Девочка Карима

Но я ее не слушал. До боли стиснул зубы и отправился наверх. Куда-то во тьму, где блуждали разврат и наркота. Разносились пьяный смех и грязные стоны. Я поднимался по ступенькам и шел туда, где сам бывал не раз. Я знал, где Ната — она была в комнате для оргий. И это было самой ужасной новостью в тот вечер. Если сказанное Леной — правда, я просто не знаю, что сделаю. Это было уже реально за гранью, полный пиздец.

Открыв дверь ногою, я увидел кровать. А на кровати — свою девочку. Практически голую, в одном белье. А вокруг нее — трое парней, без штанов и шансов выжить в этой схватке.

— А ты еще кто? — спросил один из трахарей. — Ты че тут забыл, уебок? А ну давай пиздуй отсюда!

Но я не хотел его калечить. Я поклялся, что вечер будет мирным — никаких мордобоев. Вытащив пистолет, я передернул затвор и выстрелил в потолок. Три раза подряд.

— А! — заорали все, кто находился в этой комнате, включая Нату.

Но если она забилась в угол и закрыла лицо руками, то ее партнеры мечтали о другом — они хотели выйти живыми. Вот и все. Я их понимал. Никому не по вкусу сдохнуть из-за женщины, особенно чужой.

— Не убивай, мужик! — упал на колени тот, что был самый борзый. Теперь он обоссался и молил меня о пощаде. — Не стреляй, не надо! Мы ничего с ней не делали! Мамой клянусь! Мы ничего не успели, ничего еще не было!

Он молил меня слезно и не хотел умирать. А я просто стоял и смотрел мимо этих козлов — мой взгляд сверлил не их, а Нату. Я пришел не за ними, а за ней.

— Все на выход, — сказал я тихо. Но решил повторить для глухих и тугодумов: — ВЫШЛИ!

Они сорвались с места и едва унесли ноги. А я закрыл за ними дверь и положил свой ствол на тумбу. Мне предстояло побеседовать с Наткой по-взрослому. Она перешла черту дозволенного, и теперь ее ждало одно — наказание. Оно будет суровым, я уж постараюсь.

— О, Карим… — обрадовалась Ната и подползла к краю кровати. — Ха-ха-ха… — смеялась она пьяным смехом. Как будто это была и вовсе не она. Какая-то в дупель пьяная шлюха из подворотни. Обдолбанная наркоманка. — Как хорошо, что ты пришел… А то мы с мальчиками как раз решали, кто будет первым. А я им такая говорю: первым пускай будет мой парень, мой Карим, потому что он самый лучший и я его очень сильно-пресильно лю… — Но я не позволил закончить эту фразу. Просто дал ей пощечину — влепил по лицу, оставив горячий красный след. — А! — Ната вскрикнула и обхватила щеку обеими ладошками. — А… Что ты делаешь? Ты ударил меня… как ты мог?

Я схватил ее за голову и начал говорить прямо в глаза:

— Что, малая? Тройничка захотела? Грубого порева, да? Тебе неймется? Хотела острых ощущений?

— Прости меня, — плакала она. — Прости…

— Ты просто конченая шлюха. Пьяная, никому не нужная малолетка, которую мог трахнуть кто угодно. КТО, — сделал я акцент, — УГОДНО!

— Я не хотела заходить так далеко. Я просто выпила немного и…

— Ты выпила немного?

— Я переборщила, извини…

— Нет, — отпустил я ее и поднялся. — Нет, малая. Нет, — качал я головой и снимал с себя одежду. — Твое «извини» меня не колышет. Я тебе это так легко не прощу.

— Что ты будешь делать? — боялась она и отползала к стене. — Что ты… что ты собрался делать?

— Эти слезы тебе не помогут. Хотела жесткой ебли — пожалуйста. Будет тебе жесткая ебля.

Я бросился к ней и схватил за голую ногу. Ната брыкалась и хотела убежать, но я ее силой притащил к себе. Сорвал трусы и придавил своим телом к кровати.

— НЕТ! — орала она. — НЕТ! УМОЛЯЮ! ПОМОГИТЕ!

Но эти крики меня только разжигали. Я высвободил член и без прелюдий засадил его в пьяное тело. Не ласкал Нату руками, не проявлял былого внимания, не пытался представить, как это чувствует она сама. Мне было наплевать. Если она не думает о моих чувствах, то я и сам не останусь в долгу — буду драть ее так, словно это проститутка. Грязная кончаная шлюха, коих можно валом найти на окружной и трахнуть в машине за сотку.

— Хотела грубого траха — получи, сука.

— О боже… — стонала она и упиралась руками в изголовье. — Ты делаешь мне больно!

— Мне плевать на это. Просто терпи.

— Нет!

Я резко вышел и без каких-либо объяснений поднял ее красный задок вверх. А потом с размаху шлепнул по ягодицам. Дал так сильно, что Ната завыла волком.

— Нравится?!

— А-А-А-А! — кричала она и вырывалась. Но как тут было вырваться, если тебя за волосы держат крепкие мужские руки?

— Терпи, сука, терпи…

Я всаживал в нее член до самого упора. Ощущал, как проникаю на всю длину и каждый раз упираюсь в дрожащее тело. Обхватив зад руками, я врезался в Нату грубо и ненасытно, словно делал это в первый раз и был каким-то отморозком. Я был на нее зол, просто нереально зол, меня конкретно крыло от той мысли, что она чуть не отдала себя другим мужикам. А где был в это время я?

Ведь это мое тело, блядь! ТОЛЬКО МОЕ!

— Мне больно! — хныкала она опять и опять. — Ты делаешь мне больно!

Я насадил Нату еще пару раз и бросил на кровать — просто толкнул обеими руками, чтобы она грохнулась на матрас как отработанный материал. Смотря на нее и тяжело дыша, я так стоял где-то с минуту, пока член подрагивал и желал чего-то большего. Он хотел продолжения этого нервного секса, а я стоял и не сводил с нее глаз.

Ната перевернулась на спину и тоже боролась с одышкой. Ничего не говоря, но как бы завлекая меня вернуться — это было в ее взгляде. Ведь я бросил недотраханное тело.

— Ты просто обдолбанная сука, — сказал я без доли сомнений. — Паршивая шлюха. И я ебу тебя как шлюху. Понятно?

— Я ненавижу тебя, — сказала Ната, задыхаясь. — Ненавижу. Слышишь? Ненавижу…

Опершись на кровать руками, я медленно полз вперед. Нависая над ней тяжелым грозовым облаком. А она сучила ногами и уворачивалась.

— Ненавидишь меня, да?

— Ненавижу… Ненавижу. Ты ублюдок, — упирались в меня ее руки. Ната отталкивала меня и отворачивала голову.

Но я все равно к ней приближался и в конце концов зажал ее в тиски.

— Ненавидишь?

— Да…

— Сильно? — сглотнул я слюну, осматривая алые губы. — Очень сильно?

— Ненавижу…

— Покажи, как сильно. Покажи мне это.

Я раздвинул пальцами губы и просунул между ними язык. Она шумно дышала и все еще дергалась, но все равно поддавалась. Мы целовались глубоко и страстно, наши рты соединились и дарили друг другу чувство раздражения. Чувство неистовой близости. Чувство полного погружения и острого экстаза. Когда вверху ты трешься языками, а внизу просовываешь член в ее влажную кису и делаешь то, ради чего она была создана. Опустошаешь ее баки похоти, принуждаешь быть такой, какой она хочет быть, но не признается.

Мы трахались над шумным клубом, пока все веселились и танцевали. Где-то внизу гремела музыка, а в комнате оргий пахло сексом и нервами. Пахло сложным характером и поркой. Пахло стонами и дрожью в коленях, пахло потом и сжатыми от любви зубами. Пахло оргазмами и спермой.

Пахло нами — двумя ебанутыми психами, которые пытались разойтись, но ничего не получилось. Ведь нас тянуло друг к другу магнитом. Я хотел быть с ней, а она — со мной. И с этим трудно что-то сделать. Практически невозможно. Думаю, мы безнадежны.