Девочка, которую нельзя. Книга 2

Всё гениальное — просто. И нет ничего страшнее обиженной женщины. А если соединить эти истины с «дурной малолеткой» — то вообще смертельное комбо получится!

Пока гад стоял на краю обрыва и, судя по всему, охрененно довольный собой, мечтательно покуривал, разглядывая звёзды, я, наплевав на боль, до крови расцарапала основание своей ладони. Вынув из бананки новые трусики, сорвала этикетку и промакнув мотнёй кровь, сунула их под переднее пассажирское. Недалеко. Так, чтобы особо искать не пришлось.

Это вам номер раз!

Густо намазав губы помадой, оставила по жирному отпечатку на каждой ладони, и замерла в ожидании. Долго ждать не пришлось — мужик плюхнулся на свое место, как ни в чём ни бывало, пихнул меня в плечо:

— Ну ладно, не дуйся. Не хотел обидеть, просто под руку попалась.

Ой, да какие проблемы! Ты тоже не кашляй!

И я просто полезла на него с объятиями, тычась губами в губы, нагло скользя ладонями по его ляжкам и выше, будто бы в попытках нащупать молнию ширинки… Оставляя на светлых брючках следы крови и помады.

Это вам номер два!

— Ну и дурная ты всё-таки, Слав! — увернувшись от моих поцелуев, хмыкнул он.

— Ну поня-я-ятно, — демонстративно разочарованно скривилась я. — А ты у нас типа святой, да? Ладно, поехали, чего сидим-то. И высади меня тогда где-нибудь на остановке.

Он рассмеялся:

— Облом прочистил мозги, и сразу вспомнила, куда податься?

Я не ответила. Смеётся тот, кто смеётся последним, Данила Александрович! Хотя мне и искренне жаль, что так вышло. Я ведь реально, от всей души прониклась к тебе уважением, цветочек свой чуть не подарила, лишь бы ты, несчастный, не сломался. А ты оказался мелким, как лужа. Ну и отгребай теперь.

Выскочив на первой же остановке и показав гаду средний палец на прощание, я набрала сообщение его жене: «Готово. Но это оказалось гораздо проще, чем ожидалось. Мне даже как-то неловко, как будто задаток не отработан. Так что можете не доплачивать. Я не в претензиях» И выключила телефон.

Уж не знаю, зачем ей это было нужно, но дама захотела — дама получила. Со скидкой.

Глава 8

Ночевала я в нормальном гостиничном номере, впервые за столько лет предъявив настоящий паспорт.

Было жутко волнительно, но небо на землю так и не упало. Никому вообще не было до меня дела — ни бандитам, ни спецслужбам, ни даже администрации отеля. Я просто была никем, случайной туристкой, одной из. И это обнадёживало.

Накидав планы на следующий день, я с наслаждением приняла душ, побрила ноги с подмышками и завалилась в чистую, пахнущую лавандовым кондиционером постель. Перед сном прокручивала в голове сцену на берегу. Снова и снова, в деталях. Злость утихла, осталось что-то вроде горького похмелья.

И всё-таки я перегнула. И хотя не сделала ничего такого, чего от меня изначально не ждала бы странная дамочка — на душе всё равно было погано. Данила Александрович не заслужил такой подставы. Он ведь до последнего так на меня и не повёлся, просто выплеснул злость, которая и предназначалась-то вовсе не мне. Равно как и я психанула вовсе не на него. И кто кому в тот момент попался под руку — это ещё большой вопрос!

С этими мыслями и заснула. А ближе к обеду следующего дня, чувствуя себя в целом прекрасно, если бы не противный червяк раскаяния в душе, написала дамочке пространное сообщение с извинениями и признанием, что всё это постановка. С описанием, как и что сделала, куда какую улику спрятала. И что мужик у неё что надо — не повёлся ни на мгновенье, и что зря она вообще играет такими вещами, как проверка верности.

Сообщение ушло, и, хотя так и повисло недоставленным, мне сразу стало легче. На этой весёлой ноте поспешила в ломбард. Всё внутри трепетало, словно я не серьги выкупать шла, а на свидание с самим Гордеевым! Впрочем, ни того ни другого в скупке не оказалось.

— В смысле, продали? — чувствуя, как накрывает отчаянием, орала я на тётку за прилавком. — Как продали? Мне говорили у меня месяц! Целый месяц на выкуп!

— Я лично тебе что-то говорила? — не уступая мне ни в громкости, ни в злости, орала та в ответ. — Ну и всё! Какие ко мне претензии?

Закончилось тем, что меня взашей вытолкал на улицу охранник. Под любопытными взглядами прохожих я послала в сторону двери ещё пару-тройку отборных ругательных тирад, и наконец опустошённо мазнула по щекам первые слёзы.

Я устала. И даже не столько от перманентного ощущения загнанности, сколько от банального одиночества. Человеку нужен человек… Кто сказал? Не помню. Но сказано метко. Страшнее одиночества в переполненном людском муравейнике может быть разве что смерть. Если это не одно и то же, вообще.

Вспомнилась Верка — так отчётливо, словно только вчера расстались. Так и не дождалась она моей помощи. Тоже осталась совсем одна со своей бедой. Как и её брат. Наверняка она теперь всю жизнь будет меня ненавидеть. Но разве я виновата? Я ведь действительно сделала всё что могла!

Вместе с Веркой, естественно, вспомнился и Игнат. А что, если, это не он её упрятал? Или он, но вовсе не упрятал, а лишь придержал, чтобы удержать меня? А теперь уже давно отпустил. Он ведь не упырь какой-нибудь отбитый, а всё-таки серьёзный человек, в серьёзных органах служит…

Вспомнилось вдруг, как я выговаривала ему тогда, под дождём, что лучше бы он сдох в плену, чем в криминал пошёл. Что мог бы быть спасателем или ментом, а он крышует наркоторговца…

Шлёпнула ладонью по лицу, рассмеялась сквозь слёзы. Игнат тогда с таким серьёзным видом просил не лечить его моралями, говорил, что и без меня всё про себя знает… Я злилась и капризно топала ножкой, а он просто работал. Всё это время — работал. И днём, и ночью. И даже когда терпел мои закидоны и вытаскивал из передряг. Серьёзный, умный, сильный. Настоящий мужчина на важной и очень опасной работе. И он был так близко!

Я могла его видеть, слышать, даже касаться. Могла называться его девочкой, прилюдно флиртовать и вести дурацкую, полную тайного влюблённого трепета переписку в смс. Могла стать для него важным человеком — не просто же так он сам же всё это и затеял! Значит, я была ему нужна? Пусть для дела, пусть его методы не укладываются в голове… Но тогда, там, в моменте, я ведь… Была счастлива рядом с ним, разе нет?

Мой первый поцелуй — его. Первая ревность тоже. Ожидание чуда. Игра взглядов. Горячие фантазии под одеялком…