Девочка и стол

– Чувак, куда делось твое заикание? – удивился Ральф.

– Септ, ты сломала Киллера! – Тед выразительно посмотрел на Септиму.

– Да нет, пацаны, все в порядке, – Алан заикался пуще прежнего. – Играем дальше. Но моя месть будет страшна.

– Да ты первый мне по лбу заехал, мы квиты, – улыбаясь, сказала Септима.

Дети продолжили играть. Мяч летал в разные стороны и все смеялись. Септиме было по-настоящему весело впервые за много лет.

– Тед, давай пас! – крикнула девочка, войдя в раж.

Мальчик в красной кепке недооценил свои силы и послал мяч Септиме слишком быстро. А потом были слезы. Игра закончилась.

***

Когда машина Джона и Лоры подъехала к дому, девочка сидела на бордюре и плакала. Где-то вдалеке звучала сирена скорой помощи.

– Что случилось, Септима?! – спросила Лора.

– Почему ты плачешь, зайка? – удивился Джон.

Девочка хлюпала носом и держалась за правую кисть. Рядом с ней стояли дети, но родители Септимы не обращали на них внимания, словно бы их не существовало. В каком-то смысле в мире, созданном Джоном и Лорой, этих детей действительно не существовало. Для них на Мелоди-стрит был только дом с цифрой пять.

– Это произошло случайно, я ударил по мячу слишком сильно… я не хотел, чтобы так случилось, не хотел, – сказал Тед.

– Мяч попал Септиме в пальцы, – добавил Алан.

– Мы просто играли, это случайность, – оценил ситуацию Ральф.

Родители девочки наконец обратили внимание на детей.

– Да вы в своем уме?! – взорвалась Лора. – Вы знаете, что Септима – гений фортепиано, ее ждет блестящее будущее. А теперь из-за вас, о боже… я даже думать не хочу. Проваливайте отсюда, и чтобы я вас больше не видела.

Алан, Тед и Ральф опустили головы и гордо приняли удар на себя. Они были, конечно, виноваты, особенно Тед, но не соизмеримо тому гневу, который на них обрушился.

– Что вы наделали! Уму непостижимо. Мало того, что вам на себя плевать, так вы губите будущее других. Вот что происходит, когда якшаешься с неудачниками! – добавил Джон.

У Септимы были сломаны пальцы на правой руке.

– Папа, мама, они не виноваты, я сама была неосторожна, – проговорила заплаканная девочка. – Я виновата.

– Не защищай их, милая. Мы сами во всем разберемся, – уверенно сказала Лора.

Родители Септимы были в ярости из-за того, что девочка пропустит конкурс королевы Елизаветы. Они ничего не хотели слышать. Позднее Джон подал в суд на родителей Теда, Алана и Ральфа. На каком основании? Да кто их знает, этих взрослых. Одно известно точно, отношения с соседями они испортили.

***

Септиме следовало расстроиться из-за травмы, но в душе она была рада случившемуся, потому что родители прекратили на нее давить. Пальцы не заживут быстрее, сколько на них не кричи, это знали даже Джон и Лора Хадсоны. Правда, с теми ребятами – Аланом, Тедом и Ральфом – девочке запретили общаться, потому что, как сказал ее отец, «У них опасные игры, которые могут сломать твое будущее!».

Счастливая монетка стала последним напоминанием о банде Красных дьяволов.

Ми

Попался!

Септима сидела в своей комнате. На столе лежали десять пенсов, хранящие память о матче Фурий с Квинтами за кубок Мелоди-стрит. Девочка пыталась что-то рисовать левой рукой, но для правши это еще та задачка. Результатом ее нового увлечения стал крутой пингвин Хиро, живущий в Африке и совсем не боящийся львов. Даже наоборот, это львы трепетали перед Хиро. Жаль, показать рисунок было некому. Родители и мисс Эмери выступали против того, чтобы девочка тратила свое время на рисование или другие хобби. Поэтому все художественные излияния Септимы отправлялись в стол.

Это был самый обычный письменный стол цвета жженого дерева с тремя ящиками.

Девочка любила этот стол, потому что могла делиться с ним рисунками. Но не только из-за этого. С раннего детства, когда жизнь Септимы пошла под откос, когда веселье сменилось гнетущей серьезностью, упражнениями и выступлениями, девочке некуда было девать переполнявшие ее эмоции, чувства и мысли. Это не могло продолжаться бесконечно, и в какой-то момент Септима взяла за правило делиться своими переживаниями со столом. Это может показаться глупо, но ей было плевать. Вот так до рисунков в столе оказались настоящие чувства Септимы Хадсон.

Обычно после утомительных уроков с мисс Эмери, отработки монотонных упражнений и игры классических произведений, Септима шла в свою комнату, садилась за стол и говорила вслух:

– Как же я устала, почему мисс Эмери такая злюка? Вот что я ей сделала? Да и родители молчат, неужели не видно, что я на пределе? Почему меня никто не понимает?

Бывали дни и похуже, когда девочка прибегала в свою комнату в слезах. Септима старалась не показывать родителям свои эмоции, потому что знала, что они ее не поймут и начнут читать очередную лекцию про светлое будущее и треклятую «мечту». В отличие от Джона и Лоры, стол не читал лекции. Он вообще читать не умел. Зато секреты хранил как лучший агент МИ-6¹².

***

После безоговорочной победы в Шотландском конкурсе пианистов Септима была очень расстроена, потому что между ней и родителями выросла стена с надписью «Мечта», через которую нельзя было достучаться до них. Она сидела в своей комнате и пыталась найти ответ в себе.

– Что же мне сделать, чтобы они стали такими как прежде? – задавалась вопросом девочка. – Я же победила в этом дурацком конкурсе, неужели этого мало? Могли бы сказать: «Септима, ты – молодец» и просто улыбнуться. Мне многого не надо, только человеческой теплоты. Самую малость.

Глаза Септимы наполнились слезами. Блестящие капельки скатывались по ее лицу и ударялись об стол. Так появился Джек.

– Джек, что же мне делать? – спросила девочка.

***

Стол по имени Джек всегда был рядом с Септимой и никогда ее не предавал, никогда не давил на нее и никогда не говорил плохих слов. В основном потому, что говорить он не умел и едва ли считал свое мнение весомым. Хотя девочка в красном платье любила подначивать Джека на разговор.

– Джек, а откуда ты такой? Из Швеции? Говорят, там холодно и всегда зима. Или врут?

Но Джек хранил молчание, потому что он был столом. Пускай и не самым глупым, но все же столом.

***

Для Септимы дни вне музыки казались волшебными. Весь мир вдруг вновь начал обретать цвета.

В один из таких дней после занятий математикой девочка ворвалась в свою комнату с новой идеей. Она посмотрела на стол и сказала:

– Джек, я хочу написать музыку! Ведь я много лет играю чужие произведения, штудирую теорию, выступаю на конкурсах, мне кажется, я должна попробовать. Только обещай никому не говорить, это будет наш маленький секрет, – Септима улыбалась, а ее глаза просто сияли.