Девочка из шара 2
Шрифт:
Они выпили еще.
– А кому вообще понадобился этот урод? – продолжал интересоваться Гвидон.
– Генералу Каюмову.
– А это что еще за хрен с горы?
– Это очень старый хрен, но не с горы, а из Министерства обороны, какой-то зам по чему-то там. Лютый дед, чудо-богатырь. У него орденов и медалей на кителе столько, что можно нарядить елку.
– Но урод-то ему зачем? – не унимался Гвидон.
– Как это зачем? Чтобы жрать! – на полном серьезе ответил Зохан.
– В смысле?
– В смысле, кушать. Со спаржей, чесноком, молодым картофелем и соусом бешамель.
– Опять
– Да не знаю я! Чего ты привязался? Наше дело маленькое – приказ выполнить. А вопросы свои задай лично полковнику Годару, если такой смелый.
Говорили они долго. Смеялись, вспоминали детство, спорили о политике, обсуждали тачки, ругали начальство, сослуживцев, обсуждали детей и жен. Я бы уже давно свалился от такого количества выпивки, но эти все никак не могли дойти до кондиции.
– Знаешь, что моя недавно заявила? Ты, говорит, Гвидоша, давай завязывай с бухлом. Представляешь?
– А ты что? – спросил Зохан.
– А я такой: «Да конечно». Но нет…
– А у меня друг недавно завязал. Два месяца уже не пьет. Занимается всякими нудистскими практиками, – поделился Зохан.
Гвидон аж поперхнулся самогонкой:
– Какими практиками?
– Тьфу, то есть этими… инду… индуиск… индуистскими, вот какими! – все-таки сформулировал Зохан.
– А почему завязал-то?
– Говорит, пить стало не с кем. Народ измельчал. Деградировал. А пить с дегенератами, которые жрут бухло, чтобы сбежать от себя и от жизни, без толку.
– Небось профессор какой-нибудь…
– Еще чего! Простой слесарь.
– И он тебя дегенератом назвал.
– Он не называл.
– Как это не называл?! Погодь! – Гвидон размашисто ударил по столу. – Ты же сам, ну то есть он, как ты говоришь, сказал: «Народ измельчал. Деградировал». Так?
– Так.
– А ты что, не народ?!
– Народ…
Снова выпили.
– А хорошая самогонка, – сказал Гвидон. – Интересно из чего они ее гонят?
– Поверь мне, лучше тебе этого не знать, – заметил Зохан.
– Почему?
– Потому что, из чего только ее не гонят!
– Например?
– Говорю же, из всего! Некоторые в самогонку керосин добавляют или аккумуляторную кислоту.
– Это зачем еще?
– Чтобы с ног валило.
– И ты такое пил?
– Не-а, но видел того, кто пил. Ты его знаешь. Марат Кривомазов.
– Ты о Кривом говоришь?
– О нем!
– Но он же слепой как крот.
– Догадайся теперь почему.
– А ведь я когда-то спортом занимался, – жалобно протянул Гвидон. – Помнишь?
– Угу. Штангу поднимал. А теперь тяжелее стакана ничего не поднимаешь, – заметил Зохан.
– Захочу и снова начну.
– Ну-ну.
– А что? Какие мои годы? Сегодня побухаем, а завтра брошу. Хватит здоровье губить.
– Что мне не верится.
– Вот и моя тоже самое говорит. А мне может мне нужна ее поддержка! Я, может быть, и бросил пить. Но она в меня не верит.
– Бабы, – вздохнул Зохан.
– Угу. Тяжело с ними… Но без них никак…
– Рано ты женился, Гвидон. Ох, рано. Мог бы еще погулять.
– Зачем? Меня все устраивает.
– Ну да. Ну да. Сам же рассказывал, что она тебя бьет.
– Это всего раз был. Я сам накосячил. Пришел в лоскуты, ругаться
стал при ребенке. Ну она меня и…Зохан хмыкнул.
– По роже сковородкой.
– Моего соседа как-то жена скалкой ударила, так он ее в ответ ножичком пырнул, – сказал Гвидон.
– Убил?
– Только порезал. Но все равно ему шесть лет дали. Сидит сейчас на киче, а жена ему передачки носит. Говорит, что любит, обязательно дождется и все такое.
– М-да, высокие отношения…
Затем Зохан затянул длинную и нудную историю про то, как был когда-то влюблен в девушку по имени Люси. Им было тогда по двадцать лет. Они познакомились в Энергонете. Сходили на два свиданья, переспали. Стали встречаться. Им было хорошо вместе. Они ходили в кино, на выставки, в кафе. А потом она сказала, что замужем. Муж Люси был гораздо страшнее нее. Ему было пятьдесят с хвостиком. Когда-то он был ее преподавателем в институте. Люси полюбила его за острый ум, обаяние. Ее муж был богат. Но в последнее время их чувства притупились. Семейная жизнь стала рутиной. Люси говорила, что собирается развестись с ним. Она признавалась в любви к Зохану, и он отвечал ей взаимностью. Но однажды Люси пропала. Перестала отвечать на звонки. А потом Зохан узнал, что она вместе с мужем переехала в другой город. И с тех пор он о ней ничего не слышал.
– Дружище, а так почему ты мне этого никогда не рассказывал? – пьяно сморкаясь в платок, спросил Гвидон.
– Не знаю. Наверное, не было повода…
Гвидон причмокнул.
– Вот оно женское коварство!
– И не говори, – всхлипнул Зохан.
– Коварство в мире любви – извечный гость! – провозгласил Гвидон.
– Сам придумал?
– Не-а. Какой-то умный человек.
Они выпили за ум. За любовь. И далее ударились в философию, да в такие ее дерби, что сами там запутались. А потом снова вернулись к политике, обсуждению начальства, сослуживцев, детей и жен, и так по кругу, пока наконец все-таки не вырубились.
Когда это долгожданное для меня событие все же произошло, я аккуратненько выбрался из своего укрытия. В свете переносной лампы я хорошо разглядел неожиданных посетителей заимки. Зохан и Гвидон словно были созданы под копирку: черноволосые, красномордые, средних лет, крепкого телосложения, одеты в камуфляж. Они даже спали в одинаковых позах: на спине, раскинув руки и ноги в разные стороны. Их разгрузки, каски и броники валялись на полу в окружении пустых полторашек из-под самогонки, консервных банок и смятых оберток. Они совсем не выглядели опасными, но мой внутренний голос подсказывал, что это плохие парни.
Лежа под шконкой, я перебрал в голове все возможные варианты своих последующих действий и склонялся к тому, чтобы попытаться связать пьянчуг, а, когда протрезвеют, допросить. Но для этого мне необходимо оружие, да и наручники бы не помешали. И то, и другое я надеялся отыскать у них в грузовике. Дело было за малым: найти ключи, чтобы его открыть. Обыскал спящих и нашел связку на ремне у Зохана. Какой из них именно от машины, разберусь на месте.
Увидев, что стол заставлен разнообразной едой, я основательно подкрепился, запил все какой-то розовой водичкой и выполз наружу. В одной руке я держал зажженный фонарик, в другой – воздушку. Так, на всякий случай.