Девичник после развода

Макс принялся развязывать ноги Лизочки, и она закусила губу, чтобы не взболтнуть лишнего. Лиза еле сдерживалась – она была готова умолять Макса Боровского взять ее. Словно почувствовав это, мужчина аккуратно приподнял Лизу, а затем поставил ее на колени перед вздыбленными брюками. Жаль, Лиза не видела, как рад Боровский присутствию беспомощной и трогательной малышки.

– Хочу, чтобы ты смотрела на него во время секса, – неожиданно решил Макс. Он избавил девушку от черной повязки, неприкрыто любуясь округлым животиком. Максим бросил шелковую ленту на пол и щелкнул ремнем. Красивый и приятно пахнущий член… он вырвался на свободу и сразу же стал искать новое убежище. Влажное, горячее, с порхающим язычком. – Мне нравится, когда ты молчишь, – Максим придерживал волосы Лизочки, испытывая к ней не только похоть, но и щемящую нежность, именно она не позволяла Боровскому войти в Лизу грубо, на всю длину, продирая горло и заставляя давиться его несдержанностью. По крайней мере, сначала.

Лизочка невинно хлопала глазами. Стыдливо опускающиеся ресницы и круглый животик под блузкой создавали удивительный контраст, из-за которого у Макса вскипала кровь. Он схватил Лизочку за голову, но не для того, чтобы насадить ее на член до упора. Боровский не позволял секретарше двигаться – он сам влетал в ее горло и тут же выходил из него, двигая бедрами как заведенный, не опасаясь повредить нежную кожу о белые зубки девушки.

Бедная Лиза забыла обо всем – о девочках, сомнениях, о том, стоит ли ей работать на Макса. Ее мир сузился до размеров кабинета, в котором ее нагло имели между губ, распаляя желание отдаться мужчине, чей пенис был настолько хорош, что отсутствие возможности прикоснуться к нему стало для Лизы настоящим мучением. И Макс, похоже, не был против ее помучить. Он отошел от Лизочки и любовался своей работой. Мокрым личиком, блузочкой, тем, как его Лизочка закусывает губку от желания, но долго оставаться безучастным у Макса не получалось. Он сжалился над Лизой и позволил притронуться нежными губками к блестящей от влаги головке. Он вовсю гулял по стволу рукой, словно собирался наказать секретаршу, кончив сию минуту и лишив ласки ее «девочку. Но Максу Боровскому хотелось куда больше, нежели минет посреди кабинета, поэтому он помог Лизе подняться. Когда руки Максима Викторовича разогрелись о попку, и ее половинки покраснели, приняв несколько десятков шлепков, Боровский развязал Лизочке руки. Он надавил ей на плечи, заставляя стать на колени и упереться ладошками в пол.

– Хочешь, чтобы я вошел? – прошептал Макс девушке на ухо, продолжив хлесть порозовевшие ягодицы. Лизочка легла грудью на пол и стонала после каждого шлепка. Мир Лизы стремительно рушился. Она была готова молить о пощаде, когда пальцы Макса массировали влажные губки. – Тогда тебе нужно согласиться на мои условия, – догадка обожгла Лизу сильнее, чем тяжелые ладони Боровского.

– Думаешь, я оставлю тебе ребенка взамен на секс? – Лиза застыла под Максом, который желал поиметь эту женщину ничуть не меньше, чем она хотела отдаться. Макс приставил головку ко входу и надавил на нее – толстый змей готовился войти в тесную норку, наполнить ее собой, сделать своим пристанищем. Макс Боровский собирался подчинить Лизочку. Превратить ее в ведомую девочку, которая не станет помышлять о ком-то другом, кроме босса.

– Конечно, нет, – Лизочка успела выдохнуть, но радость оказалась быстротечной. – Взамен на волшебный секс, Лиза. На лучший секс в твоей жизни.

Глава 46. Вопреки

–Что с моей Алисочкой? – слова застревали в горле, когда Влада видела докторов, сменяющих друг друга, но все они отвечали одно и то же: «Состояние тяжелое. Готовьтесь к худшему». И что ни делала Влада, сколько денег она ни предлагала, ничего не менялось.

– Их нельзя перевозить, – устало повторяли доктора. – Пока что нельзя. Если Эмма выживет, остается рассчитывать на шунтирование. К сожалению, у Алисы шансов практически нет…

Влада до сих пор не могла поверить, что ее распланированная жизнь за один день изменилась до неузнаваемости. Она не признавала в почерневшей женщине себя и не понимала, за что ее наказывают. За какие грехи? У ее девочек, у ее маленьких крошек кровоизлияние четвертой степени.

Жизнь других продолжала кипеть. В палату приходили новые девушки, все такие счастливые, полные надежд, а Владочка сидела на постели и смотрела в окно. Впервые в жизни ей приходилось просто ждать и надеяться. Ничто не зависело от Влады, лучшее, что она могла сделать – не мешать работать другим.

– Они у вас счастливицы, – твердили люди в зеленых халатах, и Влада плакала. – Вы должны понять, что при внутрижелудочковом кровоизлиянии четвертой степени выживает не больше сорока процентов детей, – спокойные лица, беспристрастные цифры и боль в тусклых материнских глазах.

Эмме повезло больше, чем сестричке – у Алисы кроме одного полушария пострадал мозжечок. Что приготовила судьба для «счастливых» девочек? Инвалидность? Пожизненный уход? Неспособность выполнять любую трудовую деятельности? Для карьеристки Влады это могло стать трагедий, но не сегодня. Единственное, чего хотела девушка, чтобы ее малышки жили. Как будет дальше – уже неважно. Будет по-другому. Не так, как она себе придумала.

– Вы можете отказаться, – уговаривали врачи. – Никто вас не осудит, – Влада смотрела на своих девочек. Крошечных, беззащитных и совсем измученных. – Вы же понимаете, что при таких настройках ИВЛ слух и зрение снизятся до критических показателей, в лучшем случае, или же пропадут вовсе. Понимаете? – Влада устало кивнула. – Добавьте к этому ДЦП. Уверены, что справитесь?

– У нас нет выбора, – шептала Владочка, сжимая руку Темыча. – Мы обязаны справиться. Да, милый? – Артем молчал. – Тема! – Влада дернула парня за руку, вернув его в страшный «сон».

– Что? Да! Конечно, мы справимся, – вымученно улыбнулся Темыч. Он чмокнул Владочку в плечо и завис в таком положении, крепко сомкнув веки, чтобы горячие слезы не обожгли его любимую женщину. – Мы обязательно справимся. Вопреки всему.

Тем временем счастливая Мариночка с кричащим Ильей на руках ехала с Вовчиком домой. С непривычно задумчивым Вовиком, который каких-то четыре дня назад сходил с ума от гордости. «Сын! У него родился здоровый сын!» В кармане крутки зазвонил телефон, и Вова от испуга так выкрутил руль, что чуть не выехал на обочину.

– Что с тобой? – испугано протянула Мариночка, оставив нравоучения на потом. – Почему молчишь? – Марина тронула Вову за руку – она была холодной и влажной.

– У меня будет сын, – пренебрежительно скривился Вова, словно увидел на теле чирей. – Ты даже не представляешь, во что я вляпался, – не на такое рассчитывала Мариночка, когда рожала Вове сына.

– То есть, ты не хотел ребенка? – Маринка стала белее простыни и напоминала бескровное привидение с украденным младенцем. – Почему?

– А ты хотела?! – взбеленился спокойный Вовчик. – Тебе нужен этот ребенок? Заделанный случайным образом, – добивал Вова Мариночку. – Думаешь, что с его появлением мы вдруг станем счастливы? Как бы не так! Как будто нам позволят! – перешел Вова на истеричный крик.

– Какой ты тогда мужик, если ребенок может сломать нашу жизнь? – зарыдала Марина, она и так до последнего сдерживалась, помня о молоке. – А тебе знакомо слово «ответственность»? Как можно вообще подобное говорить? – салон авто наполнился сдавленным плачем и Вовкиным сопением. – Я не позволю слиться самым банальным образом, – Маринка выскочила на улицу и, превозмогая желания громко хлопнуть дверью, убежала ловить такси.

– Женщины, – вздохнул Вовчик. – Самые странные существа в нашем мире. И любимые нами, – Вова достал телефон и убедился, что ему звонила именно она, – вопреки здравому смыслу, – он не знал, как сейчас поступить, поэтому молча играл телефоном. – Марина права – я не должен сливаться, – мужчина выбрал хорошо знакомый номер и решительно ответил на истеричное «Алло!» – Я был неправ, Анжела. Мы можем встретиться?

Глава 47. Мышка-малышка

Лизка снова сидела в том отвратительном гостиничном номере. А что ей оставалось делать, когда у Маринки новые терки с Вовиком и полный рот забот об Илье? Во второй раз было уже не так страшно и почти не холодно. Весной гостиница выглядела приятней не только внутри, но и снаружи – глаз радовали зеленые деревья, прилетевшие птицы. Последние еще и здорово радовали слух, если открыть форточку, подставив лицо теплому ветерку.