Девочка-лёд

Около двух мне звонит Данька. Интересуется, почему я не пришла на занятия. Приходится сослаться на плохое самочувствие. Почти правда, что уж там! Князев в свою очередь рассказывает о том, что в школе после дня рождения Беркута народу поубавилось, да и сам именинник явиться на уроки не соизволил.

«Устроили себе выходной, мажоры долбаные». Именно так выразился Даня. У которого, к слову, весьма состоятельная семья.

Да уж, догадываюсь я, где стараниями Романа сейчас отдыхает тот же Абрамов. Больница – название этому санаторию, судя по тому, что я видела в комнате и холле.

После трёх мы с Ульяной уже в зоомагазине. Отказываться от смены – нерациональная идея и непозволительная роскошь. Отработать пять часов не так уж сложно. Во всяком случае, так мне раньше казалось.

Аллочка, поджимая губы, то и дело бросает на меня обеспокоенные взгляды. Не выдерживает и начинает шёпотом выдвигать свои версии. То меня избил мой мифический парень-доминант, то одноклассницы решили проучить, то на улице на меня напали хулиганы.

Успокаиваю Шевцову, чья фантазия не знает границ, активно посмеиваюсь и заверяю её в том, что во всём виноваты только моя неосторожность и рассеянность. Мол подумаешь, поздоровалась с дверцей шкафчика, что ж из этого раздувать целый спектакль.

Шевцова, хоть и не блещет умом, в честности моих слов сомневается, но, к счастью, перестаёт играть в пытливого Шерлока Холмса. Благо, что не видит всего остального. Фирменная толстовка магазина очень удачно скрывает то, что нужно спрятать.

А вот с заведующей сложнее. Татьяна Андреевна – женщина проницательная. Не думаю, что она поверила мне. И да, я уверена, что она непременно поговорит об этом с Элеонорой.

Последний час я еле стою на ногах. Когда заходим домой, первое, что озадачивает – запах котлет. Вот чего я не припомню уже не знаю с какого времени.

– Вернулись? – доносится голос матери. Трезвый голос матери. – Раздевайтесь и давайте сюда.

Она появляется в коридоре спустя минуту, нетерпеливо тянет меня за руку, очевидно, чтобы продемонстрировать плоды той деятельности, которую развела на кухне.

Ах, ну теперь понятно. Как это я забыла. Двенадцатое же.

– Добрый вечер, Валентина Алексеевна, – здороваюсь с тучной тётенькой, восседающей на двух стульях сразу.

– Здрасьте, здрасьте, – отвечает мне она, заполняя бумажки. – Присаживайся, Алёна. Рассказывай, как тут у вас дела.

– Всё хорошо, – отвечаю на автомате, когда ловлю тревожный взгляд матери. Она заметила здоровенный продольный фингал на моей рассечённой скуле.

– Как Ульяна? Регулярно посещает сад? – женщина лениво задаёт дежурные, осточертевшие обеим сторонам вопросы.

– Да, регулярно. Отсутствует только по причине болезни, – уверяю её я.

– Ну а дома чё тут у вас? – отрывается от заполнения бланков, разложенных на столе. – Тааак… Я не поняла, а это ещё что такое! – возмущается, таращась на моё лицо.

– Это – спасибо однокласснику-придурку. Во время командной игры в волейбол, мне прилетело мячом. К несчастью, прямо по лицу, – лгу как можно убедительнее и пожимаю плечами.

– То есть дома, – она прищуривается, – руку на вас не поднимают?

Мать увлечённо переворачивает котлеты, от запаха которых нещадно сводит желудок. И где только фарш достала, а главное, на какие деньги?

– Нет, вы что! – делаю удивлённые глаза.

– Ульяна, мама бьёт вас? – вдруг интересуется дама у младшенькой.

– Нет, – расчёсывая кукле волосы, отвечает та.

У нас с ней негласное правило: она всегда подтверждает любые, сказанные мной слова. Сотрудница опеки с минуту смотрит на меня пытливым взглядом, но потом машет рукой. Дескать, ну и ладно.

– Так-с, ну, Лисицыны, вроде всё тут у вас более-менее. Екатерина, употребляете сейчас?

– Как все, изредка, – заверяет мать.

Выкладывает ароматные котлеты на блюдо и выставляет его перед соцработником.

– Ой, благодарствую, весь день на ногах! Ни секунды покою! – причитает Валентина Алексеевна, поближе придвигая к себе тарелку.

– Сейчас макароны Вам положу, – спотыкаясь, показательно суетится вокруг неё мать.

– Что вы! – останавливает её она. – Я же на диете.

На диете! Следующие пять минут мы наблюдаем за тем, как наш ужин стремительно исчезает у неё во рту. Хорошо, что Ульяна поела в торговом центре. Вредную пищу, но всё же.

Подчистив тарелку, работник социальной службы суёт матери под нос бумажки, инспектирует нашу с Улей комнату и покидает квартиру. Едва за ней закрывается дверь, как я уже слышу грохот бутылок. Видимо, мать достаёт одну из припрятанных. Да, увы, так и есть. Стресс, полученный в ходе визита Валентины она сбивает всё той же водкой. Привкус разочарования на губах преследует меня всякий раз. Она теперь уже вряд ли изменится.

– Ляльк, – отставляет стакан, подходит ко мне и тянет руки к лицу. Я резко отшатываюсь. – Ну котёнок ты мой бедный, прости, Ляльк. Ну хочешь, я его выгоню! – заявляет она мне, заглядывая в глаза.

Да уж конечно… Выгонит.

– Ляльк, – настырно лезет ко мне.

– Не трогай меня! – отступаю назад и качаю головой. – А Валера твой если ещё хоть раз руку на меня поднимет, клянусь, вилкой горло ему проткну. Поняла?

Она прищуривается, смотрит на меня оценивающе и кивает.

*********

На следующий день я отправляюсь в школу. Правда успеваю лишь ко второму уроку. Одноклассники то и дело перешёптываются за моей спиной, а молодая учительница одаривает сочувствующим взглядом. Кое-как отзанимавшись, отправляюсь на алгебру. Прикрыв свой позор волосами, насколько это возможно, захожу в кабинет лишь со звонком, дабы у Элеоноры просто-напросто не было возможности поговорить со мной перед уроком.

Краем глаза замечаю тот факт, что в классе нет ни Пилюгина, ни Абрамова, ни Бондаренко. Ах, и предателя Цыбина в придачу. Заболел, говорят… Как же! Зато, к моей досаде, тут присутствует Беркутов. Он прожигает меня тяжёлым взглядом все сорок пять минут. Я ощущаю физический дискомфорт и нарастающее раздражение. Всегда так было…

Как только раздаётся звонок, спешу собрать свои вещи и пулей покидаю кабинет. Успеваю заметить, что Роман тоже встал. Выхожу в коридор, лавирую в толпе, сворачиваю в ещё пустую рекреацию и понимаю, что он идёт за мной. Ускоряю шаг. Сердце стучит в ушах.

Что ему от меня надо?!

– Притормози-ка, Лисицына, – моя нога уже касается последней ступеньки, когда Беркутов настойчиво тянет меня в закуток, что находится под лестницей.

Я на пару секунд теряюсь, но всё же успеваю взять себя в руки. Показывать ему свой страх я не собираюсь.