевшая с вопиловских времен, встретила ее настороженно. Старший корректор Анна Петровна первую неделю только страдальчески вздыхала, расставляя в Янины тексты недостающие запятые, а потом разразилась следующей тирадой:

— Меня до глубины души поражает легкомысленное отношение современной молодежи к русскому языку. По какому праву они решили, что правила писаны не для них? Ох, прошу извинения за тавтологию — «праву» и «правила» в одном предложении… И никто почему-то не хочет понять, что сегодня ты преступаешь правила русского языка, а завтра ты преступишь нормы морали.

— Ну вы жжете, — загоготал верстальщик Серега — молодой балбес, отчисленный с третьего курса университета. — Все эти ваши правила давно устарели. Вон, в английском вообще запятых нет. А нам они за каким фигом? А вот то, что теперь от нас требуют приходить к 9.30 — это не айс. Лично я как ходил, так и буду.

— Конечно, Яночка Яковлевна не тот человек, которого я хотел видеть у руля ведущего городского ежедневника, — осторожно высказался 61-летний ответственный секретарь Петр Данилович Черемшанов по прозвищу Череп. — Зелен еще виноград, зелен. Да и не женское это дело, согласен, Сережа? Все-таки газету должен делать мужик! И никогда еще в «Девиантных» не верховодила баба… я извиняюсь, женщина. Я прямо отказываюсь понимать логику Сан Саныча.

— Что, Петр Данилыч, теперь придется компу учиться? — продолжил Серега.

— Ни за что! — пафосно ответил Череп. — Я принципиально не поддерживаю эту всеобщую компьютерную истерию. И продолжаю настаивать на том, что хорошую газету можно делать с листком бумаги, ручкой и строкомером.

Тем временем Яна сколачивала команду. Она переманила из «Эмских» свою ученицу — многообещающую, хоть и несколько великовозрастную дебютантку Алину Корикову. Она пришла в журналистику буквально полгода назад, в 26 лет, после развода с мужем, но уже успела стать заметной фигурой в газетных кругах Эмска — и как шустрый репортер, и как молодая-свободная-привлекательная. Следом Яна взяла назад Ростунова с Филатовым — они сами попросились. Чтобы усилить социальную направленность газеты, Яна позвала на работу и предпенсионного возраста Анжелику Серафимовну Крикуненко, крупного специалиста по мамам-кукушкам, детсадовцам-токсикоманам и целомудренным бесприданницам.