Девочка Лида
Шрифт:
Однако мальчик все-таки успел прочесть первое слово крупным детским почерком: "Лева". Он улыбнулся, и ему захотелось расцеловать девочку, но она держалась сегодня почему-то ужасно чинно.
– Ну, говори скорей, Черный Жук, ты чего запропала и на каток не приходишь?
– снова спросил Лева.
Иринка продолжала сидеть опустив голову, но упорно молчала.
– Ты думаешь, мне очень весело кататься там одному? Я даже начал бояться, что ты нездорова, и пришел справиться, как видишь!
Иринка быстро вскинула на него большие глаза, но сейчас же опять опустила их.
– Ты
– заметила она тихонько.
– Ну да, и о маме, конечно, - согласился Лева.
– Но и о тебе тоже! Когда же ты теперь придешь на каток?
– Я не приду больше, катайся с Милочкой. Я злая, нехорошая девочка, ты сам сказал!
– При этом воспоминании у Иринки задрожал голосок, она, видимо, боялась расплакаться и повернулась спиной.
– Ах какая же ты злопамятная, - засмеялся мальчик.
– Ну давай мириться, когда так, Черный Жук. Я готов самым смиренным и почтительным образом просить у вас извинения, прелестная девица, только позвольте вашу лапку и перестаньте гневаться!
Иринка повернула к нему свое улыбающееся личико и звонко рассмеялась.
– Ну, слава Богу, наконец-то!
– обрадовался Лева.
– А теперь, Черный Жук, так и быть, сознайся-ка мне, почему ты в тот раз толкнула Милочку?
– Тебе жаль ее?!
– быстро спросила Иринка.
– Да нет, нисколько, ведь с нею ровно ничего не случилось, она только так смешно барахталась в снегу!
– Как медведь, - нахмурилась Иринка.
– Ты не любишь ее, Черный Жук! За что?
– Не-на-ви-жу!!
– страстно проговорила девочка и для большей убедительности даже руками взмахнула в воздухе.
Лева с удивлением смотрел на нее:
– Но почему же, почему ты так ненавидишь ее?!
– Она злая, злая, как та черная ворона на катке, - помнишь?
– и тоже завидует нам, потому что мы вместе катаемся.
Иринка с возмущением поведала Леве, как противная Милочка больно ущипнула ее за ухо и сделала вид, что это случайно.
– Но это неправда! Я знаю!
– горячилась девочка.
– Совсем не случайно, у меня потом долго болело даже!..
Лева рассердился:
– Отчего же ты мне тогда не сказала этого?!
– Я думала, ты не поверишь, ты так жалел ее!
– Глупая девчонка!
– не то шутя, не то серьезно воскликнул Субботин и слегка притянул ее к себе.
– Ну, покажи, которое ухо?!
– Вот это!
– Бедное, бедное ухо!
Он не мог представить, как можно было нарочно причинять боль такому крошечному ушку, и в эту минуту он и сам готов был искренно ненавидеть Милочку.
Мир был окончательно заключен между детьми, и они условились на другой же день снова встретиться на катке; Лева даже обещал приходить теперь пораньше, прямо из гимназии, чтобы им никто не мешал.
– А ворона пусть сидит и завидует!
– лукаво заключила Иринка и многозначительно посмотрела на мальчика.
"Ну разумеется, пусть себе завидует!" - думал и Лева, возвращаясь домой, и на этот раз в наилучшем настроении.
Для учеников частной гимназии, где занимался Субботин, наступило трудное время: приходилось сдавать за вторую четверть перед Рождественскими каникулами,
и Лева учился с утра до вечера.Он считался одним из лучших учеников и хотел получить хорошие отметки. Теперь ему некогда было ходить на каток; прямо из гимназии мальчик спешил домой, чтобы поскорей опять усесться за книги.
– Противные, гадкие книги!
– сердилась Иринка. Без Левы она тоже не ходила на каток - и очень скучала.
– Мама, много еще осталось Леве книг выучить?
– спрашивала она то и дело у матери.
– Много, девочка!
– А он закончит когда-нибудь?
– Ну разумеется, закончит - наступит елка, и Лева будет свободен!
– И я увижу его?
– Увидишь, увидишь, - утешала мать, и Иринка понуря голову снова принималась за свои рисунки для Левы и ежедневно заполняла ими все карманы Дарьи Михайловны.
Однажды, впрочем, она не ограничилась только рисунками, но прибавила к ним еще и маленькое письмо.
Иринка выпросила у матери несколько копеек, купила красивую почтовую бумагу и большими печатными буквами написала:
"МИЛЫЙ ЛЕВА, И Я ОЧЕНЬ ДАЖЕ СКУЧАЮ И ОЧЕНЬ ЦЕЛУЮ ТЕБЯ.
ЧЕРНЫЙ ЖУК".
Лева был тронут. Он положил письмо себе на стол и велел передать Иринке, что искренно благодарит ее и сохранит письмо на память.
Однажды Дарье Михайловне нужно было зачем-то послать к Субботиным. Она отправила к ним кухарку и предложила Иринке идти вместе с нею.
– Пройдись немного, Жучок, погода хорошая, а кстати, может быть, и Леву застанешь!
Иринка ничего не ответила, только вся вспыхнула от удовольствия и, видимо волнуясь, принялась сейчас же натягивать свои гамаши.
– От кого?
– спросил Лева, выходя в полутемную переднюю, когда ему подали записку его учительницы.
– Лева!
– прозвучал около него тоненький знакомый голосок.
Лева быстро нагнулся:
– Как, неужто это ты, Черный Жук? Дайте лампу скорее, почему тут темно? Иди-ка, иди на свет, малыш, я сто лет не видал тебя!
Иринка еще ни разу не была у Субботиных.
Мальчик ужасно обрадовался. Он потащил ее к себе в комнату, и на столе у Левы на самом видном месте она заметила свое письмо.
– Видишь, как я берегу его!
– улыбнулся Лева.
– Ну, а теперь раздевайся, ты должна немного посидеть у меня, мы давно не видались, поди скажи своей прислуге, что я вечером сам отведу тебя домой. Ладно?
Иринка с восторгом побежала раздеваться в переднюю и там очень гордо заявила кухарке, что она остается по просьбе молодого барина, который обещал вечером сам проводить ее домой, - пусть мама не беспокоится.
Когда Иринка минуту спустя вернулась обратно в комнату Левы, она застала его уже за письменным столом с какой-то книгой.
Мальчик опустил голову на руки и что-то серьезно, вполголоса твердил про себя. Иринка тихо уселась на ближайший стул, сложила руки и молча, не спуская глаз, следила за Левой. Некоторое время он продолжал читать, даже не замечая ее присутствия.
– Однако где же это Черный Жук?
– спохватился наконец Лева, вспомнив про свою маленькую гостью.
Мальчик оглянулся.