Девочка из прошлого

Бегом вниз. Егор кивает на стол. Кивком "подожди". Открываю холодную воду и засовываю голову под кран. То, что сейчас нужно, чтобы мозги встали на место.

Друг молча смотрит, молча дает полотенце. Едим тоже молча, изредка перебрасываясь фразами общими фразами.

— Останешься?

— Нет.

— Дава…, - Егор долго молчит, стучит по столу вилкой, — завтра мы с Ксюхой уедем. К девчонкам приедет няня. Приезжай, поговори. Решите уже. Она ведь тоже как привидение ходит. Делает вид, что голова болит.

— Спасибо, друг.

Глава 27

Сейчас.

Курю у машины уже четвертую сигарету. От дыма мутит. Надо действовать. Сейчас кажется, что на прыжок с парашютом проще решиться.

Еще не видя её, чувствую. Сердце пропускает удар, а затем несется вскачь.

Светлые джинсы с модными затертостями, яркая толстовка. Волосы небрежно заколоты. Яркие кислотно рыжие кроссовки в тон кофте. Девочка — картинка. Замираю, любуясь. В руках… сумка?

— Привет!

Полный игнор. Идет мимо, словно не видит. Делаю шаг, беру за руку:

— Саш, подожди.

Упрямая. Пытается убрать руку, но черта с два я отпущу. Только не сейчас, когда она рядом. Разворачиваю лицом к себе.

Бесит! Эта привычка не смотреть в глаза, показывая свое презрение.

— Саша, — снова зову. Чувствую, что девчонка дрожит. Холодно? Противно? Или тщательно скрываемые эмоции находят выход? — Ты замёрзла?

Снимаю пиджак, укутываю её плечики. Скидывает, пытается оттолкнуть.

— Саша, пожалуйста. Две минуты. — Я готов умолять. Сейчас я готов на что угодно!!! — Мне нужно… черт! — как тяжело найти правильные слова. — Нам нужно поговорить.

Молчание убивает. Оно разрывает внутренности на куски. Склеивает, как попало, и снова разрывает. Эта пытка бесконечна. В грудине печёт.

Протягиваю руку, поднимаю за подбородок ее лицо.

Новая попытка: — Саша!

Стоит, закрыв глаза. За что? Что не так я делаю??? Твою мать, я не знаю, не умею общаться в таком формате. В прошлой жизни все было куда проще. Не нужны были слова и, а сейчас приходится держаться на силе воли.

— Саша, посмотри на меня. Пожалуйста, девочка моя, прошу тебя, — шепчу около ушка. Вдыхать ее запах, чувствовать ее, осязать — момент счастья.

Секунда, когда теряются ориентиры, стираются барьеры. Она пользуется ею и отталкивает. Практически бежит к такси. Обгоняю и отправляю машину, говоря, что девушка никуда не едет. Понятливый мужик сразу газует.

Маленькая вредина тут же достает телефон и пытается вызвать новую машину. Куда же ты собралась!?

— Не вынуждай меня применять силу! — Вырывается раньше, чем успеваю подумать.

Саша вздрагивает и, наконец, поднимает глаза. Голос дрожит и хрипит:

— А ты сможешь?

Да я себя убью, но ни за что не причиню тебе боль…

— Прости. Это… я не то хотел сказать. Я… — как сложно найти подходящие слова, — я…

Кажется, меня трясет. Внутри зреет паника. А если ей мои признания не нужны? Если она повернётся и скажет "нет"?

— Пожалуйста, прошу тебя, — беру её руку. Она сейчас мой спасательный круг. — Мне… две минуты, клянусь. И ты… уйдешь. — Последнее слово выталкиваю, голос сипнет от одного только осознания…

— Две минуты, Давид, — мягко вытаскивает руку и поворачивает голову. Смотрит поверх моего плеча.

— Саша, девочка моя, — ненавижу себя в эти мгновения. Ненавижу свою слабость и трусость. — Посмотри на меня.

Наверное, голос звучит жалко. Плевать. Сейчас на всё плевать. Она поднимает взгляд.

Самое главное. Сейчас важно сказать самое главное. Две минуты, которые решают жизнь.

— Всё, что ты могла видеть, неправда. Ни с кем и ничего у меня не было. С того дня, как ты… как тебя толкнули… только ты. Саша, поверь, пожалуйста, поверь.

Внимательно смотрит в глаза. Я весь открыт. Только не отводи взгляд!

— Саш, я знаю, что должен был приехать. Должен был, но… короче, маму экстренно увезли в больницу, пока операция, пока реанимация…

В глазах растерянность. Губы начинают дрожать. Хватаю за руку. Если уберет, снова возьму. Мне нужна эта поддержка.

— Там, в больнице, я понял одну вещь. Самую главную. Надо успеть сказать всё, что чувствуешь, родному человеку. Саш, я… Я люблю тебя. Не могу без тебя, малышка. Не могу.

По её щеке ползет слезинка. Протягиваю руку, стираю пальчиками соленую каплю. Порывисто прижимаю к себе, вдыхаю, как мечтал, аромат своей девочки. Слышу звук упавшей сумки. Её руки на своей шее. Её губы так близко.

Моя. Любимая. Родная.

Шепчу "спасибо" и припадаю к источнику нежности и страсти. Целую манящие губы, зовущие, ждущие. Зарываюсь рукой в волосы, скидывая заколку. Хочу чувствовать ее максимально.

Мой наркотик. Моя болезнь, от которой я не хочу лечиться. Моя радость. Мой маяк в мире тьмы.

Сейчас я твердо осознаю, что это правда. Что любовь есть конечная цель сама по себе. Все иное возбуждает в нашем уме вопрос «почему?», и мы ищем на него ответ. Но слова «я люблю» уже не оставляют места «почему?». Это окончательный ответ на все вопросы. (из «Садхана» Р. Тагор)1

— Давид, я ведь… Ну я правда думала, что с ней. Она… а я… — щеки мокрые от слез, а голос срывается. Сцеловываю мокрые дорожки, обхватит ладонями личико. Смотрю в ее омуты, в которых тону. Погибаю и воскресаю.

— Ты решила, что не нужна мне. Решила за меня! Сама! А ты подумала о том, что мне без тебя не жить? Подумала? В следующий раз, когда захочешь принять решение за двоих, вспомни об этом!.. И никогда — слышишь меня? — никогда не сравнивай себя и ее. Ты и только ты. Вот здесь, — кладу маленькую ладошку на свое сердце. Оно готово выскочить из груди и взорваться фейерверком.

Подхватываю свою девочку на руки, кружу и кричу: «Люблю тебя!». Веду себя как школьник. Пускай. Не стыдно. Потому что это называется счастьем.