Девочка №13

— Не молчи — я знаю, что тебе нравятся блондинки, слышала, как ты обсуждал это с ребятами, — сказала Оксана с усмешкой. — А если бы я осветлила волосы, я бы могла тебе понравится?

— Ты могла бы мне понравится, даже если б была лысой — ты очень красивая, — ответил Данила.

— Почему же ты ведёшь себя так, будто не замечаешь меня?

— А разве у меня есть шанс? — спросил Данила, уже понимая, что шанс у него есть.

— Ты очень талантливый и необычный, и я хочу, чтобы ты был моим.

Откровенность девушки взволновала Данилу даже сильнее, чем её красота.

— Хорошо, — только и ответил он.

А неделю спустя Оксана выкрасила волосы в платиновый цвет — в качестве подарка ему.

Однокурсники подшучивали над их парой из-за неравенства в росте (Оксана была на полголовы выше Данилы), но влюблённые не обижались, понимая, что их счастью просто завидуют.

Ночи, как правило, проводили у Оксаны. Её мама — одинокая, но успешная бизнес-леди, была женщиной прогрессивных взглядов, к тому же Данила ей сразу понравился. Он практически жил у них и только, когда они с Оксаной ссорились, возвращался домой к родителям.

Первой причиной для ссор было то, что кроме учёбы и работы Данилу больше ничего не интересовало. Он был нацелен на успех, шёл к нему прямым путём и не хотел отвлекаться на такую ерунду, как посиделки с друзьями, клубы, вечеринки и тому подобное. За три года, что они провели вместе, Оксане даже ни разу не удалось уговорить его съездить вместе с нею на море — отдохнуть. Одну её он тоже никуда не отпускал — это была вторая и основная причина их конфликтов.

Данила гордился красотою своей девушки, воспринимая её, как сокровище, которое у него в любой момент могут украсть. Ей не позволялось ходить куда-нибудь без него и не рекомендовалось даже смотреть на других мужчин, ни то что разговаривать с ними! К чувствам любимого Оксана относилась бережно и поэтому никогда специально не провоцировала его ревность, но Данила и без провокаций всегда находил к чему придраться. Он оказался страшным собственником.

Однако теперь всё изменилось. Его больше не волновало, где и как она проводит время.

— Ты ещё любишь меня? — спрашивала она в дни их редких свиданий. И Данила неизменно отвечал:

— Да, конечно.

Тогда Оксана пыталась подойти к нему с другой стороны:

— Скажи мне правду. Не бойся. Я сильная. Я не хочу быть с мужчиной, который со мной лишь из жалости — я достойна большего. Я хочу, чтобы меня любили.

— Я люблю тебя. И только тебя. Наверное, я не заслуживаю такой девушки, как ты, но всё же не надейся — я тебя никому не отдам, — отвечал Данила.

И она ему верила. Но, потом снова наступали дни, когда он был так занят, что даже не находил времени, чтобы перезвонить ей. И хотя ей тоже было чем заняться — она получила небольшую роль в художественном фильме, обида и недоверие всё сильнее разъедали душу.

На съёмках она познакомилась с Виктором — он был довольно известный артист, зрелый, красивый мужчина. Виктор сразу же увлёкся ею, стал приглашать на свидания в дорогие рестораны и в романтические ночные прогулки по городу… Благодаря его вниманию она снова почувствовала себя привлекательной и желанной. Поэтому сегодня после спектакля Оксана собиралась сказать Даниле, что между ними всё кончено, что она полюбила другого.

Это не была правда — это была месть. Месть за его равнодушие и пренебрежение. Месть за то, что все эти чужие, глупые, влюблённые девицы с цветочками оказались для него важнее, чем она. Вот пусть с ними и остаётся.

По злой иронии судьбы после разрыва с Оксаной у Данилы появилось много свободного времени, особенно вечерами. Макс с многочисленными новыми друзьями не вылезал из ночных клубов и ресторанов, Даниле там было скучно, да и в компанию он так и не смог вписаться. А точнее не захотел — вся эта праздная тусовка состояла из людей ему чуждых. Они казались поверхностными и пустыми, живущими только ради развлечений, и тем обиднее было, что Макс находил этих людей интересными.

Утешения в грусти и одиночестве Данила искал в восхищённых и преданных глазах своих поклонниц, в их письмах и комментариях… Эти послания были разными — глупыми и умными, искренними и ироничными. Они смешили, раздражали или трогали до слёз. Почти каждый свободный вечер он проводил за компьютером, наблюдая за маленьким виртуальным миром, созданным во имя его. Там влюблённые девчонки соревновались друг с другом в восторженных эпитетах, спорили с теми, кому что-то в нём не нравилось, ругались из-за какой-нибудь ерунды, объединялись в группировки, обменивались слухами и впечатлениями, чутко реагировали на каждую новость, связанную с ним. Новый спектакль, фотка или интервью — всё подвергалось бурному и подробному обсуждению. (Например, в данный момент обсуждалось его последнее интервью. Поклонницы были очень возмущены вопросом, который ему задала молоденькая дерзкая журналистка: "Вы не боялись, когда вам делали губы?" И восхищены остроумным ответом Данилы: "Нет, потому что я доверил это дело самым близким людям." "И кому доверили?" "Маме с папой.")

Данилу только немного удивляло и огорчало, что и его новая роль, и его новая причёска, казались поклонницам одинаково важными событиями. Ну и, конечно же, всех интересовало, какие девушки ему нравятся и встречается ли он сейчас с кем-нибудь?

Он ни с кем не встречался и не испытывал по этому поводу почти никаких сожалений. Гораздо больше, чем разрыв с подругой, его печалило наметившееся отчуждение в отношениях с Максом. Он чувствовал, что теряет его, проигрывая новым и старым друзьям, злился, ревновал и не знал, что с этим делать.

Однажды на очередную жалобу Данилы, что они в последнее время очень редко бывают вдвоём и давно не разговаривали по душам, как прежде, Макс неожиданно предложил вместе отправится после Нового года на недельку в Египет (сам Новый год Макс собирался встречать с друзьями-мажорами в Европе на каком-то модном горнолыжном курорте — туда он Данилу с собой не позвал). Данила очень обрадовался этой возможности целую неделю провести вдвоём со своим другом, но сделал вид, что размышляет над его предложением, посетовал на занятость в театре… Макс, уже преисполнившись энтузиазма (хотя эта мысль пришла ему в голову всего минуту назад), принялся его уговаривать. Данила, не сразу и как бы преодолевая сомнения, согласился. И стал считать дни до отъезда, боясь только, как бы его легкомысленный приятель не передумал.

Первые два дня в Египте Данила провёл в одиночестве — загорал, купался, грустил. Макс прилетел только к концу третьего. Данила, разочарованный, обиженный, чувствовавший себя брошенным всё это время, не испытывал никакой радости в связи с тем, что его друг всё-таки выполнил своё обещание и вырвался наконец-то из Куршавеля, чтобы провести с ним несколько дней. Ему было всё равно. Он перегорел — не на солнце, в душе. Он сидел в плетёном кресле не далеко от стойки регистрации в отеле, пил апельсиновый сок и пытался решить, как ему себя вести — выплеснуть досаду, что отдых начался не так, как мечталось, в упрёках или, изображая непринуждённое веселье, сделать вид, что всё в порядке? Но в душе было пусто, поэтому ответа не находилось.

Макс появился осоловевший от счастья и возбуждения, не замечая настроения, в котором находился Данила, коротко поздоровавшись и обняв его, сразу же выпалил:

— Поздравь меня — я влюбился!

— Ну, наконец-то! — ответил Данила, улыбнувшись.

— Но, сначала я должен окунуться в море! Остудить голову, прийти в себя, если получится, а потом уже всё тебе рассказать!

— Жду с нетерпением!

Когда они с разбегу, крича и смеясь, бросились в воду, все обиды и разочарования последних дней, будто смыло волной, и Данила был почти счастлив. Почти, потому что одиночество, однажды родившись, оказалось живучим. Укрывшись где-то на самом дне его души, оно едва слышно продолжало скулить свою тревожно-тоскливую мелодию, пока Макс с упоением влюблённого рассказывал о своей новой девушке.