Девочка криминального авторитета

— Достаточно! — обрываю, не сдерживая слёз. Душа кровью обливалась, от его слов. Это ж, сколько нужно было пережить, пройти…

— Я рассказываю всё это тебе, не потому, чтобы вызвать твою жалость, слёзы или сострадание. Просто ты должна знать, что для Асада, ты оказалась просветом… Именно ты, изменила его внутренний мир, стала той, ради которой он захотел быть другим…лучше.

Слушаю это с застывшим сердцем, и на грани потери сознания. Сколько всего…

— Зачем ты мне говоришь это сейчас? — бросаю осуждающе.

— Чтобы ты знала правду.

— Она мне уже не поможет, понимаешь! — срываюсь, от безысходности.

— Мне тоже…но так будет лучше, — виновато.

И меня это немного успокаивает. Он прав. Ничего уже не изменить, а память о погибших, должна оставаться хорошей…

Но, блин! Я не могла этого принять!

Всё так сложно.

— И как же звали этого брата? — спрашиваю в третьем лице, поскольку только что мужчина говорил о себе в подобной манере, в прошедшем времени, и я не стала это менять. Может ему так лучше.

— Амир, — представляется мужчина, и я рвано выдыхаю, а изо рта вылетает ахающий звук….

Глава 21

Милена

— Амир? — удивляюсь слишком эмоционально.

Как такое может быть?

Я никогда, в сознательном состоянии, не слышала от Асада ни имени «Амир», ни его рассказов о брате. Но, оказывается, где-то глубоко в подсознании, это имя врезалось мне в память и, наверное, этому посодействовали всё же, те самые разговоры Асада. А это значит, что мужчина за моей спиной не лжёт.

Асад действительно упоминал при мне своего брата, иначе как объяснить тот факт, что я вообще его знала. Я запомнила его из своих снов, а оказывается, иногда в полудрёме, я всё же слышала эти рассказы!

— Почему ты так удивляешься? — спрашивает «Амир», и от такой моей необычной реакции, его тело за моей спиной напрягается.

— Я просто…помню его. Из снов, — признаюсь.

И всё. Больше ничего не говорю. Не упоминаю о сыне. О том, что мужчина имеет племянника, потому что ещё сомневалась в нём. Не доверяла.

А вдруг, он заберёт малыша, как наследие брата? Родная кровь — многое значит для восточных мужчин.

Конечно, сейчас сложно что-то анализировать, а именно — сколько осталось восточного, именно от этого мужчины за моей спиной, но все же, рисковать я не хотела. Любой человек, в независимости от национальности, может захотеть присвоить своё родное, потому что просто посчитает это необходимостью для себя, обязанностью, чувством долга и ответственности. А я не вынесу этого!

Даже если мужчина, окажется «нормальным», и действительно, поможет мне избавиться от проблемы, я всё равно не хочу продолжать общаться с ним, лишь потому, что он тоже, явно повязан с криминалом. А мне бы хотелось, спокойную жизнь, и не бояться каждый новый день, что я или мой сын, станет чьим-то средством для расплаты или шантажа.

Только вот всё это казалось таким недосягаемым!

— Значит, ты всё же слушала, — заключает мужчина.

После этих слов, он слегка смещается, склоняясь надо мной, и его нос, вновь оказывается в изгибе шеи и плеча. В его руках, так хорошо, спокойно, тепло, и меня совсем не беспокоили его объятия. Но сейчас, когда я понимаю, что за моей спиной может быть не Асад, всё выглядело как-то неправильно.

Хотя, если смотреть с другой стороны, он так и не признался мне, кто он на самом деле. Всё ходит кругами, и в действительности не ответил ни на один мой ответ в точности.

Как-то странно всё. Эти разговоры. Его: «А что если…», «Может быть!».

Словно запутать меня хочет, или просто подготовить.

К чему?

Я думала об этом несколько секунд, пока мужчина сжимал меня в своих руках, вдыхал мой запах и молчал. А потом, я решилась задать конкретный вопрос, чтобы не мучится в догадках и рассуждениях. И ответ, я намеривалась получить тоже чёткий!

— Хорошо, я согласна на твои условия, — начинаю, медленно приближаясь к самому главному. Я должна знать! — Ты помогаешь мне, я отдаю тебе документы. После — у меня будет свобода. Но прежде, если ты хочешь, чтобы я тебе доверяла, ты должен сказать мне, кто ты тогда на самом деле? Друг или брат? И если Асад мертв, тогда… — спрашиваю, и запинаюсь, не в силах договорить эту мысль, от мгновенно нахлынувших, давящих слёз.

Мне просто хотелось узнать одно: где могила Асада, если только, она была на самом деле, после такой ужасной трагедии.

— А ты бы хотела, чтобы он был жив? — тихо спрашивает на ухо мужчина, опять уклоняясь от ответа.

И в этот момент, я не могу настоять на своём, добиться этого ответа. Просто молчу, пытаясь взять себя в руки, и подавить комок, поступивший к горлу. Мне не хотелось плакать при этом человеке! Не хотелось открываться ему, свои чувства, эмоции и боль, потому что я сама в себе ещё не разобралась до конца!

К тому же, он не подпускает меня к себе, не открывает свою личность, зачем тогда мне, перед ним «оголяться»?!

Именно из-за этих раздумий, между его вопросом и моим ответом следует слишком длительная пауза, которую мужчина расценивает по-своему. Поскольку в следующее мгновение, между нами в одну секунду всё меняется…

Другой накал, другая обстановка, напряжение…

— Я так и думал! — бросает, как-то разочарованно.

После чего, он рассоединяет наши руки, размыкает пальцы, оставляя мою талию без крепких объятий, и они вновь ложатся мне на плечи, чтобы только удержать на месте.

А я остаюсь в некой растерянности, не понимая что происходит и к чему, такие резкие, категорические изменения, голос, слова!

Плакать больше не хотелось, в голове просто был хаос. Я хотела спросить: что не так, в чём дело, как бы сейчас глупо это не звучало, но мужчина опережает меня, произнося бесстрастным, холодным тоном:

— Условия договора приняты, и я даю тебе слово, что они будут исполнены! Я помогу тебе вернуть жизнь, дам свободу и защиту. Но для своего же блага, ты должна содействовать мне и рассказать всё, что тебе известно. В том числе и о предложении замужества! — настаивает. — Ты можешь доверять мне полностью, и чтобы ты в этом не сомневалась…теперь, твои двери будут открыты, а охрана отменена. Дом в полном твоём распоряжении. На улицу, лучше не выходить без моего ведома, поскольку там собаки. Если захочешь погулять, просто дай мне знать. Моя комната напротив твоей спальни, если что-то понадобиться…стучи. В любых других вопросах, ты всегда можешь обратиться к Ирине Александровне. Она хорошая, добрая женщина и никогда не обидит ни тебя не твоего…сына, — последнее слово, он почему-то произносить после паузы, но я не обращаю на это внимание, поскольку не верила в свою удачу.

Заключение в комнате завершено!

Но, всё это было сказано, таким странным тоном, так спонтанно и неожиданно, что я не поняла, к чему в нём эти изменения. Плохо или хорошо? И что последовало этим переменам? Мой ответ…точнее молчание?

Нужно было прокричать сразу, что я безумно сильно хотела, чтобы Асад был жив, и я планировала это добавить. Но, мужчина за моей спиной не позволяет мне сказать этого, своим следующим поступком.

Он просто сжимает мои плечи в своих руках, прижимает к груди, опять прикасаясь к макушке носом, и вдыхает мой запах. Словно напоследок. А потом, просто отпускает меня и уходит….