Девочка и мальчик

Высоко в небе проплывают два облака. Одно движется быстрее другого. Интересно, от чего это зависит: они летят на разной высоте или они просто разного размера, и поэтому ветер гонит их с разной скоростью? Я слежу за их перемещением. Майя кладет голову мне на грудь, она читает роман. Не помню, когда я в последний раз видел, чтобы она читала роман. Было время, когда Майя открывала какой-нибудь роман при первой подвернувшейся возможности. За завтраком. Перед сном. В перерывах между лекциями в университете.

Именно на лекции я увидел ее впервые. В тот год в университете читали курс, идеально подходивший для подготовки к экзаменам, которые мне предстояло сдавать в конце семестра, и лектор как раз перешел к перечню ученых и их трудов, входивших в программу курса, когда дверь в аудиторию открылась. Столы располагались амфитеатром вокруг доски, у которой стоял лектор, и всем пришлось оглянуться, чтобы увидеть, кто вошел. Эту девушку мне не доводилось прежде встречать на факультете. Иначе я бы ее запомнил. Ее красота бросалась в глаза. Судя по всему, она не была датчанкой, во всяком случае, судя по чертам ее лица, полуприкрытым на азиатский манер векам, смуглой коже. У нее могли быть иранские корни или, может, индийские, но в то же время в ее лице, в почти кобальтовых глазах было что-то определенно северное.

Я не мог отвести глаз от этой женщины, проходящей между рядами слушателей. На ней были темного цвета гетры и короткий, открытый спереди жакет-болеро, который она сняла и повесила на спинку свободного стула. Блузка плотно облегает фигуру, губы накрашены, длинные, клинообразно подстриженные волосы ниспадают до самой поясницы. Так одеваются, отправляясь вечером в дорогой ночной клуб, но никак не на лекцию в Копенгагенский университет. По всей видимости, она была знакома с девушкой, к которой подсела, потому что они обменялись поцелуями в щеку. Ее соседку звали Юлия. Я видел ее на других лекциях, но на тот момент еще не был с ней знаком.

Вошедшая девушка села, и лекция продолжилась, но вокруг девушки не прекращалось шевеление. Держа в зубах заколку, она собрала волосы в хвост, открыла сумочку, что-то достала оттуда, пошепталась с Юлией, помахала кому-то из знакомых в аудитории.

Забыв о существовании лектора, я не мог отвести от нее взгляд. Она, видимо, это заметила, потому что в какой-то момент повернулась и посмотрела на меня. Я быстро отвел глаза.

С того дня я не пропустил ни одной лекции, частенько отменяя ради этого встречи с сокурсниками, с которыми я готовил презентацию проекта. И всякий раз история повторялась. Девушка опаздывала. Провоцировала беспорядок и копошение, приковывала к себе внимание всех в аудитории. Однако по какой-то не вполне ясной причине это ее бесстрашие, пренебрежение всеми рамками делали ее еще более притягательной. Я с нетерпением ждал лекций, чтобы увидеть ее снова. Она была совсем не похожа на других девушек на факультете. У нее были особая манера двигаться и идеальная осанка. Во всем, что она делала, чувствовалась уверенность, граничившая с пренебрежением. Большинство студентов не могли себе позволить такую одежду, в ней чувствовались стиль и вкус. Прекрасно сложенная брюнетка с красивым ртом, глаза резко контрастировали с ее смуглостью, небесно-голубые глаза, в которые я пытался, но не отваживался заглянуть, отводя свои, едва она начинала смотреть в мою сторону.

В перерывах я всегда стоял где-нибудь возле нее, делал вид, что читаю что-то в телефоне, хотя на самом деле прислушивался к ее разговорам. Она только что поступила в аспирантуру, занимается экономикой и посещает некоторые лекции на моем факультете – это все, что мне удалось выяснить. Я несколько раз уже почти было присоединился к ее беседе с однокурсниками, но никак не мог придумать фразу, годившуюся в качестве невинного повода вставить реплику. Все, что я мысленно говорил ей, было неуклюжим, неловким и банальным. Я не мог продвинуться ни на шаг. Не мог переступить через невидимый рубеж.

Время от времени она сидела совсем одна в студенческой столовой в перерывах между парами и читала какой-нибудь роман. То, что она читает романы, имело для меня значение. Вот в чем ее слабость, говорил я себе, она не просто красотка, притягивающая к себе все взгляды, но и человек с душевной раной, такие обычно пытаются спрятаться от людей в романах. Никто мне не мешал подойти к ней, пока она сидела за столиком, можно было просто спросить, что за книгу она читает. Это был вполне естественный вопрос, мы, в конце концов, ходили на одни и те же лекции. Но я не мог.

Я просыпаюсь от детского визга. Сажусь, ничего не понимая со сна. Опять раздаются крики, визг, возгласы ликования. Рядом с нами, на плотном песке у самой воды, дети играют в мяч. Пока я спал, появились другие отдыхающие. Прямо за нами расстелила свое покрывало семья немцев с тремя детьми. Они, видимо, только что поели. Их отпрыски спешат присоединиться к остальным. Дети делятся на две команды и начинают играть в футбол. Они верещат, носятся мимо нас взад-вперед, от их ног на полотенца летит песок.

– Угораздило же их выбрать для своих забав именно это место, – говорю я.

– Пусть играют, – говорит Майя. – Так устроены дети. Ты разве сам не носился, как они, и не играл в мяч?

– Нет.

– Конечно, носился.

– Нет, я никогда не бесился. Я чинно сидел и обсуждал с друзьями атомную физику.

– Я уверена, что ты бегал и пинал мяч.

– Ладно, бегал, пинал. Но не терроризировал при этом всех окружающих.

– Они просто увлеклись игрой.

Я оборачиваюсь и смотрю на родителей этих чад. Они немногим старше меня и Майи. И в то же время между нами словно пролегли поколения. Мужчина абсолютно белый, если не считать лица, шеи и рук, обгоревших на солнце до свекольного цвета. У него застенчивый взгляд и небольшие усики, которые он постоянно разглаживает пальцами. Его супруга совсем бледная – своевременно намазалась кремом, поэтому не сгорела. У нее явно лишние килограммы, плечи мелко трясутся при каждом движении. Она носит очки в прямоугольной оправе, вроде тех, что продаются в супермаркетах. Оправа красного цвета, совсем ей не идет, такая никому не идет. Практичная короткая стрижка. Все в ней практично.

Майя садится и смотрит на детей.

– Они милые, – говорит она.

– Ты считаешь?

– Да, погляди на них.

– По мне, так лучше бы эти милашки отошли от нас метров хотя бы на десять.

– Почему ты злишься?

– Я не злюсь.

– Злишься.

– Просто меня раздражает, что они играют тут, у меня на голове.

– Родители, наверное, не разрешают им убегать далеко, так удобнее за ними присматривать.

– Родители тоже могли бы отодвинуться от меня подальше.

– Ты несправедлив.

– Я очень даже справедлив.

– Просто тебя все раздражает.

– Да.

– Видишь, ты это признаешь.

– Да, я только что проснулся.

– Так сходи окунись.

– Нет, я хочу сидеть здесь и наслаждаться песком, который летит мне в лицо из-под ног этих дивных созданий.

Майя поднимается и протягивает мне руку.

– Пойдем.

– Сейчас?

– Да, сейчас.

Она берет свое полотенце, отряхивает с него песок и обвязывает его вокруг бедер. Мы огибаем ватагу детей и спускаемся к воде.

6

День клонится к вечеру, накрывая своим светом городские дома, будто оранжевой защитной пленкой. Мы едем по аллее в сторону церкви, а солнце тем временем садится в море. В небе над нами внезапно появляются летучие мыши, огибая в своем зигзагообразном полете верхушки пальм. Мы пересекаем площадь перед церковью и оставляем скутеры на небольшой парковке справа от здания. На ступенях церкви и на скамейках на площади сидят туристы и местная молодежь с бутылками вина и стаканчиками, тут полно влюбленных парочек.