Девочка из прошлого

— Мне долго больничный не закрывали. И да, Яна. Я увольняюсь. В планах у меня переезд.

Но не в Питер. И не с Ильёй. Мы полетим с Тимуром в Европу. Пока к Максу и Наде, а потом Динар обещал, что мы вместе выберем красивый дом. Сделаем в нём ремонт на свой вкус, обустроим большую детскую площадку во дворе. Начнём всё с чистого листа. К тому же я давно мечтаю о том, чтобы жить рядом с братом.

— Жаль, — грустно вздыхает она. — Но так человек устроен: всегда ищет, где ему лучше. К Вите пока не ходила с заявлением?

— После обеда пойду. Для начала с этой кучей бумажек разберёмся, — указываю я глазами на стопку документов.

— Ты ценный для него сотрудник. И мне с тобой приятно и комфортно работать. Даже не представляю, как буду теперь вести всё сама. Что за невезение? Стоит только к кому-то прикипеть душой...

— Кстати, у меня на примете есть надёжный человек. Уверена, вы сработаетесь. Всё будет хорошо, — подбадриваю я.

— Какая же ты всё-таки счастливая! — мечтательно смотрит на меня Яна. — Вот теперь я вижу, как горят твои глаза, а то уже начала сомневаться: влюблена ли ты в Илью или просто устала ждать своего принца и бросилась в первые достойные руки. Всё же эта поездка пошла вам на пользу. И я рада, что с аварией всё обошлось. Очень за тебя переживала, когда Витя сказал, что машина Ильи перевернулась на трассе и ты пострадала.

— Шрам на руке останется воспоминанием. — Показываю ей правую руку.

Зря я отказалась наложить шов. Теперь на всю жизнь останется некрасивый рубец. Как напоминание о моём выборе.

Полдня пролетают незаметно. Я выхожу из офиса в бодром настроении и иду к машине. Сколько ни откладывай разговор, но лучше сразу сообщить Градскому, что собираюсь увольняться и переезжать в другое место. До него, наверное, уже дошли слухи, что я в городе. Очень надеюсь, что Виктор Валентинович не заставит отрабатывать две недели — я не планировала задерживаться надолго. Да и мысли давно заняты не работой, а Динаром и предстоящим переездом.

Градский, как я и предполагала, спокойно отнёсся к новости о моём увольнении и последующем возвращении в Питер. Сказал, чтобы я ни о чём не беспокоилась, но попросил быть на связи, пока новый человек не войдёт в курс дела.

— Рад за вас с Ильёй, — говорит Виктор Валентинович, а я закусываю губу. — Вы с ним замечательная пара.

Я никогда не любила обманывать людей и чувствую себя неловко, что приходится сейчас поддакивать. Вряд ли мои откровения кому-то нужны.

— Питер — замечательный город. Кстати, Илья сейчас приедет с бумажками. Мы надолго засядем. Рано его не жди, Наташа, — мягко улыбается без пяти минут бывший начальник.

— Спасибо за всё, Виктор Валентинович. Мне очень повезло с вами работать. — Я оставляю без ответа его слова о том, что Илья появится в офисе с минуты на минуту.

Лучше поторопиться и уйти. Я не мазохистка — искать с Ракитиным встреч и снова делать больно и себе, и ему.

— Взаимно, Наташа, — смеётся Градский, вставая с кресла и провожая меня до двери.

Набираю Симе, когда иду на парковку, — узнать, как у них с Тимуром дела. Достаю ключ от машины и замечаю Илью. Он направляется ко мне уверенной походкой. Чуть-чуть не успела.

— Привет. Где бы ещё увиделись, да? — хмыкает и рассматривает меня внимательным взглядом. — Ты похудела, — замечает он.

Конечно, похудела. Столько навалилось переживаний.

— Я звонила тебе на днях, но ты не брал трубку, — напоминаю я, удержавшись от встречного «комплимента». Илья выглядит подавленным и тоже осунулся.

— А зачем? — Он грустно приподнимает уголки губ. — Мне так больно, Наташа… Даже смотреть на тебя невыносимо, но и не подойти сейчас не мог. Другого случая не подвернётся, ведь так? Ты теперь за семью печатями в башне мрачного короля?

Молчу, потому что не знаю, что ответить.

— Три года я ждал, когда ты забудешь Асадова, и что в итоге? — Илья сокращает между нами дистанцию, касается пальцами моего подбородка. — Вы опять с ним, а я за бортом. Ты о своих чувствах к нему спустя столько времени не забыла. Думаешь, я забуду о своих за несколько дней? За что ты так со мной, Наташа? — проговаривает медленно, прожигая взглядом.

— Ничего я не думаю. Мне тоже больно! Между нами много хорошего было, Илья. Пусть как друга, но я люблю тебя и не понимаю, зачем ты глупости совершаешь, отца подключаешь, чтобы насолить Динару...

— Как друга? — перебивает он. — А я тебя по-настоящему люблю, Наташа.

Я подавляю желание опустить взгляд.

— Как девушку. Как будущую мать наших детей. Пытаюсь смириться, что ты не меня выбрала, а его, но ничего не получается. Когда ты в шаге от желаемого и у тебя забирают шанс быть счастливым, уводят любимую... Хочется глупости совершать! — резко говорит Илья и на мгновение прикрывает глаза.

— Я действительно думала, что у нас всё получится. Меня никто от тебя не уводил. Я сама сделала этот выбор. И зачем ты сказал Динару, что я хотела себе навредить? Это ведь не так!

— А как? Напомнить, как застал тебя в ванной с канцелярским ножом? Как ты рыдала, сидя на полу, и даже не замечала моего присутствия? Я попытался нож у тебя забрать, а ты начала кидаться на меня, и тебя истерикой накрыло. Скажешь, не было такого?

— Было. — Отчётливо помню то утро. — Я о беременности узнала в тот день, Илья... И на полу в ванной сидела с ножом, вскрывая посылки от брата. Плакала, потому что одна осталась и без поддержки. Беременная. А перед этим тесты мочила один за другим и не могла поверить, что жду ребёнка. Я попросила тебя уйти, но ты сказал, что не хочешь оставлять меня одну, и я сорвалась. Ты всё не так понял.

— Это мало что меняет.

— Ты поступаешь недостойно, развязывая конфликт между своим отцом и Асадовым. Ты ведь не такой, Илья… — пытаюсь до него достучаться.

— Я уже и сам не знаю, какой я, Наташа. Меня наизнанку выворачивает от боли. Разве не понимаешь, что в душу плюнула, оттолкнув и выбрав не меня? Он с тобой прилетел? — вдруг спрашивает Ракитин.

— Нет. Динар остался в Питере. Решать какие-то проблемы. Я прилетела с его охранником. Он должен быть где-то поблизости.

— Намекаешь на то, чтобы руки от тебя убрал? Я не собираюсь причинять тебе вред, ясно? — злится Илья. — Если бы хотел, то силой взял бы тебя плачущую в Карелии. Но не могу так. Не такой уж я и плохой, оказывается?

— Ты замечательный, но… — осекаюсь, поджимая губы. Что бы я ни сказала, это всего лишь слова, и лучше ему от них не станет, потому что свой выбор я сделала. — Я написала заявление об увольнении. Мы уедем с Тимуром в Европу.

— И с ним. Договаривай уж как есть. Может, это и к лучшему, Наташа. — Илья убирает руку от моего лица, его глаза тут же становятся стеклянными. — Я через два дня обратно улетаю. Надеюсь, это действительно наша последняя встреча. Мне невыносимо видеть тебя, зная, что ты и он... В голове не укладывается. И руки так и чешутся раздавить Асадова, как назойливую муху. Мне плевать, как мои действия выглядят со стороны. Достойно или нет.