Девочка, Которая Выжила

– И этому вас в институте искусств учат? – уточнил Печекладов.

– Еще не такому учат, – Аглая наконец хихикнула.

– Ну и что? – продолжил Максим. – Нашла она?

– Нашла! – Федор с каким-то мальчишеским вызовом вскинул подбородок. – Мы точно знаем, что дети, которые тусуют в суицидальных группах во «ВКонтакте», все погибли после встречи с человеком, у которого ник Мертвая Девочка.

– И ты подумал, что это я Мертвая Девочка? – спросила Аглая. – Какого хрена?

Федор помолчал, собираясь с мыслями, и рассказал вот что. Мертвую Девочку никто не видел. Все, кто видел, покончили с собой. Но Линара отыскала девочку, которая встречалась с Мертвой Девочкой, совершила суицидальную попытку и выжила. И в самый день смерти у Нары было назначено свидание с этой девочкой, которая выжила.

– И я подумал, – взгляд у Федора остановился, он как будто заглядывал сам в себя, – что Девочка, Которая Выжила и Мертвая Девочка – это один и тот же человек, просто такой способ заманивать.

– Мозг с вами сломаешь, молодежь! – констатировал Максим Печекладов.

Но Аглая и Федор его не слушали. Аглая наклонилась вперед и спросила:

– Почему Девочка, Которая Выжила и Мертвая Девочка может быть один и тот же человек, я понимаю. Но почему ты подумал, что это я Девочка, Которая Выжила?

– Потому что Нара шла встречаться с Девочкой, Которая Выжила, а я видел из окна, как она встретилась с тобой.

– Она передала мне телефон, чтобы починить, – воскликнула Аглая.

– А еще, – продолжал Федор, – я видел у Нары твою фотографию в майке.

– И что?

– У тебя шрамы на запястьях.

– Тыдыщ! – Аглая закрыла лицо ладонью, жест, который они с Фомой называли «фейс-палм». – Это не настоящие шрамы, это я просто царапала в тринадцать лет. Пап, скажи ему, что я не пыталась покончить самоубийством.

Тут Елисей подумал, что как раз был занят разводом и не знает точно, пыталась ли дочь в тринадцать лет покончить с собой или просто царапала себе запястья, подчиняясь тогдашней подростковой моде.

Глава 18

– Вам ближе имманентное или трансцендентное понимание Бога? – спросил Федор и улыбнулся снисходительно, как будто у старшего следователя не могло быть понимания Бога – ни трансцендентного, ни имманентного.

Максим Печекладов распаковал коробку с хотдогами, взял себе датский, а французский протянул Федору:

– Лучше скажи, где ты прятался два года так, что я тебя не мог найти?

– Это вопрос анкеты, – продолжал Федор про имманентное, взял хот-дог, вдавил сосиску поглубже в булку, так что наружу проступило немного кетчупа и майонеза.

Строить фаллические ассоциации и думать про сперму с кровью юноша запретил себе, иначе не смог бы есть.

– И чё, тринадцатилетние дети могут на эту хрень ответить? – спросил Печекладов жуя, помахивая в воздухе ополовиненной сосиской и стараясь одной рукой открыть банку колы.

– Не могут, но им приятно, когда их спрашивают что-нибудь умное.

– Лучше скажи, где ты два года прятался?

– На даче.

– Все время на даче? Я же тебя там искал с собакой!

– Да, но вы же заявку на собаку по имейлу писали.

– Уй-ё! – Печекладов задохнулся и подавился сосиской. – Ты, злодей, читал мою почту?

– Личную не читал.

Они сидели у Федора в общежитской комнате и изучали сразу в двух компьютерах «группы смерти», паблики в социальных сетях, где участники, в основном подростки, играли в самоубийство. Комната у Федора фон Если была маленькая, но отдельная. Шкаф во всю стену, полуторная кровать, маленькая кухонька, состоявшая из раковины, чайника и микроволновки, у окна – маленький секретер. За ним-то и сидел Федор, а Максим, дожевав хот-дог, развалился на кровати и принялся листать страничку во «ВКонтакте», от которой его тошнило.

«Цель Вашего визита?» – спрашивал там, в компьютере, куратор (так называли себя эти инструкторы игры в самоубийство).

«Вы меня позвали поиграть», – отвечала пользовательница с покемоном на аватарке и никнеймом Алина Ня.

«Вступить в игру – это ответственное решение, – продолжал куратор. – Мы все движемся здесь к смерти, только не физической, а метафизической».

«Что нужно сделать, чтобы вступить в игру?» – спрашивала Ня.

«Заполнить анкету и получить первое задание».

«Я могу выйти из игры, если мне не понравится?»

«Из игры можно выйти в любой момент. Но в каком-то смысле Вы останетесь здесь навсегда и рано или поздно умрете, но не метафизической смертью, а как все».

«У меня анкета не открывается», – жаловалась Ня.

«Дайте свою почту, я пришлю Вам в нескольких форматах, какой-нибудь откроется обязательно».

«[e-mail]»

– Какого хрена! – Максим сел на кровати и полез в коробку за новым хот-догом. – Их мама не учила не разговаривать с незнакомыми? Не давать свой адрес чужим дядям? «Красную Шапочку» не читала? Где живет твоя бабушка? Какого хрена эта хрень вообще кому-то может быть интересна?

– Подросткам интересно, – Федор воздержался от комментариев о компьютерной безопасности. – Картинка няшная, вопросы мудреные. Обычная манипулятивная техника. Какая у вас есть необычная способность и в какой степени она развита?

Картинка в компьютере у Максима была никакая не няшная – над северным пейзажем, над вересковыми пустошами и скалистыми, покрытыми снегом горами летел по небу синий кит balaenoptera musculus. Максим не любил такое. Из природных явлений ему нравились черные реки в Карелии и гусиный лёт над Окой. Максим не знал латинского названия кита, просто по привычке сразу загуглил – кита отдельно и всю картинку целиком. Про картинку выяснилось, что она из клипа певицы Эмили Николас. Певица Максиму не понравилась. Из музыки ему нравился Шнур.

И все же Максим подумал, что с детства ведь умеет искать. Что ему хочется рассказать про эту свою необычную способность. Про этот свой дар воображать себя другим человеком и представлять, как этот человек двигался. Он хотел бы рассказать про особенный приятный звон, который разливается у него в голове, когда удается искать правильно. Но не стал ничего говорить, потому что Федор задал ему вопрос из манипулятивной анкеты, цель которой завлечь человека в хрен знает какую, хрен знает зачем существующую сеть.

– Что за мудацкое прозвище у тебя? Какой, на хрен, «Если»?

Они сидели над «группами смерти» уже третий час. Максим сначала чувствовал голод, а когда «Деливери клаб» доставил хот-доги, стал чувствовать раздражение.

– Это от фамилии никнейм, – Федор, кажется, не обиделся на два грубых слова, – давно придумал, еще в детстве.

– Ифочкин. При чем тут?

– If по-английски «если».

– А фон откуда взялся? Тебя в бароны произвели, Фифочкин?

Федор отвернулся и не стал продолжать дискуссию. Ему хотелось сказать что-то едкое про фамилию Печекладов, но он не стал. Еще минут двадцать они листали социальные сети, оба что-то записывали в блокноты, когда дверь в келью Федора отворилась и вошли Аглая и Елисей.