Девочка с луны
Шрифт:
Анжеле нужно было выяснить, что происходит, поэтому она осторожно вытащила пистолет, затем подавитель и спрятала их под ковриком. Переборов себя, она извлекла нож из ножен в голенище сапога и засунула его под коврик со стороны пассажирского сиденья.
Еще не хватало, чтобы излишне рьяный коп — как та сука офицер Дентон из больницы — заметил у нее оружие и арестовал. Попасться при скрытном ношении оружия уже было достаточно, но с подавителем дело обстояло гораздо серьезнее. Этот ушлепок Джон Бабингтон с радостью привлечет ее к ответственности за это.
Анжела заметила Тиффани, одну из официанток,
Когда Анжела тихо подошла к ней, Тиффани обернулась. На улице было не холодно, но она дрожала и плакала. Слезы оставляли на ее лице потеки черной туши.
— Тиффани, какого черта тут происходит?
Тиффани сглотнула:
— Барри. Я не знаю, выживет ли он.
Анжела успокаивающе положила руку на спину девушки:
— Что стряслось? У него сердечный приступ или типа того?
Она не хотела спрашивать, стреляли ли в него при ограблении — боялась, что это окажется правдой.
Тиффани взяла предложенную Анжелой салфетку и промокнула глаза.
— Нет. Кто-то выбил из него все дерьмо.
— Это версия полиции?
— Нет, это я обнаружила перед своей сменой.
— Полиция знает, кто это сделал?
Тиффани покачала головой:
— Думаю, нет.
Анжела с подозрением посмотрела на коллегу:
— А ты?
Тиффани посмотрела на группу полицейских и зевак:
— Да. Обнаружив Барри на полу, я бросилась ему на помощь. Его лицо было как сырая котлета из гамбургера. Белая футболка, которую он всегда носит, стала красной от крови. В ней были прожжены дыры, а на него теле — ожоги, как от сигареты. Изо рта торчала тряпка. Они мучили его. Я вытащила кляп, чтобы он мог дышать.
— Он был в сознании?
— Едва. — Тиффани всхлипнула. — Я спросила его, что случилось. Все, что он смог сказать, было «эти мексиканцы», затем он лишился чувств.
Анжела ощутила, как по ее голым рукам и ногам побежали мурашки. Она точно знала, о каких мексиканцах говорил Барри.
— Ты сообщила об этом полиции?
Тиффани фыркнула с презрением:
— Нахер полицию.
— Ладно… а кто их вызвал?
— Я.
— Они спросили твое имя?
Тиффани указала на простое здание. Пивная вывеска с вечным приглашением светилась в окне.
— Я вызывала не с мобильника, а с аппарата за барной стойкой, где лежал Барри. Они спросили, в чем дело, и я сообщила, что кто-то ограбил бар «У Барри», а хозяин серьезно пострадал. Прежде чем они успели спросить что-либо еще, я повесила трубку. Я оставалась с Барри, пока не услышала сирены, а потом вышла, пока меня не заметили.
Анжела нахмурилась:
— Почему ты не хотела общаться с полицией?
Тиффани аккуратно стерла пальцем помаду с уголков губ. После долгой паузы она ответила:
— Я еще не говорила тебе, но недавно меня арестовали.
— Тебя? За что?
—
За проституцию.Тиффани одевалась как шлюха, но Анжела всегда считала, что это только ради больших чаевых.
— Я не знала.
Тиффани нахмурилась:
— Я не проститутка, понятно? Этот коп, ублюдочный офицер Палински, был здесь как-то вечером в свой выходной. Хотел, чтобы я отсосала ему на парковке. Я не знала, что он полицейский, и сказала ему отъебаться от меня. И позже ночью он вернулся, но уже в форме, и арестовал меня за приставание с целью оказания услуг. Он оформил меня и посадил в камеру, заявив, что я его домогалась. Маме пришлось приехать за мной и внести залог. — Тиффани зло тряхнула головой от этих воспоминаний.
Парни частенько предлагали Анжеле пососать, но никто не оказывался копом, поэтому она не боялась ареста за отказ.
— Но это еще не самое худшее, — продолжила Тиффани. — Меня вызвал прокурор. Он одарил меня такой самодовольной улыбкой, будто знал, что я шлюха. Понимаешь, о чем я?
— Да, мне знаком этот взгляд.
— А потом он сказал… если хочу, он поможет и, возможно, снимет обвинения. Я ответила, что была бы признательна, ведь обвинять меня не в чем. — Она взглянула на Анжелу. — Обвинять копов во всяком дерьме — не очень безопасно для здоровья. Понимаешь? Поэтому я сказала, что случилось недопонимание.
Анжела кивнула.
— И этот прокурор — все с той же гребаной улыбкой на жирной харе — сказал мне, что его офицер хорошо разбирается в минетчицах. Сказал, что может добавить к моим обвинениям продажу наркотиков, и я проведу как минимум полгода, а то и год в тюрьме! — Тиффани принялась сверлить взглядом полицейских, и по ее щекам снова покатились слезы. — Ты знаешь, у меня ребенок. Дочка. Этот ебанат сказал, что после суда позаботится, чтобы органы опеки забрали ребенка. — Она вытерла слезы носовым платком, — Ей только три.
— Боже, Тиффани, я даже представить не могла.
Анжеле и самой довелось столкнуться с опекой, когда мать отправили на реабилитацию. Это был новый вид ада, изобретенный правовой системой. Они продержали Анжелу в своих когтях полгода, а потом снова швырнули на раскаленную сковороду.
— Он спросил, на что я готова ради того, чтобы он снял обвинения и моему ребенку ничего не грозило. Я подумала, он имеет в виду какие-то общественные работы. Ну и ляпнула, что готова на что угодно, сечешь? Тогда он заявил, что я должна буду приходить к нему домой несколько раз в неделю в течение месяца и отсасывать. Если ему все понравится, он снимет обвинения. Еще он сказал, что нужно сделать минет и Палински, чтобы тот согласился со снятием обвинений.
Анжела даже не спрашивала, согласилась ли Тиффани.
— И как звали этого прокурора?
Тиффани скривилась:
— Помощник окружного прокурора Джон Бабингтон. А что? Ты его знаешь?
— Этого ублюдка я знаю, — сквозь зубы процедила Анжела.
— Да? Мне жаль, что и тебе довелось столкнуться с этим мудозвоном.
После паузы Анжела спросила:
— Еще что-нибудь Барри сказал?
— Нет, — покачала Тиффани головой. — Когда я спросила, что случилось, он только пробормотал «мексиканцы», а затем отрубился. Надеюсь, Бог его не оставит! Барри ведь хороший человек, понимаешь?