Девичник и прочие неприятности

Он обошел меня словно осину в лесу, без всяких эмоций и раздумий. А не могла отвести глаз, сдвинуться с места. Широким сильным шагом незнакомец шел сквозь высокую траву к берегу реки. Верный пес не отставал ни на шаг.

В этом месте река была особенно бурная и шум бушующей воды, раздавался отчетливо даже на значительном отдалении. Спуститься к берегу из-за острых камней практически невозможно (тот, кто жизнью дорожит, даже пытаться бы не стал). Однако мужчину сей факт нисколько не остановил.

Я следила за ним в напряженном внимании, отчетливо понимая, что, если он решит бросится вниз, удивляться не стану. Судорожно пытаясь понять, что делать, я словно приросла к земле, растеряв способность даже говорить.

Однако ничего страшного не произошло. Мужчина достиг дуба, стоявшего на самом краю берега. Дерево было старым и единственным на всей береговой линии пролеска. Не удивлюсь, если оно росло здесь ни одну сотню лет. Раньше я любила любоваться им, а в жару частенько сидела под могучими ветвями.

И точно, как я когда-то, расположился и великан. Отвернувшись спиной к лесу, он облокотился о ствол дерева и стал молчаливо наблюдать за бурными потоками реки. Так смотрят на жизнь со стороны те, кто потерял в нее веру. Так смотрят те, кто прощается навсегда с тем, что когда-то было дороже всего на свете.

Я поспешила прочь. Чтобы не мучило незнакомца, чтобы не тревожило – свидетели ему были не нужны. Сочувствующие тем более.

И я помчалась прочь и была тому рада, ведь, как ни посмотри, а «Лесоводье» довольно славное место. Широкая река, на берегу которой расположился отель, и несколько озер неподалеку привлекали ценителей ленивого и экстремального отдыха одновременно. В зависимости от предпочтений, каждый мог найти занятие по душе: от лежебочества на пляже до рафтинга, от рыбалки до гонок на снегоходах по льду замершего озера. Ценители тишины и уединения, углублялись в лес, наслаждаясь покоем и буйно растущими ягодами и, что немаловажно, без особого труда возвращались в комфортные номера и коттеджи по едва заметным тропкам. Любители спа-процедур и гастрономических изысков также обделены не были. Местом их кучкования стал огромный бассейн, по периметру которого располагались изысканные рестораны. В их залах играла музыка и сноровисто работал вышколенный персонал. И, что удивительно, все эти противоположности вполне уютно уживались в одном месте. Я приписывала данную заслугу огромной площади отеля, позволявшей постояльцем друг другу не мешать. А, может, существовал и другой секрет успеха. Но мне о нем не ведомо.

Пару лет назад в жизни моей настал период скверный и утомительный. В то время все мои мысли сводились к одному единственному желанию послать все подальше и сбежать на край света. Особо скверным было то, что я отлично понимала – бежать некуда. От самой себя еще никто не убегал. Увы.

Нужно было на что-то решаться. А решение не давалось. Я варилась в аду собственных мыслей и мечтаний, поедом ела себя же за слабость, пенала судьбе за невнимание, но оставалась на том же месте. Ни вперед, ни назад. Ровно на том же чертовом месте. И это было особенно страшно.

В один из переполненных тоской и самоедством вечеров и явилась Жанка. Выпив кофе, сказала вкрадчиво:

– Иногда все сложное до смешного просто. И, вместо того, чтобы биться башкой о стену, нужно просто вдохнуть полной грудью. Или пореветь всласть. Так, чтобы глаз от слез не видно стало, чтобы голос от крика сел.

– Сомнительный рецепт. Соседи вполне могут в психушку сдать. Или в полицию. По сути, одна хрень.

Жанна понимающе улыбнулась и положила предо мной ключи от особняка.

– Свидетели в подобном деле ни к чему. Записывай адрес.

Пожалуй, Жанна знала о чем говорила. В то время она переживала мучительный развод с третьим мужем и занималась отбором кандидатов на роль четвертого. Кандидатура Ковалева также рассматривалась. Но он опрометчиво покинул страну на долгий срок (дабы сохранить бизнес и свободу от посягательства врагов). По неизвестной причине за время его отсутствия, Жанна под венец сходить не успела. Зато пользуясь благосклонностью ухажера, не отказывала себе в удовольствии отдыхать в его особняках на просторах родного отечества и берега заморского. Мне в то время Ковалев был еще не знаком.

Но, удивляя саму себя и не задавая дурацких вопросов, я послушно записала адрес. Взяла несколько дней отпуска на работе и, собрав вещички, уехала. Позже я призналась самой себе, что не появись на моем пороге Жанна, я бы натворила многих бед или, что куда хуже, так бы и прибывала в состоянии бесконечной нерешительности, неопределенности и неприятия себя и мира.

Орать и реветь в уединении Карельских пейзажей я не стала. Всегда считала подобное пустым занятием. Да и слезы в самые страшные периоды жизни всегда куда-то исчезали. Им бы литься в три ручья, а ни капельки.

Вместо этого я отключила все гаджеты и несколько дней бродила до изнеможения по окрестностям. Я читала хорошие книги, пила крепкий чай с шоколадом и не видела ни единой души подле себя. Впервые за долгое время я засыпала без мук. Не скажу, что просыпалась с улыбкой. Вовсе нет. Но все же беспроглядные тучи стали рассеивается, хоть и едва заметно.

Очередная прогулка привела меня в «Лесоводье». Желание общаться с себеподобными отсутствовало начисто. Но я успела достаточно сильно устать и замерзнуть, чтобы необходимость выпить (а, в идеале, съесть) что-нибудь горячее победила.

Манящий запах вывел меня к ресторану. В это время года отдыхающие отель визитами не баловали, оттого из четырех ресторанов работал только один, да и тот пустовал. Усевшись в самом углу, я с аппетитом принялась за обед.

Окно, подле которого стоял мой столик, располагалось на противоположной от бассейна стороне. И, вместо парящей на морозе бирюзовой лужи (как и в Жанкином бассейне, здесь можно было плавать круглый год), я могла лицезреть высокие сосны, пару пустующих коттеджей и угол конюшни.

Именно туда, повинуясь минутному порыву, я и направилась, расплатившись. Владельцы отеля вряд ли радовались отсутствию постояльцев, а лошади – несомненно. Их не беспокоили и не пугали зеваки, кричащие дети и упитанные удальцы, возомнившие себя лихими гусарами. Вместо всех этих «прелестей», обитателей конюшни выпускали в открытый манеж на прогулку. И довольные жизнью они бродили по подмерзшей земле, с интересом (и опаской) поглядывая на редких прохожих.

– Здравствуй, – тихо произнесла я и протянула открытую ладонь белому коню с серым подпалом.

Он выразительно фыркнул и тряхнул белой гривой. И правда, кто же приходит знакомится без угощений. Верх неприличия!

– Прости, солнышко, – повинилась я. – Кто же знал, что тебя здесь встречу.

Вновь тряхнув гривой, конь склонил ко мне любопытный нос. Я бережно и с непривычным трепетом, коснулась наглаженной щеки. Конь зафырчал, а я засмеялась. Странно, мне казалось я разучилась это делать.

Его темные глаза все еще смотрели с опаской, и я вдруг испугалась, что он уйдет. Но коню приглянулся мой шарф. Вернее, кисточки на нем.